— Игорь, ты в порядке? Выспался? Поехали ко мне, приведешь себя в порядок.

— Ты не волнуйся, я в порядке, — успокоил Корсаков.

— Неважно. Автор этот придет на встречу только к полудню. Я и не предполагал, что ты с утра захочешь в работу впрячься. Тем более сам говорил: отдохнуть приедешь.

— С тобой отдохнешь, — буркнул Игорь, но тут же сообразил, что упрек его совершенно необоснован, хамский какой-то упрек, и поспешил сгладить ситуацию. — Кофе-то сваришь?

Пока он приводил себя в порядок после ночи в поезде — пусть даже в «Красной стреле» — Маслов рассказывал о предстоящей встрече.

О газете в самом деле слышно мало, но имя автора известно лучше. Леся Нымме. Украинка, работала несколько лет в Эстонии, вышла там замуж за местного, потом приехала в Питер. Особыми талантами не отличалась, но темой мистики и всем, что с ней связано, владела хорошо, умело выстраивала свои статьи, понимая, что их читателям не требуются ни доказательства, ни логика. Им нужны все новые и новые загадки, которые странным образом преобразуют вопросы в ответы, а хаос в знания.

— В общем, каждый зарабатывает, как может, — подвел итоги Маслов.

Встретились с Лесей в полдень в небольшом кафе на Чкаловской.

Она оказалась самоуверенной девицей, высокой, стройной, симпатичной и на удивление контактной. Во всяком случае, пока Маслов представлял Корсакова и расспрашивал о газете, Леся была улыбчива и словоохотлива. Правда, на вопросы об интересующей статье отвечала как-то вскользь, все так же сопровождая свои слова улыбкой. Иногда — многозначительной…

Наконец Маслов не выдержал:

— Леся, мы ведь просто хотим знать, где ты нашла этого Росохватского?

Тут Леся пошла в наступление сама:

— Вы все вокруг да около, и ничего конкретного! Честное слово, как менты. Я вам должна, что ли?

— Ну, что ты нервничаешь? — Корсаков положил ладонь на руку девушке. — Нам нужна информация, которая, возможно, у тебя есть, и ничего больше. Мы спросили. Ты вправе ответить нам хоть отказом, хоть согласием. Вправе поставить и свои условия. Нормальное сотрудничество: каждый отдает то, что важно другим, получая то, что важно самому, верно?

Леся молча отхлебнула остывший кофе. Корсаков забрал у нее чашку и принес новую, с горячим.

— Дело-то простое, — продолжил он. — Что тебя пугает?

Леся наслаждалась кофе и молчала.

Маслову это, кажется, надоело:

— Ну, давай так, ты продолжаешь пить кофе и безмолвствовать, а мы с Игорем Викторовичем уходим, а?

— Но учти, — продолжил он после паузы. — Если я так легко нашел тебя, значит, у меня есть кое-какие возможности. А ты меня выставила дураком.

— Никем я вас не выставляла, — скороговоркой парировала Леся. — С чего вы взяли?

— Ну, как же! Сама посуди, — степенно начал рассуждать Маслов. — Ты согласилась на эту встречу, я Игоря Викторовича вытащил из Москвы!

При этих словах Глеб устремил палец в потолок, но было ясно, что он взывает к высшим силам.

— Он приехал сюда, бросив все дела, и что? Сидим тут и слушаем твое молчание?

Пауза, нависшая после этой вспышки, видимо, напугала Лесю Нымме сильнее, чем все слова, произнесенные ранее. Она сжала ладошки и спросила:

— Но все это между нами?

— Ну а куда? — не дал Корсакову и рта раскрыть Маслов. — В палату по информационным спорам, что ли?

— В общем, слушайте, — решилась Леся. — В Питер меня вытащил один мужчина. Ну, можно сказать, старичок. Я тогда только вышла замуж, приехала в Таллинн, стала работать в газете. Так получилось, что место нашлось только в одной русскоязычной газете, и писать для них надо было на темы всякой эзотерики, астрологии, ну, и тому подобное. А я этим давно интересовалась и многое знала. В общем, мои статьи стали печатать довольно часто — пошла я, что называется, в гору. Тут как раз устраивают в Таллинне какое-то сборище всех подобных специалистов, и меня, естественно, редактор туда отправляет.

И я, конечно, хочу набрать материалов как можно больше, чтобы на них потом долго и с толком сидеть, понимаете? Хожу там, знакомлюсь, беру интервью… Вдруг меня зовут к организатору всей этой бодяги. Подхожу. Он так любезно со мной общается и знакомит с каким-то старичком лет семидесяти. Ну, я возражать не стала, хотя не понимала, на кой тот мне сдался. Но если самый главный эстонский спец его так ценит, значит, и мне что-нибудь перепадет. Ну а когда все началось, у меня буквально глаза на лоб: этот старичок там вроде самого главного авторитета оказался. Все его слушают, спрашивают, хотят поговорить, в общем, он в центре внимания. После банкета поехали к нему в гостиницу.

Леся достала сигарету, закурила:

— Ну а мне жалко, что ли? Пощекотались немного, — она ухмыльнулась. — Потом он, как все вы, стал рассказывать, какая у него жизнь трудная была, как его не признавали, ну, все, как всегда. В общем, я решила, что больше с ним ни-ни. Но через пару недель он звонит, хотя я ему номер телефона не давала. Я, мол, в Таллинне, давай пообедаем. После обеда снова к нему… Потом он и говорит: хочу дать тебе материал для публикации, а то ты, вроде как выдыхаешься. А я, честно говоря, уже еле-еле темы находила. Все ведь надо привязывать к местным событиям, но Эстония же маленькая, что там интересного?! В общем, я согласилась. После этого он еще пару раз приезжал, а потом я сама стала к нему ездить за информацией. Верите — нет, но библиотека у него оказалась восхитительная, это уж точно. Я у него иногда на ночь оставалась только для того, чтобы почитать, не смейтесь! Ну а потом он предложил создать эту газету и денег дал, и инфой продолжал снабжать… А потом он умер, и почти все закончилось. Вот так.

Леся замолчала, уставившись в одну точку где-то посредине столика. Потом подвела итог:

— В общем, без него дело встало.

И снова умолкла.

Маслов встрепенулся первым:

— Так ты боишься, что, узнав о роли этого твоего старичка, все будут к тебе относиться как к пустомеле?

Леся сжалась, словно от удара.

Корсаков вмешался:

— Слова подбирай!

— Да, я же в смысле нелепости таких ожиданий, — попробовал защититься Маслов. — Всем помогают, и в этом нет ничего плохого. Вот, что я хотел сказать.

— И сказал, — признал Корсаков.

— Да, я и сама понимаю, — оживилась Леся.

— Ну, а к нашему-то вопросу это какое отношение имеет? Почему после его смерти все разом рухнуло? — гнул свою линию Маслов.

Леся снова помолчала и вдруг разговорилась:

— В общем, мне ведь после его смерти досталась квартира со всеми документами. Много книг, журналов со всего света и, главное, старинные рукописи. Он сам ими занимался, но в последние два-три месяца стал мне кое-что рассказывать. Это были рукописи из Тибета, как он говорил. Однажды он заявил, что на «тибетской теме» я смогу жить припеваючи дет десять, не меньше. Что у него есть свои разработки и заготовки, которые он мне отдаст. О его смерти я узнала по телику, полетела к нему, стала по пути звонить в милицию, в больницу, ну, всюду, где хоть что-нибудь можно было разузнать. Все, как сговорились: а вы ему кто? Родственница? Нет — тогда в порядке общей очереди. Прибежала, там какие-то люди. Я, конечно, уже заведенная, стала кричать, вызвала милицию. Просила: опечатайте все, а я привезу документы, подтверждающие мои права. Милиция, правда, пошла навстречу: всех выгнала. Поехали ко мне, посмотрели документы и — обратно. А там — уже печать на двери, и по квартире ветер гуляет. Почти все бумаги пропали и многие книги. Я, конечно, в крик, но…

Она снова закурила, несмотря на возмущенные взгляды других посетителей, и почти сразу же затушила сигарету.

— Ну, раз все пропало, газета тоже зависла. Пришлось собирать, как говорится, с миру по нитке.

— А с моим-то интересом что? — не выдержал Корсаков.

— Ну, можно сказать, тот материал заказной, — призналась Леся.

— А подробнее?

— А что, я там наврала? Кого-то подставила? — забеспокоилась Леся.

— По порядку, — попросил Корсаков. — Кто заказчик?