Внезапно я уловил на себе чей — то взгляд. Уронив салфетку, нагнулся и, резко подняв голову, встретился взором с глазами сидящего поодаль сухопарого мужчины, похожего по одежде на процветающего коммерсанта. Несколько секунд мы откровенно изучали друг друга, потом Коммерсант (иначе я его назвать не мог) отвернулся и занялся вычитыванием меню.

Итак, я ошибся, думая, что слежка прекратилась, и предполагая в связи с этим, что ее организатор находится в «Найтингель»: Курчавый просто передал меня Коммерсанту, и я не заметил, когда и где это произошло.

Расплатившись с официантом, я поднялся в свой номер и внимательно осмотрел комнату: никто в мое отсутствие не заходил. Включив телевизор, я послушал вечерние новости, посидел перед окном, наблюдая люминесцентные огни вывесок и размышляя о возникающих проблемах, затем лег спать.

Следующие три дня не принесли ничего нового. По утрам я прогуливался в парке, ведя длительные беседы с Фоссом, потом бродил по городу, изучал замок, посещал кафе и кинотеатры, — в общем, вел обычную жизнь отдыхающего от забот и трудов туриста. Курчавый упрямо ходил за мной; изредка я видел Коммерсанта, чья роль в происходящих событиях оставалась мне непонятной. Я выяснил, что Коммерсант проживает в гостинице на одном этаже со мной; чувствовалось, что я ему любопытен, но знакомства он мне не навязывал; я тоже держался от него поодаль. Более всего меня интересовало общение с Фоссом, оказавшимся интересным и приятным собеседником. В нем чувствовался глубокий интеллект с примесью мистицизма; любимой темой его разговора были рассуждения о том, что мир мертвых отличается от мира живых лишь материально — биологическим воплощением: эти миры сосуществуют, зачастую вторгаясь друг в друга, и тогда мертвецы разгуливают по земле, не отличаясь от обычных людей. При этих словах Фосс странно посматривал на меня, словно я напоминал ему ожившего покойника.

Я уже начинал привыкать к размеренному течению будней, когда в ночь на четвертые сутки моего пребывания в Арионе случилась очередная неожиданность.

В тот вечер я лег спать поздно, — меня мучили кошмарные сны и когда я проснулся от шума, то вначале решил, что одетый в белое человек, залезающий в мою комнату через открытое окно, является продолжением сна. Человек был худой, со всклокоченными светлыми волосами на голове и горящими, налитыми свирепой силой глазами, пристально смотревшими в только им видимую точку.

Оружия у меня не было; я затаился на кровати, наблюдая, как незнакомец медленно, держа перед собой вытянутые руки, подходит к столу, огибает его и направляется ко мне. «Лунатик или человек под гипнозом!» — понял я, сосредоточивая энергию мозга на приказе незнакомцу вернуться обратно, — и надеясь, что моя воля окажется более сильной, чем та, которая двигала непрошеным гостем.

Незнакомец остановился: лицо его перекосила судорога; он сжал руками пустоту и, тяжело дыша, произнес: «Я должен тебя убить! Я должен тебя убить!». Повторив это несколько раз, незнакомец вдруг обмяк, руки его бессильно опустились; постояв, он медленно побрел к окну и, выбравшись наружу, пошел по десятисантиметровому карнизу, так уверенно переставляя ноги, словно находился на земле, а не на высоте третьего этажа.

Вскочив, я бросился к окну, интересуясь маршрутом его движения: к моему удивлению, незнакомец миновал окна комнаты, принадлежавшей, по моим вычислениям, Коммерсанту, дошел до угла дома и, свернув, исчез из поля зрения. Изучив расстилавшуюся внизу улицу и никого не обнаружив, я закрыл окно, улегся на кровать и долго раздумывал о той опасной игре, в которую кто — то включил меня в качестве жертвы.

Утром, когда я пришел в парк, Фосс сразу обратил внимание на мой утомленный вид и, словно невзначай, поинтересовался, не было ли у меня ночью каких — либо неприятностей. Я объяснил, что меня замучила бессонница. Фосс недоверчиво выслушал меня и, покачав головой, заметил, что гостиница «Найтингель» — зловещее место, и у меня будет возможность в этом убедиться. Я чувствовал, что Фосс что — то знает, в том числе и о ночном визите, и ждет откровенности, которую я никак не мог ему подарить.

Изучивший мои привычки Курчавый в парк не заходил, ожидая меня у входа, да и вообще свою «службу» начал нести с изрядной ленцой и мне ничего не стоило в любой момент от него улизнуть. Но надобности в этом не было, и я, распрощавшись с Фоссом, отправился, как обычно, фланировать по городу. Пообедав в ресторане, я вернулся в «Найтингель» и лег отдыхать, рассудив, что от приступа головной боли — следствие ночного напряжения сил — это лучшее средство. Спал я недолго: меня разбудил громкий стук в дверь.

— Сейчас открою! — крикнул я, вскакивая и надевая халат. Распахнул двери: вокруг никого нет.

— Глупые шутки! — с досадой подумал я и вдруг увидел лежавший на полу конверт. Осторожно взяв его в руки, я вернулся в комнату. Повертев конверт — надписей на нем не было, — я вскрыл его и достал записку со следующим машинописным текстом: «Сегодня в 23 часа в замке возле часовни вам помогут найти то, за чем вы приехали в Арион».

Перечитав записку несколько раз, я задумался: неужели, кроме меня и Синха, в наши планы оказался посвящен еще кто — то, использующий теперь знание в собственных целях? Или это шантаж и провокация — но со стороны кого и зачем?.. В любом случае идти нужно; тайны открываются ищущим.

Полежав около часа в постели, я принял душ и уселся читать новеллы В. Ирвинга; потом поужинал и вышел в город. Долго бродил по улицам, наблюдая, как затихает на них жизнь и, определив, что время близится к 23 часам, направился в замок.

Фонарей здесь не было, но их вполне заменяла спешившая к полнолунию луна; я шел, решая, каким путем — верхним или нижним — подойти к часовне. Слежка отсутствовала и это окончательно утвердило меня в мысли, что ночная встреча покончит с окружавшими меня загадками или что — то в них прояснит.

В часовню я решил пройти не через крыльцо, а сверху, через старую башню. Этот путь позволял избежать засады и имел одну особенность, о которой перед отъездом рассказал Синх.

Осторожно шагая по ступенькам, я вслушивался в тишину, замирая при каждом подозрительном шорохе. Вот и часовня. Войдя в нее, я понял, что я не один: от стены отделилась фигура рослого мужчины в маске.

— Рад, что вы точны — сказала маска. — Мы находимся в месте исповедей, и я надеюсь услышать подробности вашего приезда в Арион.

Голос был незнаком; начало разговора мне не понравилось; на мгновенье я пожалел о своем приходе.

— В записке указано, что объяснения будут даны мне — тщательно выбирая слова, проговорил я. — А именно: как найти то, за чем я приехал в Арион.

— В этом тайны нет: вы приехали из столицы за карьерой и деньгами. Карьеру вы хотите получить от полиции, от нас — деньги — насмешливо произнесла маска. — Поэтому вас ждет смерть и спасти от нее может лишь откровенность.

— Ловушка — наглая и не очень умная — подумал я — Но ясно главное: этот бандит с манерами провинциального актера ничего обо мне не знает!

— Вы меня с кем — то путаете: деньги у меня есть, а о карьере не забочусь со дня рождения, — сказал я, поворачиваясь к выходу из часовни. — Поэтому предлагаю распрощаться.

— С чем: с жизнью? — засмеялся собеседник. — Учитывая ваше поведение, придется вам помочь.

Мужчина хлопнул в ладоши: в часовню вбежали два человека с дубинками и в масках, набросившиеся на меня. Я почувствовал, как струится во мне, подчиняясь воле, поток психоэнергии: рука одного из нападавших была остановлена на излете удара, но действия второго я успел нейтрализовать лишь частично и его дубинка задела мою левую руку. К нападавшим присоединился их предводитель; силы становились неравными и я бросился наверх, в башню.

— Стой! — закричал главный из бандитов. — Тебе не уйти: замок окружен!

Вместо ответа я ускорил бег; задыхаясь, вбежал на башенную площадку, кинулся к левой стене, нащупал выбитый герб де Эмервилей и нажал на выступ, о котором говорил Синх. Часть стены отошла в сторону; вскочив в образовавшийся проем, я пошарил справа от себя, нашел рукоять механизма и рванул вниз, вернув кусок стены на прежнее место. Глухо, как сквозь слой ваты, я услышал, как пробежали, стуча каблуками и чертыхаясь, мои преследователи; вспомнив указания Синха, я побрел в кромешной тьме, более всего опасаясь старинных западней. Брел я долго: потайной ход, спускаясь вниз, благополучно вывел меня в парк, — к дубу, возле которого по утрам я сидел на скамейке, беседуя с Фоссом.