— Не озадачивай человека, — послышался голос Инессы.

— Я догадываюсь, кто наш противник: мы сегодня получили его письмо по поводу акций «Рапсодии».

— Ты имеешь в виду Анну Николаевну Вилкину? Она же старуха!

— Я говорю о ее сыне, моем бывшем муже: Вилкине Валерии Александровиче. У него свое детективное агентство «Аргус» и отзывы о нем положительные.

— Один человек: против меня? Шутишь?! Хотя, если привлечь кого — то, использовать деньги Соломатина… У тебя все на уровне догадок, правильно?

— Да.

— Завтра доставим его на дачу и разберемся. Спасибо, Виктор Аркадьевич! Можете идти! '

Включив зажигание, Вилкин направил машину в сторону города. На душе было сумрачно и тяжко. Обычная история: знаешь, что произойдет именно так, — но не веришь!

— А нас, мама, сегодня предали, — устало объявил Вилкин встречающей его Анне Николаевне.

— Расскажи! — нахмурилась Анна Николаевна.

Выслушав рассказ сына, Анна Николаевна долго молчала, потом задумчиво произнесла:

— Она старается быть полезной, — значит, не все у нее со Степановым гладко.

И добавила, глядя на сына:

— Тебе надо ее забыть.

— Без прошлого жить легче, умирать тяжелей, — вздохнул Вилкин. — Потому что, остановившись, не на что оглянуться.

— Дача… Тебе опасно туда ехать, — встревожено сказала Анна Николаевна.

— Перестань! — пожал плечами Вилкин. — Степанов все— таки не уголовник. Да и Инесса рядом.

— У тебя странное мнение о ее порядочности, — недовольно заметила Анна Николаевна.

— Посмотрим, — ответил сыщик.

Рабочее утро Вилкина началось с посещения Соломатина. Оставив справку о Сорокине и повторив схему предстоящих действий, сыщик отправился в агентство. Зайдя в комнату, остановился перед календарем с портретом Аллы Пугачевой и сердито сказал:

— Никаких приветствий: вы мне не нравитесь. Мне никто сегодня не нравится.

Сел за стол и застыл в ожидании.

Телефонный звонок раздался через полчаса.

— Валерий Александрович? — послышался в трубке приветливый голос Степанова. — Я — генеральный директор «ТрансСибири» Степанов Илья Семенович. Мы получили письмо Анны Николаевны и готовы обсудить условия приобретения пакета акций. Вы согласны?

— Конечно.

— У меня нет времени подъехать, прошу вас выйти на улицу и сесть в ожидающий вас «Мерседес». Приедете: попьем кофе, поговорим. Хорошо?

— Ладно.

Положив трубку, сыщик посмотрел на часы, позвонил Свидлову и Соломатину, после чего, засунув в потайной карман ключи от наручников, вышел к «Мерседесу». Посмотрел на двух крепко сбитых парней: один — за рулем, второй — на заднем сиденье, невесело улыбнулся и открыл переднюю дверцу.

— Поехали! — мотнул головой, устраиваясь поудобней.

Машина быстро тронулась с места. Минут через семь Вилкин начал оглядываться по сторонам, затем повернул лицо к водителю:

— Куда мы едем? — выговорил он — и потерял сознание от сильного удара по затылку.

Очнулся сыщик в углу большой комнаты, с руками, заведенными за спину и прикованными наручниками к батарее водяного отопления. Застонав от боли в затылке, поднял голову — и услышал взволнованный голос Инессы:

— Тебе больно?

Повел глаза в сторону: Инесса сидела неподалеку, встревожено склонившись в сторону Вилкина.

— Очень! — усмехнулся сыщик. — Можешь вызвать врача.

— Не могу, — извинилась Инесса. Сыщик поймал себя на том, что любуется ее лицом. — Илья скоро приедет, — не понимаю, он давно должен быть, — поговорит с тобой и отвезет в больницу.

— Кладбищенскую? — вновь усмехнулся сыщик.

— Что ты: он цивилизованный человек! Умный, энергичный! — убежденно произнесла Инесса и, с вызовом глядя на Вилкина, сказала:

— Я горжусь его любовью ко мне.

— Если ты чем — то гордишься, то у тебя его немного, — повернув голову, Вилкин взглянул на часы. — Двенадцать: я был без сознания более двух часов?

— Наверное, — отмахнулась Инесса. Ей хотелось поговорить о другом.

— Догадываюсь, что меня осуждаешь. Любовница: ну и что? Я значу для него больше, чем жена, он без меня не может жить: и это не просто слова.

Опершись спиной на батарею, Вилкин лежал, рассматривая Инессу.

— Ты почему молчишь? — набросилась на него бывшая жена.

— Вспоминаю Бальзака: «Женщина должна принадлежать тому мужчине, который избавит ее от проблем».

— Да, его деньги, влияние ограждают меня от неприятностей быта, — согласилась Инесса. — Но я всегда хотела большего.

— Ты всегда хотела того, чего у тебя не было, — с сожалением резюмировал Вилкин. — Как старуха из Пушкинской сказки.

Инесса сердито посмотрела на Вилкина, встала, подошла к окну. Обернувшись, устало сказала:

— Может, ты и прав.

И быстро спросила:

— Ты меня еще любишь?

— Да. Но это моя проблема. Как писал Апостол Павел, любовь не должна требовать своего. Я ничего от тебя не хочу.

— А ты ничего от меня не получишь. Да, как человек ты лучше Ильи, — но любят не за это.

— Понимаю, — медленно произнес Вилкин. — Все одностороннее: было, есть, будет. Я подозреваю, что вообще тебя выдумал. А для идеала безразлично, какая ты в жизни. Но что — то должно светить: лучиком звезды Бетельгейзе.

Инесса долго смотрела на Вилкина, потом грустно покачала головой:

— Несчастный выдумщик! Ты всегда будешь один, потому что женщины любят победителей. А ты в любом раскладе остаешься в лагере побежденных.

Распахнулась дверь: вошел Степанов.

— Невезучий день: еле добрался, — пожаловался он кинувшейся к нему Инессе. — Как наш герой? Готов к исповеди?

— Я не стала ничего объяснять, — сообщила Инесса. — Надеюсь, вы найдете общий язык.

Усевшись на стул, Степанов добродушно сказал:

— Извините за наручники, но мало ли какие приемы вы знаете! Охрану оставил во дворе, поговорим без свидетелей.

— Чего вы хотите? — спросил Вилкин.

— У меня оказался следующий документ — раскрыв папку, Степанов показал сыщику копию похищенного Сорокиным плана действий против «ТрансСибири». — Ваш?

— Мой.

— Прекрасно. Как вам удалось склонить на свою сторону моего главного бухгалтера?

— Деньги.

— Все это доказуемо?

— Естественно.

— Что ж, не зря я отстранил ее с сегодняшнего дня от работы. Зампредседателя суда и судья Исукин: тоже деньги?

— Не только. Зампредседателю еще раньше по другим делам подсунул в постель малолетку и все задокументировал: сейчас пригодилось.

— Ценная информация! — обрадовано заявил Степанов. — Предлагаю следующее: вы начинаете работать на меня.

Плачу в два раза больше, чем Соломатин.

— Прошу отвести меня в туалет, напоить кофе и дать полчаса на размышление.

— Согласен! — кивнул головой Степанов. — Сейчас позову охрану.

— Ты играешь с огнем! — взволнованно проговорила Инесса, когда Степанов вышел из комнаты. — Я знаю: ты врешь, зачем — то тянешь время. Когда Степанов это поймет, он впадет в бешенство. Ты не представляешь, какой он тогда!

— Психология тирана несложна, это не «перпетуум мобиле», — пожал плечами сыщик. — Ты всегда присутствуешь при допросах?

— Никогда.

— Понятно. Он хочет продемонстрировать, как ломает меня и превращает в лакея.

Зашедшие вместе со Степановым в комнату два охранника — те самые, что приезжали в «Мерседесе», — молча отстегнули наручники и провели Вилкина в туалет, а после стояли за его спиной, ожидая, когда он допьет приготовленный Инессой кофе. Степанов тоже выпил кофе и затеял с Инессой разговор, расписывая перипетии предстоящего совместного посещения Нью — Йорка.

Приковав сыщика к батарее, охранники вышли. Откинув вновь начавшую болеть голову, Вилкин попытался расслабиться, но мешал самодовольный голос Степанова.

— Ваши полчаса истекли, — Степанов вновь уселся на стул.

— Вы готовы обсуждать условия?

— Нет.

— Не понял, — удивленно протянул Степанов. — Нового времени на раздумья предложить не могу: мне пора возвращаться на работу.