Взглянув на угрюмые, затравленные лица крестьян, Вайми понял, что стрелки тут не для их защиты — скорее, для того, чтобы всадить стрелу в спину каждому, кто попытается сбежать. Или попробует повернуть свое оружие против солдат…

А за стрелками шла уже настоящая армия — она ползла, словно воронёная железная змея и над ней колыхался лес копий. Вайми не видел конца колонны и даже не старался представить, сколько в ней солдат — зачем?

— Бей! — негромко, но так, что услышали все, скомандовал Вайэрси.

Он выстрелил первым — его стрела вошла точно в центр груди пожилого крепкого крестьянина, вонзившись до половины, и опрокинула его навзичь. Упав, найр уже не шевелился.

Глаза Неба умели стрелять совершенно бесшумно и крестьяне даже не сразу поняли, что происходит. Они завыли, бестолково заметались, потом, бросая оружие, кинулись в реку, стараясь укрыться за колонной солдат.

Вайми знал, что попасть в руки и ноги — самые подвижные части тела — гораздо труднее, чем кажется. Стрелять в голову тоже не стоит — там почти сплошь кость, и попав в неё стрела без наконечника отскочит. Он мог стрелять в грудь — при удаче стрела могла проскочить между рёбер — но предпочитал целиться в живот. Его стрелы вонзались глубоко в мягкую плоть, он видел, как найры рвали себе кожу, выдирая из себя зазубренные, нестерпимо жгущие острия, потом, когда яд расходился в их крови, вдруг падали, корчась в чудовищных судорогах, — от них трещали, ломаясь, кости и глаза вылезали из орбит, — но Вайми лишь начал закрывать счёт. Его плечи были полны силы, глаз верен, рука тверда — и он спокойно выпускал одну стрелу за другой, думая лишь об одном — не промахнуться.

Его соплеменники стреляли не хуже — очень мало крестьян успело убежать. Остальные корчились и затихали, захлебываясь кровавой пеной — этот яд выводил из строя почти сразу, но вот убивал достаточно медленно, чтобы уцелевшие успели ужаснуться и отступить.

Однако солдаты государя не стали ни ужасаться, ни бежать. Лучники ответили ливнем стрел — они били не видя врага, наугад, и когда несколько из них полегли сами, остальные очень быстро отступили. Их место заняла пехота — оградившись стеной громадных щитов, она попёрла вперед, громыхая по гулкому дереву мечами.

"Крестьян это могло бы напугать" — подумал Вайми, спокойно поднимая лук. Он легко мог бить в щели между щитами, коих оказалось достаточно, но Неймур решил, что стрелять в эту живую стену бесполезно — слишком близко, слишком мало уязвимых мест…

— Отходим!

Глаза Неба проворно отступили в развалины. Здесь они знали каждый камень, каждый куст, а вот строй солдат государя в лесу мгновенно рассыпался и бой пошёл один на один.

Вайми всецело отдался смертельно опасной игре — бежал, прятался, нырял в темные заросшие пещеры мёртвых зданий, чтобы неожиданно вынырнуть в тылу врага и пустить меткую стрелу в чью-нибудь незащищенную шею. Найте недовольно сопел за спиной — для него не находилось работы, — но не отходил ни на шаг, как и Вайэрси. Массивный, брат двигался с поразительной легкостью. Его стрелы, правда, чаще всего шли мимо, но Вайми видел, как одна из них сбила с ног солдата, попав в панцирь на груди. Железа она, понятно, не пробила, лишь оставила вмятину, — но, расскажи кто об этом, он не поверил бы. Не долго думая, он всадил свою стрелу в бедро найра и яд превратил его попытки подняться в страшный танец смерти.

— А ты сильный, брат, — с уважением сказал Вайми.

— Зато ты не мажешь так часто, — угрюмо ответил Вайэрси. Его глаза, впрочем, весело блестели. — Пошли!

Даже после долгих размышлений Глаза Неба не смогли бы найти лучшее место для боя. Здесь все мыслимые преимущества были на их стороне — они знали местность, легко ориентировались в полумраке и двигались гораздо быстрее, чем их неуклюжие в своих доспехах противники. Среди солдат государя преобладали копейщики — они бестолково метались в поисках врага, теряли друг друга, путались в зарослях, лезли в подземелья, где громадные ядовитые пауки, змеи и прочая нечисть устраивали им горячий прием. Но об железо их панцирей стрелы Глаз Неба просто ломались. Пробивая их плотную одежду, они теряли силу и яд. Попасть же в немногие открытые места, да ещё по движущейся цели и поневоле глядя сразу во все стороны непросто — но Вайми неплохо справлялся с этим. Он видел, что как минимум треть его стрел достигла цели. У других стрелков дела шли похуже, но они уложили уже сотни врагов и солдаты государя превратились в обезумевшую, бестолково и злобно метавшуюся толпу. Наконец, они побежали, не слушая своих командиров и рубя тех, кто старался их остановить.

………………………………………………………………………………..

Теперь им оставалось лишь добить бегущего противника — но колчаны лучников племени опустели почти одновременно. Вайми выпустил все белые стрелы, потом красные, потом даже найрские и ощутил себя совершенно беспомощным. Они взяли с собой тысячи отравленных стрел — но толстые связки раздали нескольким подросткам, которые сами увлеклись боем и никто не мог их найти. Если кто-то подбирал колчан убитого найрского стрелка, это приносило мало пользы — броню эти стрелы иногда пробивали, но, продырявив железо, убить уже не могли. Стрелять ими оказалось неудобно и били они неточно — да и найрские солдаты не спешили повернуть назад.

Они собрались на берегу реки — уставшие, но гордые одержанной победой. Собрались все — хотя двое товарищей притащили обмякшего, пепельно-бледного подростка с маленькой, тонкой ранкой от копья на плече под ключицей, на вид совсем не страшной, — но парнишка не приходил в сознание и лишь слабо стонал. Выяснить, что с ним, могла только Лина. Может быть. Ещё у одного парня под правым соском торчал обломок стрелы — он задыхался и сплевывал кровь из пробитного лёгкого, но шел сам. Встретившись с ним взглядом, Вайми отвернулся.

………………………………………………………………………………………

Они вернулись к селению с радостными криками. Все понимали, что отступающих найров следует добить — но им ещё предстояло рассказать о победе оставшимся, отдохнуть, поесть как следует, пополнить запас стрел — и вот тогда…

Едва они подошли к обрыву, оставшиеся сбросили вниз длинные верёвки. На них наверх подняли раненых, все остальные взобрались сами. Лина бросилась к Вайми и с облегчением заключила в объятия: юноша был до крови ободран беготней в зарослях, но в остальном совсем не пострадал. Краем глаза он заметил, что во всеобщем ликовании участвуют и мальчишки-разведчики, которых отправили следить за отступающим врагом, но Неймур не обращал на это внимания и Вайми махнул рукой: в конце концов, военному вождю видней. Едва вернувшись в дом, он аккуратно поставил в угол лук и вывернулся из перевязи колчана. В животе у него заурчало: никто из них не ел этим утром, а пока он сражался, Лина пожарила на костре мясо, весьма соблазнительно обложив его кусочками различных фруктов. Смотрелось всё очень красиво, но Вайми не почтил вниманием эстетическую сторону композиции: он сел и на пару с подругой оставил от неё лишь служивший тарелкой большой лист. Обтерев руки об специально припасённую траву, он вышел из хижины. Жизнь, определённо, налаживалась. Лина хорошо знала его вкусы и порция оказалась в самый раз: он ощущал себя сытым, но бодрым и не отяжелевшим, что пришлось весьма кстати: им предстоял долгий поход для истребления разбитых захватчиков. Жалости к ним Вайми не испытывал: найры пришли убить их и потому должны умереть сами. Всё.

А о таких вещах, как перегруппировка и контрнаступление, юноша просто не знал.

Испуганный вопль тревоги застал Вайми в миг напряжённых раздумий: замерев на самом солнцепёке, он старался решить, прилично ли будет сесть и ликвидировать внезапный зуд между пальцами босой ноги, или всё же следует сперва удалиться в хижину и предаться греховной страсти уже там. Сейчас проблема решилась сама собой: он поджал ногу, быстро, но успешно почесался, ворвался в хижину и, подхватив лук и колчан, выбежал обратно, забрасывая на себя наплечный ремень уже на бегу.