Когда его сердце перестало лупить в рёбра, как безумное, он поднял голову и осмотрелся. В лодке сидело трое найров — двое угрюмых работников, один из них занимался парусом, а второй следил за рулем. Третий…

Айната было не узнать. Куда делся тот пленник, который в слезах просил отпустить его домой? Теперь перед Вайми стоял молодой принц — в роскошной куртке из тисненой кожи и в расшитом плаще, с мечом на поясе. И лицо у него было решительное и суровое… но когда Айнат взглянул на юношу, в глазах у него блестел стыд.

— А что я должен был делать? — сказал он, хотя Вайми не спрашивал. — Убить родителей, друзей, сестёр? Я и так делаю для тебя, что могу. Очень может быть, меня повесят за мою помощь. Но если мне предложат повести солдат государя к вашему дому — я соглашусь, так и знай! У меня есть семья, и жизнь тоже мне небезразлична. Пока я герой, — он презрительно покосился на свой роскошный наряд. — Ты спас мне жизнь — я спас твою. Но больше я тебе ничего не должен! И если мы вновь встретимся, то будем драться насмерть, так и знай!

Вайми устало закрыл глаза. "Домой, — подумал он. — Благодаря тебе я вернусь домой. Всё остальное тут неважно".

Он быстро опомнился — в основном, потому, что подыхал от голода, а в лодке отчетливо пахло едой. Но прежде всего, он попросил хоть какой-то одежды. К его неописуемой радости, в лодке нашелся кусок ткани, достаточно чистый, чтобы Вайми решился повязать его вокруг бёдер — не парео, но гораздо, гораздо лучше, чем ничего. Потом Айнат протянул ему громадный, в полголовы юноши, кусок ветчины, и Вайми с урчанием вцепился в него, отхватывая столько, сколько помещалось во рту. Именно такой еды требовало его измученное тело, и сейчас он, подтянув босые ноги и опираясь спиной о борт, самозабвенно жевал. Было невероятно вкусно и с ним в этот миг можно было делать, что угодно — он всё равно не заметил бы. Наконец, Вайми с недоумением посмотрел на пустые ладони — он не вполне понимал, куда делось мясо. В животе деловито урчало, но ветчина словно бы провалилась мимо него. Впрочем, ему тут же ужасно захотелось пить и Айнат, усмехнувшись, протянул ему бурдюк с молоком. Вайми выдул, сколько влезло, и тут же задремал — в эти минуты он не смог бы шевелиться, даже ради спасения своей жизни.

Он не знал, гнались ли за ними, но если и да, Айнат сумел оторваться от погони. Когда они пристали к берегу, вдоль которого тянулись изогнутые дюны, нигде и никого видно не было. Айнат без лишних слов предложил Вайми убираться из лодки.

— Отсюда далеко до твоих лесов, — сказал он, — но на тот берег я тебя не повезу. Спасать тебя — пожалуйста, но жертвовать собой я не согласен. Доберешься и сам. Место тут глухое…

Вайми спокойно посмотрел на него. Через секунду Айнат отвернулся.

— Мы никогда больше не встретимся, — ровно сказал Вайми. — Мы, Глаза Неба, чувствуем такие вещи. Но если ты ещё раз предашь нас, ты умрёшь. Такое противно даже Творцу.

Он прыгнул за борт и по пояс в воде побрел к берегу. Когда он выбрался на влажный песок и оглянулся, лодка уже скользила прочь, — равнодушная, маленькая, далекая…

Вайми помотал головой, чтобы опомниться, а потом полез на гребень ближайшей дюны — осмотреться. С трудом взобравшись по сухому, холодному, сыпучему склону, он увидел далеко на юге маленькие, красновато-белые здания столицы. Низкое солнце скрылось за высоким сводом рыже-серых туч. Хмурое, безбрежное озеро под ними казалось коричнево-свинцовым. Неутомимый непокой бесконечной воды пугал юношу, но равномерный шум волн успокаивал. Он ощущал себя потерянным посреди холодного пустынного мира, но это уже не страшило его. Пускай он не знал, куда идти дальше, но он увидел простор Срединного озера — впервые в своей короткой жизни.

………………………………………………………………………………………

Солнце уже зашло и небо в разрывах туч стало пронзительно-чистым, сумрачным и холодным, когда Вайми взобрался на невысокое плато за широкой полосой дюн — неровное, покрытое редкими купами кустов. Отсюда низкий берег был виден на много миль вправо и влево, но нигде — никаких признаков людей. На севере и востоке сгущался сумрак. На западе над озером, как занавесы, нависли тяжелые коричневатые облака, скрывая отблеск заката. На юге тучи расходились, открывая тёмный силуэт высочайшей горы краевого хребта. Насколько Вайми помнил рассказы Айната, он носил у найров имя гор Разрушения. Судя по их вершинам, он был в самой середине найрского берега озера. Эта мысль не радовала, но Вайми попал сюда по своей воле и мог злиться только на себя. Он мог добраться до родного леса за неделю, самое большее — если его не поймают и не убьют…

Вдруг что-то на западе разорвало тучи. Последние лучи солнца скользнули под них, обратив лохмотья облаков в языки тусклого пламени и до Вайми донёсся тяжелый гул. Казалось, он заполнил весь мир — глубокий, чистый, полный подавляющей мощи. Потом из-за туч показался грозящий черный силуэт, словно плывущая гора. Облака вокруг него бурлили, как вода, разорванные его движением.

Сердце Вайми отчаянно забилось. Он начал задыхаться, не понимая, от чего — от страха, или… от восторга. Это было… Парящей Твердыней — эти слова вдруг сами всплыли в его голове. Блестящая, но черная, остроугольная, невыразимо громадная, она плыла на одной высоте с тучами, и когда прошла над головой юноши, то закрыла, казалось, полнеба.

Потом на него налетел ураган, яростный, упругий ветер, мчавшийся вслед Твердыне. Вайми пригнулся, спасая глаза от туч взметённой пыли. Казалось, само его тело вибрирует от наполнившего весь мир грохота. Но он смотрел вслед ей с восхищением.

Эта чуждая конструкция, не знавшая прикосновения человеческих рук, была притом странно соразмерна. Вайми ощутил, что перед ним — не строение, даже не зверь, а нечто, превосходящее его сознанием. Нечто, что было, возможно, самим Творцом. Она не обратила на него внимания — впрочем, он был только рад этому, и следил за Твердыней, пока она, вместе со своей чудовищной тенью, не скрылась на юге. Облака таяли и расступались перед ней, открывая лучистую глубину закатного неба. В его чистом свете юноша увидел на берегу темное пятнышко лодки. Он мог бы поклясться, что минуту назад там ничего не было.

Впрочем, он мог просто её не заметить.

………………………………………………………………………………………

К его удивлению, лодка, сырая и потемневшая от старости, оказалась в сносном состоянии: когда он сумел стащить её на воду, она не дала течи. Вёсел не нашлось, и Вайми толкал её сам, погружаясь всё глубже. Когда ноги перестали доставать до дна, он перевалился через борт и сел, весь мокрый, дрожащий от холода, но очень и очень довольный собой. Восточный ветер быстро относил лодку от берега и вскоре расстояние стало внушительным. Ощутив себя в безопасности, Вайми задумался.

Появление Твердыни потрясло его. Она явилась из-за пределов мира — точнее, мир оказался несравненно больше и невероятней, чем он мог представить себе и Вайми хотелось танцевать от радости, от того, что действительность превзошла самые смелые его ожидания. Он был готов сделать всё, что угодно, чтобы оказаться ТАМ — иначе неутолённое любопытство замучило бы его до смерти, а теперь ему просто с невероятной силой захотелось жить. Но он не знал, доживёт хотя бы до рассвета. Если лодка потонет посреди озера, он не сможет проплыть несколько миль в холодной воде. Здесь был парус — пускай сырой и заплесневевший — он ухитрился поставить и стал учиться им управлять, но ветер мог перемениться, мог затихнуть вообще. Его могло отнести в непролазные плавни, откуда он никогда не смог бы выбраться. Его могли заметить найры, сновавшие на своих лодках по озеру вдоль и поперёк. Он мог просто вывалиться за борт и утонуть. В любом случае, умирать теперь было невероятно обидно, но слабые покачивания лодки успокаивали. Стоявшая высоко в небе звезда смягчала холод осеннего ветра своими призрачно-тёплыми ало-золотыми бликами. Она словно набрасывала на холод заката жаркую тень летней ночи.