Юноша потянулся за луком убитого, но тут щелкнул ещё один выстрел. Уцелевший найр упал с истошным воплем и двое других бешено бросились прочь. Поднявшись, Вайми увидел бегущего к нему Ахета и немного успокоился, зная, что теперь хотя бы доживет до рассвета.

……………………………………………………………………………………….

Ахет остановился, не доходя нескольких шагов. Они обменялись беззвучными приветствиями охотников, потом замерли, глядя друг на друга. Глаза Вайми — громадные тёмные глаза сумеречного существа — казались прорезями в грязной, ободранной маске.

— Это они тебя так отделали?

— Возле реки на меня напали собаки.

Полукровка осмотрел раны юноши — они давно запеклись и не представляли опасности. Ещё через несколько минут они молча жевали мокрый изюм в небольшой и относительно сухой пещере, — её узкий вход скрывался за громадной рухнувшей глыбой, а дно устилал толстый слой старой травы — одно из бесчисленных "походных" укрытий племени. Ахет заложил вход камнями и развел крошечный костерок — просто чтобы не сидеть в темноте. Он хотел догнать и добить найров, но Вайми переубедил его. Теперь он наелся и Ахет молча смотрел на него, ожидая объяснений. Юношу вдруг охватил страх. Казалось, он утратил дар речи — просто забыл, как шевелится язык. Сделав над собой громадное усилие, он всё же заговорил — сбивчиво, торопливо, словно в лихорадке. Он описал всё, что пережил, ничего не скрывая.

Ахет не задал ни одного вопроса. Даже когда Вайми выдохся, он молчал, как-то странно глядя на сидевшего перед ним юношу. Свет огня лишил живого оттенка его скуластое лицо, сделал его похожим на отливавшую бронзой маску. Только длинные глаза полукровки странно блестели, словно глаза затаившегося в пещере пардуса.

Молчание затянулось, стало уже опасным. Ахет ничего не говорил — наверное, исповедь Вайми потрясла его. Юноша съёжился, сжался в тугой комок. Его бил озноб, жар усилился, сердце замирало от страха. Смерть, небытие, сами по себе не пугали его — он уже смирился с неизбежным. Но вот уйти, оставив Лину и множество удивительных вещей, которые он мог узнать, было очень обидно.

— Что с тобой? — вдруг спросил Ахет.

Вайми хмуро взглянул на него.

— Холодно.

Ахет коснулся ладонью его лба.

— Ты весь горишь. Кажется, лихорадка. Ты…

— Я умру, — Вайми лёг, туго свернувшись. — Мне страшно.

Он опустил ресницы, стараясь успокоиться. Вдруг гибкое тело Ахета прижалось к нему. Он был тёплый, почти горячий. Живое тепло, более сильное, чем жар огня, согревало юношу, усмиряя рождавшуюся в глубине дрожь. Вместе с теплом в него вливалась жизнь. Близость другого живого существа здесь, в холодной глубине скалы, посреди равнодушного мира, казалась чудом. Вайми не ощущал стыда, только благодарность.

Костерок догорел. Во мраке они заснули, обнимая друг друга, и сон их был спокоен.

Вайми спал очень долго — казалось, что целую жизнь — и проснулся уже совсем в другой, в своей обычной реальности. Страх и жар исчезли без следа, раны, правда, сильно беспокоили, но уже по-другому: они чесались, что, как знал Вайми, было очень и очень хорошо. Он, правда, был дико голоден и в один миг слопал всё, что нашлось у Ахета — тот лишь удивлённо почесал затылок. Затем они отправились домой и шли, как всегда ходили Глаза Неба — без отдыха, неторопливо.

Дорога совсем не была легкой, но душа Вайми отдыхала — здесь он знал всё, даже опасности. Ахет держался с ним подчеркнуто ровно — как равный с равным, как один друг с другим. Вот только глядя на него Вайми чувствовал совершенно непонятное смущение и отчаянно злился. В эту ночь и в следующую они спали далеко друг от друга.

………………………………………………………………………………………

Утром третьего дня они перевалили северный отрог Обзорной горы и спустились в долину протекавшей у селения реки. Теперь они шли почти точно на юг, по узкой полосе гальки между бурлящей водой и зарослями — очень удобная и быстрая дорога. И очень опасная — здесь, на водопое, пардус или другой зверь могли внезапно броситься из зарослей. Но Вайми спешил, спешил попасть домой и ему повезло — никто не помешал им.

За полчаса пути до селения их окликнули. Подняв глаза, Вайми увидел на круче прибрежной скалы трёх крепких подростков, лет по пятнадцати. Последовал традиционный короткий обмен новостями. Вайми понял, что его уже не ждали — по крайней мере, с этой стороны. Парнишкам очень хотелось узнать, что это с ним приключилось, но никто не стал его расспрашивать.

"Неймур хорошо обучил их, — подумал Вайми. — Они хотя бы стараются выполнять свой долг".

У каждого из подростков было крепкое копье с зазубренным кремнёвым наконечником, лук — и колчан, полный стрел. У половины стрел оперение было белым.

Белым у Глаз Неба обозначали яд.

……………………………………………………………………………………….

Когда они вышли к знакомой до мельчайшего камушка излучине реки, Вайми восхищенно вздохнул. Левый берег здесь был сплошной массой зелени. Древесные кроны, сливаясь и клубясь, плавно поднимались от реки к краю глубоко синего небосвода. На правом берегу вздымались два увенчанных густыми зелёными шапками исполинских утеса, — похожие на башни, но по сравнению с ними любая башня показалась бы игрушечной. Разбитые скалы между ними напоминали руины громадной лестницы. Над ней поднималась неровная гранитная стена и на её гребне маячило несколько крохотных снизу чёрных голов — любопытные мальчишки глазели с высоты на своих подружек, с шумом плескавшихся в мелкой воде прибрежной заводи.

У Вайми вдруг потеплело в груди. Сколько раз он, возвращаясь, вот так смотрел на свой дом? Он помнил, как сам крохотным мальчишкой бежал домой к своим родителям — чтобы его приласкали и накормили. Теперь он вырос, но чувства его не изменились и юноша помотал головой. Он старался отогнать явившуюся вдруг горькую уверенность, что испытывает это чувство в последний раз.

……………………………………………………………………………………….

Ахет не пошел с ним наверх — его там не ждало ничего, кроме новой порции насмешек. Он передал Вайми свои трофеи — оружие двух убитых им найров — повернулся и сделал несколько шагов.

— Постой! — окликнул его Вайми. — Куда ты?

— На север, — спокойно ответил Ахет. — Назад. Я буду делать то, что могу делать. Всё же, это моя земля и я не хочу, чтобы по ней бродили всякие… — он махнул рукой и пошёл, прыгая по камням с красивой мальчишеской легкостью. Колчан с белыми стрелами вздрагивал у него на плече.

………………………………………………………………………………………

Вайми с минуту смотрел ему вслед, потом подбежал к осыпи и скорее взлетел, чем вскарабкался наверх.

Селение встретило его сонной пустотой второй половины дня. Парни ещё не вернулись из леса, а девушки, утомленные возней с детьми, по большей части спали. Спали и сами дети, собравшись в глубине хижин живыми шевелящимися грудами.

Вайми сразу побежал к своему дому. Лина вышла навстречу, хотя он и не звал её. Несколько секунд они широко открытыми глазами смотрели друг на друга, потом бросились в объятия. Прижавшись к горячему телу любимой, Вайми ощутил, как по щекам текут слёзы, но уже не чувствовал стыда — он был дико, беспредельно счастлив.

Когда они перестали всхлипывать и смогли, наконец, отпустить друг друга, Вайми немедленно спросил:

— А где Найте?

Лина отвернулась.

— Он пошёл искать тебя… он ушел с Неймуром. Вечером они должны вернуться.

Страх за друга ледяной змеей заполз в сердце юноши. Но в глубине души он откуда-то знал, что с Найте ничего не случится. И это не могло погасить его счастья.

— Я тут кое-что припасла для тебя, — сказала Лина. — На случай, если ты вернешься, — она нырнула в глубину хижины и вернулась с древним глиняным блюдом, до краев полным мелкими ягодами тарини, — Вайми очень их любил, но они встречались редко и ему просто не хватало терпения набрать столько. Он был голоден и при одном взгляде на их черные восковые бока его рот наполнился слюной. Вайми сел и, как мальчишка, захлебываясь соком, в один миг очистил всю тарелку — он считал тарини самой вкусной едой, какую знал. Подняв голову, он заметил, что Лина, улыбаясь, смотрит на него.