Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Пострадало и наше обычно веселое «хозяйство». Хата сгорела. Хозяева ходили по двору неприкаянные. Младший из сыновей ревел. Старший молча, как делал все свои дела, отбирал среди обгоревших стропил которые покрепче и складывал их в одном месте. Только сердито посапывал. Потом он оставил свои дела и совершенно неожиданно для нас спросил, обращаясь к Дубицкому, которого успел полюбить:

— А газета выйдет?

— Не выйдет, — сказал Дубицкий.

— Чому же вона не выйдет?

— Разбило осколком печатную машину.

Никогда прежде я не видел, чтобы лицо хлопчика так помрачнело.

— А как же… як же… зараз? — растерянно пробормотал он.

— Попробуем починить, — сказал Дубицкий неуверенно.

Попробовали, но у нас ничего не получилось.

Решили командировать меня в армейскую артмастерскую, находившуюся в только что освобожденном нами Кировограде.

Иван — так звали старшего хлопца — попросил:

— Возьмите и меня с собою.

Снабдили его бумагой, из которой следовало, что он наш сотрудник, и мы отправились.

Ехал я в мастерскую с большим сомнением: до нашей ли машины будет артиллерийским мастерам, когда так много поврежденных орудий, автоматов и пулеметов. Но я ошибся. К приятному моему удивлению, два самых лучших мастера, не дожидаясь указания начальников, отложили все свои дела и двое суток кряду, без смены и почти без отдыха, мудровали над старой «американкой». Иван помогал им, так ни разу и не прикорнув за эти двое суток.

А на третий день, когда вновь вышел в свет наш «Богатырь», Иван схватил несколько свежих номеров и обежал с ними всю Калмыковку.

Андрей Дубицкий был настолько счастлив, что в тот день не шпынял нас своими ядовитыми словесами.

Потом этот эпизод, как и многие другие, был надолго забыт мною. Блокнот же воскресил его.

Гвардии подполковник и гвардии рядовой

«Нас постигло большое горе. Несколько дней тому назад на Южном Буге погиб замечательный человек и талантливый командир полка — кавалер пяти орденов гвардии подполковник Игнат Федорович Попов. Похоронили в Семеновке. А уже за Бугом спустя неделю в кармане убитого солдата нашли стихотворение. Удивительно все это!

30 марта 1944 г.»

Он лежал в глубокой и сырой борозде в курящейся паром черноземной украинской степи. Санитары повернули его лицом вверх будто для того только, чтобы он в последний раз своими широко раскрытыми, но уже ничего не видящими глазами посмотрел в ясное по-весеннему, родное небо. Документов в карманах солдата не оказалось, так что трудно было установить его имя. Листок же, вырванный, очевидно, из тетрадки, был не подписан. На нем — стихотворение. Оно, конечно, далеко от высокой поэзии. Но я привожу его полностью:

Катится по шинели
Слеза, и горька, и тяжка…
Бесстрашный, любимый всеми,
Погиб командир полка.
Земля завертелась кругом,
В разрывах не слышно слов.
Но страшная весть над Бугом
Промчалась: убит Попов!
Попов, что не верил бедам,
Что храбрость вливал в сердца,
Что вел нас всегда к победам
У Волги и у Донца.
Смерть, коварная, злая!
Нашла же кого ты взять?
Ведь жизнь свою каждый, знаю,
Готов за него отдать!
Над трупом отца не плакал,
Не плакал от тяжких ран,
А, видишь, над ним заплакал
Суровый наш ветеран.
Так пусть содрогнутся гады,
Нам лозунгом будет: месть!
Прикажут: взять все преграды!
Ответим мы только: — Есть!
Товарищ, что в нашем слове?
К оружью! И выше стяг!
Потоками черной крови
Заплатит нам злобный враг!
Южный Буг, 27 марта 1944 г.

Не помню, по чьему предложению, но только похоронили того безвестного солдата в селе Семеновке рядом с могилой Игната Попова. Так и лежат они плечом к плечу: гвардии подполковник и гвардии рядовой — верные сыны России.

Незлая шутка

«Слаще ли редька хрена? Вот в чем вопрос!

5 апреля 1944 г.»

Помимо начальника политотдела полковника Денисова «Советский богатырь» имел как бы постоянного своего шефа, а точнее сказать — опекуна, в лице гвардии капитана Солдатова. Добрый по натуре, он был, однако, беспредельно строг и суров в смысле воинской дисциплины, которая в славном «хозяйстве первопечатника Ивана Федорова», как мы называли свою дивизионку, конечно же похрамывала на обе ноги. Капитан Солдатов, судя по всему, поставил перед собой заведомо неразрешимую задачу: подковать нас на эти самые две ноги. Устраивал нам ночные тревоги, марш-броски с полной боевой выкладкой, смотры нашей строевой выправки, при этом бедных наших хлопцев-наборщиков по часу заставлял стоять по команде «смирно». Мало того, самозванно взял на себя роль военного цензора и был столь скрупулезен по части сохранения тайны, что в пору хоть закрывать газету. «Н-ская дивизия», «Н-ский полк», «Н-ский батальон», даже «Н-ская рота» — вот любимая терминология капитана Солдатова. Однажды ради шутки мы набрали заметку, в которой было сказано буквально следующее:

«На днях в Н-ском полку солдат Н. первым ворвался в Н-ский населенный пункт, убил энное количество фрицев…», ну и так далее.

Солдатов внимательно прочел сие сочинение, поморщил лоб, соображая, и затем размашисто завизировал: «Разрешаю. Солдатов». При этом следует иметь в виду, что никто в его визе и не нуждался: у нас без него было кому позаботиться о сохранении военной тайны.

Про себя мы посмеивались над Солдатовым, понимали, что все его усердие продиктовано, в общем-то, самыми добрыми побуждениями, и все-таки очень обрадовались, когда узнали о переводе Солдатова в другую дивизию. Мы хоть и привыкли к нему, тем не менее вздохнули с облегчением: наконец-то! А через два дня узнали о новом нашем шефе. Фамилия его была… Солдатенко.

Бедный, он никак не мог понять, появившись в расположении нашего веселого «хозяйства», отчего вся наша братия встретила его дружным хохотом.

— Вот уж истинно сказано, хрен редьки не слаще, — шепнул мне Андрей Дубицкий. И закончил оптимистически: — А впрочем, поживем — увидим!

Вот, собственно, что должна означать несколько загадочная запись в моем блокноте, датированная 5 апреля 1944 года. К этому следует добавить еще одну, очень существенную деталь: капитан Солдатов выехал от нас первого апреля. Вспомни мы про нее в ту минуту, мы вероятно, не удивились бы так появлению капитана Солдатенко…

ЧП

«Такого еще в нашей дивизии не было. Самострел! Что может быть позорнее этого! Денисов… По-моему, начподив только так и должен был поступить с мерзавцем в таких сложных обстоятельствах.

5 октября 1944 г.

Тыргу-Муреш.»

Война громыхала уже в Трансильванских Альпах; пушки гулко ухали высоко в горах, эхо разносило этот гром далеко по ущельям. Кудрявые шапки от разрывов бризантных снарядов висели на одном уровне с нежно-белыми, легкими облаками, местами пронзенными острыми шпилями Альп. Дивизия медленно, точно корабль, зажатый гигантскими торосами, пробирались средь горных стремнин, стараясь выйти на просторы Золотой Венгерской Долины. Каждый перевал приходилось преодолевать с жестокими боями.

25
{"b":"279905","o":1}