Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Всю историю европейской культуры можно рассматривать как процесс такой потери «большого нарратива», начиная, по крайней мере, с Платона. Христианизация — потеря антично организованного культурного пространства. Попытка возродить в период Возрождения этот классический образец, локализованный в Древней Греции, иллюзорна, он никогда не был возрожден: содержание становилось богаче и выходило за пределы возможностей тех форм, в которых только и существовало классическое искусство.

Более или менее общие нормы метут существовать только в обществе, социальная структура которого конструируется по одному общему принципу. Так утверждает, например, теория современного социолога Макинтайера. Этика Аристотеля ориентирована на совершенно определенное общество, воспроизводящее себя как традиционное. Эта этика практически неизменной перенимается христианством и продолжает существовать до тех пор, пока не разрушается само общество. А в качестве буфера между старым и новым возникает этическая философия: попытка дать единственно «правильному» поведению новое, не религиозное, но тоже общезначимое основание. В конце концов, приходит Ницше и заявляет, что все это не имеет никакого значения, что ценности мы создаем сами, их создает активная локальная группа. Наступает эпоха релятивизма, в которой я сам могу устанавливать этические правила для себя, руководствуясь собственным вкусом.

Попытки восстановить нормативы «для всех» постоянно повторяются, но уже сложилась ситуация, когда я сам для себя источник норм, ценностей и проектировщик собственной жизни. Поэтому люди, к которым лично я могу относиться как к элите, могут не восприниматься таковыми другими людьми, и все они имеют на это право, но тогда сам термин «элита» по отношению к так устроенному обществу теряет смысл.

Однако остается, должна, на мой взгляд, оставаться политическая элита — люди, руководящие государством, так или иначе определяющие его лицо и порядок в нем. Это не просто люди на самых высоких должностях в государстве. Чиновники и выборные политические деятели есть в любой стране, есть они и у нас, вот только политической элиты у нас пока нет. Дело не только и не просто в том, насколько занимающие высшие посты во властной пирамиде люди умны, образованы, наделены политической волей, способны вырабатывать и реализовывать некие важные стратегические решения. Дело в том, что все эти качества и многие другие, необходимые серьезному политическому деятелю, не падают с неба, им не учат в массовой общеобразовательной школе и с ними не рождаются. Это определенный культурный тип, который, за редкими исключениями, рождается и воспитывается в элитарной среде, передаваясь из поколения в поколение. Иными словами, элита должна обладать способностью самовоспроизвод иться.

В России пока есть только надежда на то, что она образуется, если период политической, социальной, экономической стабилизации будет достаточно длительным для этого.

Некоторые утверждают, что социальный лифт, поднимающий людей наверх, в наши дни — университет, достаточно демократический институт, где молодые люди не только учатся, но и находят себе друзей, круг единомышленников, обрастают связями, необходимыми для карьеры. Я бы не преувеличивал роль именно университетов, даже самых знаменитых вроде Кембриджа, Гарварда или Сорбонны, в воспроизводстве элиты.

Университеты бывают двух типов — условно говоря, французского и немецкого. Французский университет, как и английский, американский, российский, готовит чиновников и специалистов, но не элиту. Французская политическая элита, как правило, отдает своих детей не в Сорбонну, а в куда более закрытую и менее демократическую Эколь Нормаль: так или иначе получается, что там учатся в основном выходцы из определенного круга семей, обладающих не только достаточными средствами, но и политическим весом, связями уже не в одном поколении. Самые знаменитые американские университеты кажутся более открытыми, демократическими, чем они есть на самом деле: учиться там дорого, найти спонсоров довольно трудно, и чтобы получить от них стипендию, надо продемонстрировать такой уровень знаний, который дают лучшие колледжи, а для них вообще никаких стипендий практически не существует. Конечно, самые талантливые и активные молодые люди всегда имеют шанс попасть в школу права при Гарварде или в другое престижное учебное заведение, но они всегда составляют там меньшинство и в каком-то смысле необходимы элите для «обновления крови».

Нет, это не сословный принцип феодальной Европы, это не физическое, а социальное и культурное воспроизводство слоя, способного с детства формировать в человеке определенные качества, умения, привычки и представления, необходимые для того, чтобы со временем выполнять свои задачи наилучшим образом. И — очень важная деталь — слоя, кровно заинтересованного в политической и социальной стабильности в стране, поскольку это необходимое условие для его воспроизводства.

В Германии такого более или менее закрытого канала для элиты создано не было. Между тем сословное традиционное общество распадалось, размывалось; общество нового времени оказалось вообще без элиты. Я полагаю, во многом поэтому страна пережила то, что пережила. В Великобритании нацизм был невозможен во многом потому, что там, несмотря на традиционную демократичность политического уклада, очень сильная политическая элита, которая никогда не допустила бы в свой круг людей типа Гитлера, Гиммлера или Геринга.

Но возможна ли очень сильная политическая элита в государстве постиндустриальной эпохи, когда глобализация серьезно подрывает самые основы национального государства как такового? Потоки информации, денег, товаров идут поверх всех границ, крупная международная корпорация экономически, да и политически сильнее любого национального правительства страны, в которой расположена часть ее филиалов.

Однако национальные государства вовсе не сходят со сцены. За ними остаются несколько очень важных задач, и никогда прежде их ответственность перед мировым сообществом за эффективное их выполнение не была столь велика. Правительство обязано обеспечить людям безопасность на своей территории, не допускать, чтобы страну использовали как лагерь международных террористов или как путь для наркодельцов, переправляющих наркотики в другие страны. Национальное государство отвечает перед мировым сообществом за соблюдение прав человека и в идеале не должно допускать у себя конфликтов, особенно вооруженных, ни межэтнических, ни социальных, ни экономических. Следовательно, оно отвечает и за определенный уровень благосостояния своих граждан, потому что человечество пока не придумало ничего более эффективного в предупреждении конфликтов, чем экономическое благосостояние (хотя и это не срабатывает всегда и везде)... Последние годы показали, что ответственность тут не шуточная, что мировое сообщество в конце концов вмешивается и наводит порядок, если это не может или не хочет сделать правительство национальное, только тогда оно больше не останется у власти.

Так что если у России не появится эффективная и ответственная политическая элита, может не сохраниться и сама Россия.

Из истории российской бизнес-элиты

Ольга Крыштановская, известный исследователь российской элиты, много лет воссоздавала и анализировала относительно недавнюю историю появления в России новой элиты — самых богатых, крупных, успешных предпринимателей.

Начало бизнес-классу положили центры научно-технического творчества молодежи (ЦНТТМ), которым партия разрешила «заключать договора» с последующей выплатой наличных денег исполнителя. Разрешая комсомольцам заняться бизнесом, КПСС пыталась уменьшить дисбаланс между нехваткой товаров и невозможностью заработать и была уверена, что все останется под ее контролем. Однако эта логика оказалась ошибочной. Высвобождение наличных денег запустило инфляцию, а влияние на стремительно богатевших комсомольцев вскоре было утрачено.

9
{"b":"279891","o":1}