— Я, конечно, хам, но ты не бедная родственница, а родная мне, самая близкая. Как ты не можешь понять, Галечка, что это всего лишь издержки моей работы? Ведь пока вызовешь, пока пошлешь, пока бумагу получишь… Это удача, что старик Норкин оказался поблизости, на грядках у тещи.
Послышался стук в ворота.
— Ну, это уже не ко мне, а к вам, хозяйки. Наверно, из деревни кто-то пожаловал.
Пришлось открывать мне. В воротах стоял мужик в светлых мятых брюках и черном пиджачишке (в такую-то жару!). Вся одежда новая, но подобрана совсем уж безвкусно. А бритый затылок и обрюзгшее лицо и вовсе симпатии не вызывали. Не сказав ни «здорово», ни «прости», это чучело прошмыгнуло мимо меня, буркнув: «Мне к майору».
— О, товарищ Пронин! Наконец-то, жду с нетерпением!
— Чайку или кофе вахЧ? — вдруг поддержала непонятный Гудковский восторг Агаша.
— Нет-нет, я спешу. Я сегодня даже не обедал, все ноги истоптал по моргам, по объектам всяким! Да еще к этому чванливому коновалу ходил. И все пешедралом. Дочка моя на своей машине в Москву укатила, а мой «козел» раздрызганный как назло сломался. Вот и бью свои старые лапти. А еще деревенские достали: отдай им срочно покойника, и все тут! Но щас, наконец, на частнике перевезли из морга домой тело Ерофеича, забегу помянуть старика. Завтра на похороны не попаду, некогда будет. Так что мне не до кофеев.
Вот, товарищ майор, под вашу ответственность выцарапал медкарту годовалой давности. Последнее время их прихвостень докторишка медицинские наблюдения записывает прямо на дому, а Хванский проверяет. Очень уж за свою дочку трясется. Как дохлой родилась, так всё и лечат ее. В общем, берите бумаги, а я пошел.
И так же, не сказав ни «прощай», ни «до свидания», местный служака удалился.
Проводив участкового, Гудков сказал:
— Вы, конечно, догадались, что это медкарта Оли Хванской. Я тут мало что пойму по-латыни — Ромка разберется. Потом сравним с показаниями медэкспертизы, проведенной патологоанатомами, сделавшими вскрытие тела Татьяны Логиновой. Сколько еще тут заморочек будет! Но свет в тоннеле забрезжил.
— Хвалить тебя, Гудков, не станем. Вижу, сам себя очень уважаешь. И теперь у тебя полный набор. Так что пора с хозяином встретиться, сообщить, что были у него две дочки-близняшки.
— Логично рассуждаешь, запишу себе на ум, а пока… — Не договорив, майор встрепенулся на звук мобильного: — Возвращайся быстрей! Участковый уже принес, правда, данные за прошлый год, остальное у Хванского хранится. Так что, Рома, приедешь и сам сравнишь медицинские показатели. Все, отбой! — Отключив мобильный, промаршировав туда-сюда по дорожке, майор резко остановился у веранды и строго сказал: — Хочу вас предупредить, если вдруг ситуация выйдет из берегов, всем вам придется перебраться в коттеджный поселок в апартаменты дочери Пронина. И там какое-то время пересидеть. И это не обсуждается.
— А здесь что, будут бои местного значения? И мой дом на линии огня?
— Агафья Тихоновна, я с ней не справляюсь! Пожалуйста, объясните этой упрямице, что приключения кончились, все теперь всерьез и…
И в это время раздался сигнал подъехавшей машины, даже двух.
— Кажется, танк и бронетранспортер уже у ворот! Эвакуироваться не успеем. Будем стоять насмерть!
Мое язвительное замечание оказалось не настолько утрированным, как могло бы показаться. На подступах к дому, непрерывно сигналя, стояли, к счастью, не бронетранспортеры или танки, а всего лишь видавшие виды «жигуль» и полуразбитый милицейский «уазик». Но страху и шуму этот эскорт создал не меньше. Вся деревенька, пребывающая в трауре, кроме, конечно, покойного Ерофеича, высыпала на улицу. «Жигули», наполненные визжащими голосами, сопровождаемые «мигалкой», — здесь явно из рук вон выходящее событие. Слышался уже соответствующий комментарий: «А ребятишек-то за что? И новых жильцов тоже, что ли, брать будут? А вроде люди смирные, с виду приличные, а подишь ты…» Из массы народной выделился Пахомыч и прошамкал:
— Чево вылупилищ! Это гошти к им пожаловали, а не милишия.
Ирка, выскочив из машины, обняла меня и сказала:
— Галя, видишь, с какой помпой мы к тебе! В сопровождении…
— Ир, понимаю, что Роман вас в дороге подхватил. Заезжайте-ка во двор и не разжигайте воображение публики, да и ребят утихомирьте.
— Ты что, не рада? Ребята ведь от восторга… Они всю дорогу восхищались. Такой глухомани, ну, я хочу сказать, красотищи первозданной, не видали — дети асфальта!
Наконец я закрыла ворота перед глазами все еще возбужденной толпы. Судили-рядили они, видимо, с самого утра. Ведь милицейский «уазик» сновал туда-сюда. А уж когда «мигалка» прихватила «жигули» — любопытство взяло верх. Решили разузнать, что же такое стряслось у новых жильцов.
Гудков сразу набросился на Ромку:
— Ты что, сдурел? Ни к чему нам шумиха, конспиратор хренов! Привез результаты — давай пройдем вон на ту лавку под деревьями, пока «саранча» тут осваивается.
Санька быстро перездоровался со всеми, а вот Василиса оказалась очень уж многословной.
— А вы и есть та самая Агаша? Санька рассказывал, что вы как настоящая мисс Марпл. Лучше ментов умеете раскручивать преступления. Ну а меня звать Василиса, можно просто Вася.
— Нет, тетя Агаша, она Василек. Вон глазищи какие синие! — встрял Санька и сразу же схватился дрессировать Ральфика — кидать ему палку и кричать: «Апорт! Апорт!»
Щенок не успел еще всех обнюхать и на команды не реагировал, и тут же получил от паренька нелестный отзыв:
— Тупой, еще не тренированный! Возьмусь сам за него. Будет знать место!
— Санька, ты в гостях, сам знай свое место! Пойди умойся и переоденься с дороги. А Ральфика оставь в покое. И ты, девочка, проделай то же самое. Закройся в сенях и переоденься.
— Меня Вася зовут. Сколько можно, Ирина Георгиевна? Всю дорогу только «девочкой» называли, хотя знаете мое имя. Ой, а мне тут очень нравится. Мама наказала, чтобы я вам по хозяйству помогала. Картошку могу пожарить, умею очень хорошо, с золотистой корочкой. Ну, вообще, здесь суперски! Санька сказал, что река прям за забором сразу. Сань, слышь, может, сперва искупнемся?
— Ладно уж, идите. Только далеко не заплывайте. Речушка глубокая.
Ребята убежали, мы вздохнули с облегчением и принялись собирать на стол. Вдруг Гудков подозвал Ирину и начал о чем-то ее расспрашивать.
— Не возмущайся, товарищ майор! Я ведь второй раз в «Элладу» ходила, вот тебе даже письменное изложение от хозяина салона. Там все подробно: кто, когда, во сколько делал заказ, кого он видел, и так далее, и тому подобное.
— Ладно, спасибо, занимайтесь пока кухней, а мы еще тут с Ромкой поколдуем.
— Галь, ты что рот разинула, ребятишки, оказывается, твоего Ральфика на речку взяли. Ведь потеряют щенка! Меня Гудков отвлек, а ты о чем все думаешь, ничего вокруг не видишь? Кстати, а кот Фома где? Даже гостей не встретил, разленился совсем на природе!
Я отвела Ирку в сторону, коротко поведала о последних печальных событиях.
— И ты мне ничего по телефону, ни слова…
— Ну конечно, тебе с детьми в дорогу, а я о коте, Громиле, смерти Ерофеича… Соображай!
— Ох-ох, все даже серьезней, чем мы думали.
— Хватит, Ир, помолчи. При Агаше о Фоме ни слова.
— Поняла, поняла. А вот еще Гудков упомянул о каком-то криминалисте, он здесь был?
— Был два раза. Я ведь туфли Родиона в каплях крови нашла на том берегу. Точнее, его туфли с пряжками. Я вспомнила, что их на нем видела, когда была в замке. Теперь улику отправили на экспертизу. Но пока неизвестно, где сам Родик. Все, Ир, не пытай меня больше. Я тоже тебя пока ни о чем не спрашиваю. Давай с ужином закончим, а потом уединимся и поговорим. Ты же останешься ночевать?!
— Да, конечно, но утром очень рано выеду. Андрей разрешил только на час опоздать. Работы много скопилось. Он тебе и Агаше большой привет и гостинцы передал — твой любимый торт «Прага». Старушке — овсяное печенье, и даже для Ральфика печенье, только несладкое. У молодых все хорошо. Так что им о здешних делах лучше не знать.
