— Галя, там был большой скандал, я подслушивала. Они хотят… Ой, скорей бы папа приехал!

— Спи, девочка. Я твоего отца, как приедет, вызову.

— Он должен успеть мне все подписать. Мне одной все… — и Оля на полуслове замолкла, видимо, подействовал укол.

Выйдя на веранду, я услышала, как Роман сказал:

— Товарищ майор, я мигом в лабораторию. И не уйду, пока анализы не будут готовы.

— Я все поняла, вы проверяете группу крови, воспользовались беззащитностью девочки! Насколько я знаю, у Оли есть постоянный лечащий врач. Он наблюдает ее не один год и, наверно, имеет все данные.

— Да-да, конечно, — отмахнулся от меня, как от мухи, Гудков. — Ты что, доктор, рот раскрыл, садись в мою «мигалку» и дуй скоренько! А наш диалог с Галиной Павловной не переслушаешь, он нескончаемый. И вот что, Рома, этот домашний и ручной эскулап, думаю, служит больше Броне, чем хозяину, так что с ним поосторожней. Лучше участковый Пронин им займется, я на этот счет дам команду.

— Понял, товарищ майор, — проскороговорил Роман. Вскоре милицейский «уазик» отъехал.

Агаша, выйдя на веранду, заверила:

— С уколом часа два-три девочка будет спать, я столько же проспала. Потом можно будет ее расспросить. Но, думаю, она мало что нам расскажет. Главные сведения привезет из Козельска Данила.

— Тогда мы сходим на могилку Фомы, как собирались. А Гудков пусть пасет Олю и Ральфика, поскольку у него уже все проблемы решены.

Майор демонстративно промолчал и взялся за телефон, а мы с Агашей направились к калитке. Спустились по тропинке и подошли к свежему холмику. Я старушку оставила, а сама пошла к реке.

От воды тянуло освежающей прохладой.

Быстренько раздевшись, я бросилась в речку. Вода нежная, мягкая, обволакивающая. Почему Оля так замерзла? Слабенькая она. Тяжело дался такой заплыв. Но что ее все-таки вынудило?..

Обуреваемая мыслями, я не заметила, как оказалась недалеко от противоположного берега. Вгляделась. Бревнышко — то самое, на котором мы с Олей обычно сидим, а вот около него что-то виднеется. Может, вещи Оли, но не похоже на платье или сарафан. Подплыть поближе, что ли?

И я не удержалась. Доплыла, вышла на берег и обомлела, увидев мужские дорогие туфли, кажется, с пятнами крови.

Едва подавила желание подняться к замку по тропинке, которой обычно спускалась Оля. Но решила пару раз нырнуть в надежде еще что-нибудь отыскать под водой. С двух заходов ничего не обнаружила. Схватив уже имеющуюся добычу, я торопливо связала шнурками туфли. И гут услышала торопкие шаги и женский голос: «Оля, Оля, где ты?» Это Броня, надо смываться.

Я поплыла на боку, держа в руке довольно-таки неудобную улику. Доплыв до середины, почувствовала усталость. Перевернулась на спину и гребла одной рукой, второй продолжала держать, как флаг, башмаки. Все же один, кажется, подмочила.

Выйдя на берег, не обнаружила Агаши и тут же припустила что есть сил. Ботинки, болтающиеся в связке на шее, били меня по щекам. Навстречу с перекошенным лицом вылетел Гудков и с ходу заорал:

— Что ты творишь? Я тебя сейчас и впрямь свяжу! Ну зачем тебя понесло на тот берег?! Старушку чуть кондратий не хватил, она ведь бросилась бегом ко мне! У нее сердце теперь заходится, и нашего эскулапа Ромки все еще нет! А я не мастак уколы делать. Что это у тебя, дай-ка… Хм, скорей всего, обувка красавчика. На том берегу взяла? Я сам щас туда махну.

— Гудков, заткнись! Ты уже опоздал. Я ныряла — больше ничего нет. А тотальную проверку нужно вечером провести с аквалангом. И вообще, у меня что-то ногу свело. Такое сроду со мной не случалось.

Майор подхватил меня на руки и внес во двор. И тут же заметался между нами обеими: старушке — лекарство, мне — полотенце. Затем Агаше — чай, а мне откуда-то притащил фланелевый халат. Выяснилось, не мой, а Агашин. Туг уж я не выдержала, расхохоталась.

— Какой я дурак, твои же вещи на берегу остались! Я сбегаю чуть позже за сарафаном или платьем, что у тебя там?.. — Гудков схватил мобильный и набрал номер. — Прошу к нам снова, срочно надо! Только вещь возьмешь и обратно. Буду тебе очень обязан. Не надо… бумаги, акты — все потом оформим. Главное, осмотри улику. Ну, спасибо, старик. Теще большой поклон и извинения.

Я поняла, что Сморчок опять нарисуется. Пусть делают, что хотят, а я ужином займусь.

Я поднялась наверх, убедилась, что Оля все еще спит, переоделась в легкие брючки и майку. Спустившись вниз, занялась готовкой. Агаша начала чистить овощи.

— А где наш ненормальный сыщик?

— Да он с этими туфлями стоит у ворот, ждет криминалиста. А твой сарафан он уже принес — висит на веревке.

— Агаша, скорее всего, это обувь Родиона. Но если его утопили, зачем оставили улику? Оля успела сказать, что у них там большой скандал был. Очевидно, имела в виду Броню и Родиона. Наверно, волчица призвала на помощь Громилу, тот убил и утопил Родика. Но не такой же он кретин, чтобы улики оставлять?! В общем, чем дальше, тем страшней и непонятней.

— Думается, Родион хотел сбежать вплавь. Я заметила, мужчины бросаются в воду в любой одежде, но обувь снимают. Туг одно из двух. Или ему удалось переплыть и исчезнуть — там ведь дальше овраг, или ему не дали добраться до нашего берега. Пятна крови на ботинках могут говорить о нанесенной ему травме или ранении. И я Христом Богом прошу, Галюша, больше не рисковать. Теперь уже без нас обойдутся. Майор работает, только тебе кажется, что он бездействует.

— Хорошо, Агаша. Больше с места не двинусь. А когда Оля проснется, поговорю с ней. Она мне скажет то, что никому другому — никогда. Кстати, сейчас можно позвонить и узнать: вдруг хозяин вернулся?

— Галюша, не суетись, наблюдение за замком ведется, организовано Гудковым и его бригадой. И мы первые получим такую информацию.

— А что если Бронислава с Грызиным перехватят Хванского?

— Олег Родионович нужен Брониславе, по крайней мере, пока не подпишет бумаги. Скорей всего, это произойдет на дому. Привезут нотариуса и быстро все оформят.

— Минуточку, Агаша, а ведь Оля, полусонная, что-то бормотала про какие-то бумаги, которые отец должен подписать. Признаться, мне было странно слышать это из ее уст. Девочка мне казалась наивной, совсем несмышленой в практических делах. Неужели так быстро прозрела? И такое ощущение, что она не хочет остаться принцессой на бобах. Это соображение мне только что пришло в голову, потому что сочувствие и жалость захлестнули какие-либо конкретные мысли.

— А мне непонятно, Галюша, почему она так боится уколов, если ее всю жизнь лечат. С детства росла слабым ребенком.

— Агаша, к боли не всякий привыкает.

— Так-то оно так, но все же испугалась прямо-таки панически. Ну ладно, это, возможно, результат стресса. Салатик у нас уже готов, что мы еще сделаем на ужин?

— Думаю, тушенку с макаронами — быстро и нажористо. Мудрить не из чего и некогда. Ира привезет продукты, тогда и устроим пиршество.

У ворот просигналили. Гудков, видимо, открыл, и послышался его громкий голос:

— Извини, что опять сорвал! Спасибо тебе. Вот эту обувь захвати на экспертизу. Кое-где пятна крови сохранились. А я тебе потом перезвоню, скажешь результат. Погоди, еще на дорожку кое-что дам.

Гудков вбежал на веранду, схватил бутылку из-под минералки, из бидона налил в нее пиво и понесся к воротам.

— Вот тебе пивка ядреного, домашнего.

— Значит, я на тебя работаю как вол, а ты сидишь себе, пивко попиваешь и дорогие туфли где-то умыкнул! Совсем ты, майор, распустился. Ну ладно, причину я видел. Хороша твоя Галина, все при ней! Один недостаток — умная. Но, надеюсь, ты над этим поработаешь. По себе сужу, за сегодняшний день ты меня, старого, в идиота превратил: прыгаю туда-сюда. Как хочешь договаривайся, я завтра в смену не выйду, уже отпахал! Я старый и больной человек.

— Ха-ха, первый раз такое слышу. И это наш стахановец Норкин?!

Послышался скрипучий старческий хохоток и звук отъезжающей машины.

— Товарищ майор, хотя бы извинился за свое бесцеремонное поведение. Я уже чувствую себя бедной родственницей, когда ты тут вовсю хозяйничаешь.