— Мне кажется, кто будил этого пьянчугу, тот и есть ценный свидетель! — констатировала я, пристально взглянув на Гудкова.
— У собутыльников Егора оказалось алиби. Один спал дома с женой и днем был на глазах у супруги, другой ночевал у своей матери, а потом копался вместе с ней в огороде. И никто не знает, как и где Егор провел ту самую ночь, а затем и день.
— А на переезде разве никого не бывает? Правда, это далековато от места происшествия.
— Галечка, ты сегодня меня, как студента… что ни вопрос, то на засыпку. Два обходчика есть, но они пути проверят до девяти вечера, и свободны. За остальное, как они сказали, не отвечают. И на всю округу, довольно-таки большую, один участковый. Как назло этот единственный страж правопорядка в ту ночь заночевал у своей дочери в коттеджном поселке.
— А вы что, даже местного участкового подозреваете? Очевидно, у него богатая дочка, если живет в коттеджном поселке.
— Да, у Ефима Пронина есть дочь Елена. Она замужем за успешным рыночным торговцем, неким Магомадовым. Недавно открыла в Москве салон женской одежды для средненькой публики.
— Значит, у этой Лены девичья фамилия Пронина? Этакая пышная блондинка, правда, крашеная…
— Галь, а ведь ты точно вычислила — это наша Пронька! Такое прозвище у нее было в школе. Месяц назад мы с ней столкнулись в супермаркете, в гости на дачу приглашала. Хвастала, что они с муженьком отгрохали себе дом в тихом, красивом месте. Мы даже обменялись телефонами.
— Погоди, не сбивай… Выходит, вчера наши молодые были у Проньки. Только теперь она Магомадова. Я вспомнила, у нее муж азербайджанец.
— Галь, а тебе не обидно, что тебя не пригласили?
— Нет, показушные тусовки я терпеть не могу. К тому же вряд ли Ленка знала, что теперь и у меня в этом краю дача.
— Можно в вашу светскую болтовню вклиниться грубому менту? Я ведь тоже могу быть любопытным. С какого припеку там оказались Андрей и Людмила?
— У Милы есть подружка Зоя, бывшая однокашница по «Плешке», удачно вышедшая замуж за модного пластического хирурга. Елена Пронина, то есть теперь Магомадова, по натуре сноб. Жила в Москве у тетки и всем говорила, что ее отец полковник, где-то служит. А он, оказывается, всего лишь участковый в глухомани.
Так вот, эта снобка пригласила на светский прием нужных людей, в том числе хирурга Букина с его женой Зоей. Мужу некогда: «бабки» стрижет. А Зойке, видимо, одной не хотелось ехать в такую даль к малознакомым людям. Вот она и позвонила своей подружке — нашей Людмиле и пригласила составить ей компанию.
— Галь, а когда ты все это узнала? Мила рассказывала нам только о нарядах, украшениях и о том, как выглядела Бронислава. Больше ничего существенного.
— Дедукция, моя дорогая. Как тебе известно, на следующий день после этой тусовки я встретилась с Брониславой. Она-то и намекнула, что может меня принять вместе с племянником — очень толковым молодым человеком. Следовательно, вся нужная информация была собрана. Так что наши молодые там пришлись ко двору. Наверняка Елена теперь и меня примет с распростертыми объятиями. Только важней встретиться с ее папенькой участковым.
— Косточки перемывать у вас хорошо получается. Так вот, когда будете у Магомадовой, продолжайте в том же духе, этот язык ей понятен. Больше получите информации. А с участковым в одной связке будем работать мы. Во всяком случае, это его территория, он обязан… Та-ак, вы говорили, что погибшей девочке не более семнадцати лет?!
— Ее сестре Оле Хванской семнадцать, значит, и погибшей столько же, ведь они близняшки.
— Понятно. Но возникают вопросы, почему Оля не знает о существовании сестры? Почему ее отец Олег Родионович Хванский также ни сном ни духом?
— Хм, товарищ майор, над этим мы ломали голову в первую очередь, но даже у нашей мудрой старушки пока нет на этот счет версий.
— Галечка, не обижайся, но ты уверена, что девочки родные сестры? Погибшая была задушена. Значит, лицо ее очень изменилось, к тому же на жаре тело долго пролежало.
— Да я, как Олю Хванскую увидела, чуть в обморок не хлопнулась! Представляешь мое состояние, как будто мертвец ожил. И рост, и сложение, и овал лица, и черты, и даже родинка. Сколько можно сомневаться!
— Если бы нашли труп, не гадали б на кофейной гуще, — раздумчиво сказал Гудков.
— Посмотришь кадры, сделанные Иркой, вот и убедишься, Фома неверующий!
— Но кое-что не срастается: почему труп сначала оставили, так сказать, на общее обозрение, причем на долгое время, а потом решили убрать? Мы не нашли следов от протектора машины. Ваши следы не в счет — вы близко не подъезжали. А тем, кому нужно загрузить труп, потребовалось бы съехать с дороги в низину, чтобы не было видно, что именно кладут в багажник. Значит, не на машине увезли. Ночью тело могли перенести через дорогу и где-то закопать. Скорей всего, действовал кто-то из местных.
— У меня постоянно крутились мысли вокруг Гтотовки. Хочется явиться в деревню, назвавшись журналисткой.
— Журналюг сейчас не очень-то жалуют. Не надо вам туда соваться. Землю носом рыть — мужская работа, а вы пошастайте по светским раутам, там тоже можно добыть информацию.
— Ну ладно, по обстановке… Вот у меня еще вопрос: как расписка Горемыки оказалась недалеко от места происшествия?
— Если б мы на него ответили, кое-что могло бы проясниться. От Егора Фомина, как я уже говорил, пока ничего вразумительного не добились, а его собутыльники сказали, что дня три назад Горемыка вернул им должок натурпро-дуктом. Вместе и распили пару пузырей. Тогда же и отдали Егору его расписку. А куда он дел ее — им неизвестно.
— Элементарно, этот алкаш свалился в той низине и заснул, а расписка просто выпала из дырявого кармана. Может, и сам ее выбросил за ненадобностью.
— Такой вариант возможен. Не исключено, что Егор все же наткнулся на труп и что-то снял с убитой, может, те же браслетики, о которых вы упомянули. Запихивая их в спешке в карман, мог выронить расписку. Надеемся расколоть бомжа.
— В таком случае, где эти вещички? Спрятать некуда, ведь своего угла у бомжа нет. Может, обменял их на бутылку?
— Галечка, из тех жителей, что я успел опросить, все в отказе, мол, Горемыка в последнее время ничего не продавал, не менял на пузырь. Есть у меня соображение, что эту расписку ему и не возвращали, а подбросили позже, надеясь, что менты пойдут по ложному пути и на бомжа повесят убийство. Эту версию мы тоже отрабатываем. Хотя, признаюсь, наше начальство такие игры в сыщиков не приветствует. Ведь труп мы собственными глазами не видели, заявления на розыск тоже нет.
— С чего начали, к тому и приехали, — уныло сказала Ирка и добавила: — Пора закрывать наше заседание. Нам с Галиной надо успеть марафет навести.
— Галечка, разве вы меня не берете в сопровождающие?
— Нам охранники ни к чему, да и вас, товарищ майор, в замок никто не приглашал. Вы и без нас неплохо посидите, выпьете, закусите, пообщаетесь.
— От водочки холодненькой, запотевшей я уж точно не откажусь!
— Макс, ну что за привычка подкрадываться! — встрепенулась Ирка. — Ты явился раньше, чем ждали!
— Агафья Тихоновна сказала, что вы на реке. И ты, Гудков, тут как тут! А я подъехал, смотрю, чья-то развалюха стоит!
— Эта «семерка» капитана Косыгина. Не переться же сюда с мигалкой — деревню пугать. Ладно, Макс, колись, какую авантюру ты с нашими девушками затеял?
— Ты что, майор, сразу наезжаешь?! Надо бы искупнуться, освежиться, все остальное потом обсудим. — Повернувшись к нам и хитро подмигнув, Макс добавил: — Как договаривались, я захватил с собой все необходимое снаряжение. Так что не беспокойтесь.
— Хм, супермен подводник, на какие глубины ты тут рассчитываешь? — ухмыльнулся Гудков.
— Я уже говорила, что речка небольшая, но глубокая. Ладно, Ир, пошли, у них тут свои разговоры.
Мы направились к дому, оставив мужчин на берегу. Агашу застали в хлопотах. Она нарезала колбасу, сыр, хлеб.
— Куда столько, мы еще сыты. Гудков мало ест, ну а для Макса главное — рыба, мы ему оставили. Разогреть, и все, — сказала Ирка и упорхнула наверх, прихорашиваться.
