– Почему вы не рассказали мне? – не нахожу ничего лучшего, как начать разговор с вопроса.

– Что именно? – интересуется недовольный голос над моей головой.

– Кто вы на самом деле, – выдавливаю я.

– Я говорил, – мягко напоминает шатен. – Разве не помнишь?

– Помню, но вы обещали объяснить что это означает и не сделали, – укоряю его.

– Хочешь услышать это сейчас? – в голосе непонимание.

– Нет, – качаю головой, – теперь в вашем признании уже нет необходимости.

Неожиданный шаг ко мне заставляет отступить и упереться в торец стола. Нависая надо мной Борис наклоняется, вынуждая отклониться назад себя. Его действия выглядят весьма устрашающими. Впрочем, заглянув в лицо, убеждаюсь, что не только действия. Зрачки сужены, глаза гневно сверкают, брови сдвинуты к переносице. Губы обнажают плотно стиснутые зубы, крылья носа приподнимаются в ритме учащённого дыхания.

– Кто рассказал тебе? – едва сдерживается от жёстких слов. – Лоет?

– Трокстар, – понимаю, что нет никакого смысла скрывать источник информации, – показал мне запись, где вы меняете тело.

Мгновенно Борис отшатывается. Яростный блеск в глазах сменяется на растерянность. Он круто разворачивается и уходит к иллюминатору. Останавливается совсем близко от прозрачной преграды, складывая руки на груди.

Минуты три понаблюдав за продолжающим стоять в неподвижности мужчиной, я тихо перемещаюсь на диван. Мешать не буду. Наверное, ему есть о чём подумать.

Как и мне. Ведь это я только внешне такая спокойная, а внутри давно готова начать паниковать. И это совсем не удивительно. Сколько неприятных вещей со мной произошло? Сколько всего из того, что людям знать не положено, я узнала и увидела? Я до сих пор помню свой страх, который охватил, когда я увидела Саарака. Липкий, панический, доводящий до потери сознания…

– Вероника, – вырывает меня из воспоминаний низкий голос.

Стряхиваю оцепенение, заставляя себя посмотреть на присевшего рядом старка. Лицо уже совершенно спокойно и собрано. От маски гнева не осталось и следа.

– Извини, – трёт пальцами виски. Видимо, понимает, что сам себе головняк заработал. – Я просто не ожидал, что советник вмешается. И… – он прищурился, вглядываясь в мои глаза, – то что ты узнала изменило твоё отношение ко мне?

– Я не знаю, – отвожу взгляд, потому что не могу видеть эту манящую шоколадную патоку.

– Разве? – коротко бросает Борис. Быстрым движением протягивает руку и проводит ладонью по моим волосам.

От неожиданности я дёргаюсь. Но взгляда от пола не отрываю, боюсь я на него смотреть. А сильная рука уже приподнимает за подбородок мою голову.

– Посмотри на меня. Кого ты видишь? – и это глубоким, словно чуть охрипшим голосом.

Ох, мамочки! Опять он за своё? Я снова упустила из виду, как умеет он разговаривать! Не в силах противостоять его просьбе, понимая, что зря, ох зря это делаю, обречённо смотрю в глаза и тону в этих глубоких, карих, с золотистыми искорками колодцах. Честно бултыхаюсь, пытаясь выбраться обратно и не могу. Всё. Пропала окончательно.

– Кого? – всё так же чувственно повторяет Борис, не давая мне возможности спастись и топя ещё глубже.

Ну нельзя же так! Остаётся только мысленно застонать. Ну и вопросик! Кого… Человека. Которого я люблю. Нет, это невыносимо!

Совершив над собой невероятное волевое усилие, заставляю себя опустить взгляд и хоть чуть-чуть отодвинуться. Нельзя! Нельзя показывать ему что на самом деле я чувствую. Ни к чему хорошему это не приведёт.

– Борис… – я совершенно не узнаю своего голоса. Перевожу дыхание. – Гм-м… Я не могу забыть то, что знаю.

Шатен недовольно щурится, его губы подозрительно сжимаются. Злится что ли?

– Ты веришь в переселение душ? – он неожиданно меняет тему.

– Что? Не знаю… – хлопаю глазами и совершенно теряюсь. И чего это он об этом спрашивает? – Это… скорее вопрос не веры, а желания. Я сомневаюсь, что это происходит на самом деле, но я буду рада, если это окажется правдой. Хотя бы отчасти.

– Это хорошо, что ты так думаешь, – одобрительно кивает мужчина. – Душа, разум, сознание… в вашем языке так много слов, которыми вы стараетесь объяснить то, что не особенно понимаете. Всё это не что иное, как ментальная энергия. Пока организм живёт она трансформируется – накапливается или дробится, меняется её мощность. В момент смерти энергия высвобождается и становится способной войти в другой, подходящий для неё организм. Реинкарнация действительно существует. Не совсем такая, как люди себе её представляют, но всё же она есть. Проблема в том, что в свободном состоянии ментальная энергия чрезвычайно непредсказуема. Она может мгновенно перемещаться на огромные расстояния, а может сотнями лет быть совершенно инертной. Так что мы не знаем, где, когда и какое тело получим в будущем. И получим ли. Это касается всех живых существ. Умерев, ты вполне можешь родиться не на Земле. Не человеком. В определённой степени, можно сказать, что мы сумели взять этот процесс под контроль. Я умер, но моя энергия ушла в то тело, которое я выбрал. Вот и всё.

Такого откровения от него не ждала. Всё действительно так происходит? Это обескураживает меня окончательно. Э-э-э… Тогда получается, что я абсолютно напрасно переживаю? И сама себя мучаю совершенно напрасно?

И всё же…

– Но… вы всё равно остались тем, кем были. Ведь вы же помните об этом?

– Помню, – легко соглашается старк, – но только потому, что при быстром переносе информация обо мне, как личности, сохраняется в обычных, легко доступных зонах памяти мозга. Ты же учишься на биолога, тебе это должно быть понятно. Когда же ментальная энергия меняет оболочку сама по себе, естественным путём, знания о прежней жизни или закладываются в коре слишком глубоко, или вообще не сохраняются.

Борис замолкает, но через секунду добавляет:

– Способность перенести не просто свою энергию, а свой разум в другое тело, исключительно важна. Ведь это возможность жить вечно.

Вечно… О, да! Заманчивая перспектива. И очень соблазнительная. Даже мне понятно, почему они ею воспользовались. Представляю, сколько людей поступили бы так же, появись у них такая возможность! Ведь мы так боимся смерти именно потому, что понимаем – даже после реинкарнации человек уже не будет прежней личностью.

– Но… – собираюсь с мыслями. – Возможно, душа и бессмертна, только физическое тело всё равно жить вечно не будет…

Делаю паузу и вопросительно смотрю на него. Может, я что-то путаю? Борис кивает. Ну, значит не ошибаюсь. Уже хорошо.

– Тогда куда переносить энергию? – никак не могу понять. – Ведь все тела заняты? И куда… куда деваются те, кто в них находился до вас?

– Неужели ты думаешь, мы убиваем чужой разум? – возмущается выводам, так очевидно вытекающим из моих слов, неугомонный тип. – Мы искусственно выращиваем эти организмы и нам, при их создании, приходится блокировать возможность случайного проникновения свободных энергий в существующую оболочку. Без нас они пустышки. Так что перестань рассматривать меня так, словно я украл у кого-то его тело. Это не так!

Борис гневно зыркает на меня потемневшими глазами и сердито отворачивается, так его злит моё предположение. Хочет показать, что в их понимании тоже есть категория "порядочность"?

Ох, как сложно! Сжимаю руками виски. От такого обилия новой информации, впечатлений, кажется моя голова просто лопнет.

Ясно, почему они так похожи на нас. Они и есть мы. Ну… почти. И это "почти", весьма и весьма эфемерное! Вроде бы всё просто. За исключением одного – вот зачем им всё это? Почему они в душе желают оставаться собой, а телами становятся нами? Я прекрасно понимаю, жить вечно – это замечательно, очень хорошо и приятно. Но почему нельзя использовать для этого свои собственные организмы? Те, к которым они привыкли! Чем же они им не угодили? Сомневаюсь, что их труднее выращивать. Впрочем, могу догадаться – люди, наверное, весьма подходящая форма для существования. Удобная. В настоящий момент и в настоящем месте. Они же прилетают на Земле, а может и живут даже. И в этом случае, им выгодно под нас маскироваться.