Этот проективный механизм охватывает двух реальных людей и, таким образом, осуществляется не в фантазиях. Следовательно, он соответствует третьей стадии проективной идентификации по Сандлеру (Sandler, 1988). Схематически этот процесс показан на рис.9.1.

Вслед за Бионом и на основе его работ мы можем назвать этот процесс контейнированием/помещением (containment), подразумевая потребность в границах. Британский психотерапевт Жозефин Кляйн (1987) предпочитает термин «эмоциональная поддержка», поскольку он больше гармонирует с языком матерей и их малышей. Возможно, «помещение» слишком сильно напоминает «заключение».

Вы, должно быть, отметили, что я добавил в схему отца, потому что его роль состоит в удержании и контейнировании тревоги потребностей его жены (и матери малыша), чтобы они не переполняли ее, иначе ее собственная внутренняя тревога может быть спроецирована на младенца. В этих обстоятельствах мать будет психологически не способна успокоить ребенка и, несомненно, добавит ему беспокойства и слез.

Рис. 9.1

Депрессивные матери также порой не способны психологически поддержать своего малыша, поскольку они не могут реагировать на проекции его потребностей.

Бион полагал, что описанный выше процесс проекции и контейнирования (связанный с развивающейся способностью ребенка выносить фрустрацию и с качеством его отношений с матерью) является фундаментальным для развития детской психики (обзор идей и представлений Биона по этому вопросу см. в Grinberg et al., 1975 и 1985). Малыш учится и начинает думать о происходящем взаимодействии, и этот процесс становится решающим шагом в упорядочении и интеграции его внутреннего мира.

Внутренний мир ребенка содержит памятные следы объектных отношений «расстроенный малыш — успокаивающая мать». Со временем внутренний объект «успокаивающая мать» сможет поддержать ребенка и приободрить его, даже когда реальной матери не будет рядом. Ребенок, которому не хватило этой позитивной интернализации, будет продолжать поиски утешения и покоя во внешнем мире, пытаясь найти их, уже будучи взрослым, во взаимоотношениях с людьми или в наркотиках и алкоголе. Впоследствии через процесс интроективной идентификации ребенок сможет сам обеспечивать комфортом и утешать своих кукол и, возможно, других людей. Способность быть «утешителем» станет ролью в его «я»-представлении и войдет (если не будет вытеснена) в ролевой репертуар.

Джордж, отличный социальный работник, интернализовал хорошо поддерживающий его и контейнирующий его тревогу внутренний объект. Этого можно было ожидать, поскольку его трудности были связаны с поздними годами детства, когда ссоры родителей и их развод вызвали у него чувства тревоги и беспокойства. В период же младенчества его мать была «достаточно хорошим контейнером» (Winnicott, 1971 и 1974).

Процесс удержания и контейнирования не ограничивается отношениями между ребенком и его родителями. Многие взрослые продолжают нуждаться в помощи или поддержке в периоды тревоги. Например, терапевт или социальный работник, испытав неуверенность, может в панике броситься к своему супервизору или коллеге. Своим поведением или речью он (чаще бессознательно) делится своим страхом, проецируя его на собеседника: «Мой пациент угрожает покончить жизнь самоубийством. Я уверен, он так и сделает» или «Я уверен, что мистер Смит убьет своего ребенка». Хороший супервизор выслушает эти слова (быть может, поначалу испытав легкую панику), поразмыслит некоторое время и, несомненно, решит, что не все еще потеряно. Затем хороший супервизор установит обратную связь с коллегой, вселив в него уверенность и внушив позитивные мысли и идеи. Для профессионалов этого обычно бывает достаточно, чтобы вернуться к спокойной продуктивной работе: его тревога была контейнирована (супервизором или коллегой), а сам он получил эмоциональную поддержку. В большинстве процессов индивидуальной психотерапии терапевты поддерживают пациентов подобным образом (см. J. Hein, 1987).

Новая волна внутреннего конфликта в сознании Джорджа разбудила в нем тревогу, и он испытал во время психодрамы тяжелые чувства. Группа поняла это (невербальное сообщение о тревоге было передано), и вслед за этим последовал «ответ», поначалу даже не осознаваемый группой. Такое «считывание» возможно благодаря врожденному и благоприобретенному пониманию эмоциональных сигналов, которые Джордж невольно посылал группе: она воспринимала его напряженное лицо, язык его движений, а, возможно, даже запах пота.

Некоторые люди, включая Пола, проявили сознательное понимание. «Джордж встревожен. Интересно знать, почему?» Другие члены группы почувствовали неловкость и сами испытали беспокойство, вероятно, даже не связывая перемены в своем эмоциональном мире с состоянием Джорджа.

Механизмы передачи эмоций составляют часть тех процессов, которые были названы контрпереносом, «теле» и эмпатией.

Тревога крайне неприятна, когда из знака грозящей опасности превращается в проблему. С ее помощью человек сообщает окружающим о своем состоянии и потребностях, но она же разрушает его креативность и спонтанность. Мы становимся вялыми, заторможенными, фрустрированными и теряем способность действовать. Существенную роль в контроле уровня тревоги в психике играют защитные механизмы.

Фрейд считал роль тревоги центральной в функционировании психики, и это было одним из принципиальных положений его теории. Тема тревоги содержится во многих (возможно, в большинстве) работ Фрейда. Психические процессы, связанные с тревогой, интересовали также и Морено. Однако он считал, что именно потеря спонтанности приводит к увеличению тревожности. Морено писал:

Он добавлял, говоря об «актере» (это слово использовалось для обозначения протагониста или любого живого человека):

Здесь могут возникнуть некоторые сомнения по поводу того, как соотносятся друг с другом тревога и спонтанность. В отличие от Морено, я вижу в наличии тревоги причину потери спонтанности. Я бы предположил, что именно усиление тревоги, связанное с физиологическими изменениями, необходимыми для адекватного физического ответа на опасность, снижает спонтанность и способность находить творческие решения.

Корни тревоги лежат в биологии человека. Состояние тревоги основано на биохимических и физиологических механизмах, которые могут быть изменены лекарственным путем (например, приемом диазепама или валиума). Но я не знаю ни одного способа фармакологического воздействия, который мог бы увеличивать спонтанность или связанную с ней способность к творчеству. Хотя алкоголь сначала и усиливает «спонтанность» поведения, но это происходит, очевидно, из–за снижения воздействия тревоги.

Человек может (до некоторой степени) скрывать свое чувство тревоги от остального мира. Однако окружающие обратят внимание на его потные ладони и лишенную естественной подвижности мимику. Им также может броситься в глаза снижение спонтанности и творческих способностей. По мере возрастания страха необходимость сдерживать свои чувства (к примеру, ярость или гнев) или держать себя в руках (в страхе перед дезинтеграцией) приведет к более ригидной и ограниченной манере поддержания связи с миром. Тревога может также снизить потребность человека в общении.