Мейхил шел домой и вспоминал события этого утра.

***

Было пасмурно. Это утро было одним из тех, когда Мейхил вспоминал, что его должность обязывает преодолевать ленивую скуку службы. День предвещал плохую погоду, а значит, часы покажутся бесконечными.

Он стал капитаном охраны королевы два с небольшим года назад. Этой должностью его наградили за то, что он закрыл королеву от ножа убийцы. Должность в большей мере почетная, чем командирская, в подчинении у него всего десяток воинов. Он молод, чтобы командовать большим числом.

Семья не одобряла его службу, а поскольку он жил в отцовском доме, то терпел нарекания родителей до тех пор, пока не позволит себе женитьбу и свой дом. И каждый раз, выходя на улицу, старался забыть разногласия и представлял прекрасный облик королевы.

Он обожал королеву. Взглянуть на нее раз в день он считал хорошим знаком. Она была прекрасна настолько, насколько может быть прекрасно женское существо.

Сегодня она позвала его сама, в свои покои. Он замирал от ее голоса и следил, как она движется.

Сквозь открытые окна комнаты слышалась песня с городской площади.

- Слышишь? - обратилась она.

Она первой подошла к окну. Мейхил наблюдал, как она пристально смотрит вниз. Он осмелился подойти и взглянуть на то, что привлекло внимание королевы.

Под окнами расположились певцы. Они тянули приятный мотив, веселый, совсем не в настроение утра. Слова сплетались в изящные поэтические обороты, но смысл фраз был провокационным. Они пели о лучших временах с явными намеками на то, что нынешнее время лучше пережить где-нибудь в горах, подальше от столицы, "где правит торжествующее лицемерие".

Вокруг собралась стайка ребятишек, и они приплясывали и кривлялись в такт музыке. Мимо проходили горожане, озабоченные делами наступившего дня. Среди беззаботных детей был единственный слушатель, который стоял близко от певцов и никуда не спешил уходить. Мейхилу показалось, что музыканты нарочно выводят свои трели, стараясь снискать его одобрение. Самый голосистый певец без инструмента делал ему знаки, в ответ слушатель кивал.

- Я замечаю, что вам нравиться мотив, - холодно заметила королева.

- Да. Мотив приятный.

Мейхил понял, что его одобрение не нравится королеве.

- Прогнать их? Или арестовать?

- Этих прогонишь - другие появятся. Этих сумасшедших напугать невозможно, они тупо верят, что служат чему-то доброму. Они просто бездельники и бродяги, и нет такого закона, чтобы запрещать им петь, - с презрением сказала она. - Меня интересует другой персонаж. Этот. В сером.

Она указала изящной рукой на человека внизу.

Тот самый слушатель. Мейхил более пристально стал рассматривать его и перестал слышать музыку. Чужак в серой одежде и высоких дорожных сапогах, будто бы заметил взгляд и оглянулся.

- Он странно одет,- заметил Мейхил.

- В чем странность? - спросила королева.

- По утверждениям такая обувь не всем по карману. Носят ее бандиты в горах и редко путешествующие вельможи из иных земель. Обладатель сапог не похож на вельможу, одет скромно, не по местной моде. Признаться, таких костюмов я не видел раньше.

- Арестуйте его, - приказал королева. - Мне нужно, чтобы он оказался в нашей тюрьме, а не городской. И осторожно, он не простой бродяга. И еще. Все-таки, выставьте из города этих певунов. Они мне не нравятся.

На площади - толчея. Десять его воинов пробирались к серому с трудом. Он не двигался с места, ничего не подозревая. Потом Мейхил увидел, как он спокойно подошел к музыкантам, что-то шепнул. Музыка стихла. Среди певунов возникло оживление, а потом они стремительно скрылись. Тут Мейхил догадался, что серый неким образом предугадал его план. Он помог певунам и скрылся сам. Его серая куртка мелькнула уже далеко, в проеме арки на выходе с площади.

Мейхил вернулся во дворец и попросил подмоги. Он не надеялся найти чужака быстро. Потом он совсем не надеялся его найти. Тридцать воинов сновали по городу. Если чужак укрыт горожанами - его не обнаружить.

Ему улыбнулась удача. Крик ребенка привел его к цели. Мейхил усмотрел в этом высшее покровительство.

***

Он добрался до побережья к вечеру. Тут было так спокойно, что Мейхил решил посвятить себя только отдыху, забыть о столичной суете. Наконец-то, он один.

Круглый домик для отдыха, который предложил ему местный житель находился шагах в пятидесяти от воды. Хозяин домика любезно сообщил, что можно посмотреть в округе, снабдил его местными лакомствами и принес дров. Было очень тепло. Начало весны. Однако хозяин посоветовал разжечь огонь на берегу и провести вечер у огня, такой отдых - самый лучший.

Мейхил бродил по берегу. Море подступило сюда не так давно, заняв место песчаной пустыни. Берег не обживали, считалось, что вода может подняться и затопить окрестности или, наоборот, отступит.

По берегу далеко друг от друга расположились маленькие временные домики, специально для отдыха. Они повторяли друг друга круглыми формами, купольными крышами, большими окошками и занавешенными тканью дверями.

Глядя на это милый ландшафт, он впервые вспомнил, что наступила весна. Он ловил едва ощутимый ветерок, легкий с запахами моря. Он закрыл глаза и… Ему вспомнилось лицо арестованной. Приказ исполнен, и служебное рвение уступило место удивлению. Если женщина, то очень необычная. Прежде, кроме одежды его ничто не привлекло. Потом он смотрел в лицо, смотрел достаточно долго и внимательно, чтобы его запомнить.

Он отогнал воспоминание. Он уехал из столицы, чтобы отвлечься от службы и ничто не должно его беспокоить.

Он бродил по берегу пока сумерки не начали стирать границу песка и воды, сходил за подаренными дровами и развел костер. Действительно, вечер у костра - лучший отдых. Он любовался огнем просто так.

Он любил смотреть в огонь, но дома у очага сновала мать или сестра, отправляя его за недостающими продуктами, или заводя разговоры о глупостях, а порой намекая, что его служба королеве - сомнительное занятие. Через короткое время ему было не до огня в очаге, огонь обиды полыхал в душе. Он уходил.

Пора подумать о женитьбе. От такой мысли становилось не по себе. Мейхил не желал обычного течения жизни, как дворцовый служащий. Он думал о возможной супруге только потому, что это был повод уйти из семьи, а это, пожалуй, не честно. И не было такой на примете, чтобы ради нее поменять свою жизнь.

Он прогнал эти мысли и всмотрелся в огонь. И в пламени костра сами собой проступили уже знакомые навязчивые черты. Мейхил залюбовался ими, представляя, как от ветра колышутся светлые локоны. Глаза смотрели на него, она не отводила их. И у него внутри возник поток слов.

- Зачем ты ведешь эту жизнь? Какая нужда привела тебя в город? Зачем? И откуда королева знает тебя? А ты знаешь королеву. И пристало ли девушке или женщине облекаться в грубые одежды, выдавая себя за мужчину. Странная, очень странная.

- Спасибо, что зажег огонь, дружище.

Мейхил оказался снова на берегу, плен красивого лица отпустил его. Недалеко стоял низенький человек, при свете костра он походил на бродягу.

- Меня отнесло течением от берега, стемнело быстро, и я мог остаться в море до утра, если бы не твой огонь. Удружил, - говорил он с доброй улыбкой.

- Я не зажигал огня, чтобы кого-то позвать с моря. Я отдыхаю.

- Можно, я погреюсь. Продрог, - попросил маленький человек. - Прости, если отвлек тебя от размышлений. Ты что-то говорил, когда я приблизился, я подумал, что ты ко мне обращаешься. Судя по твоему взгляду, ты меня не видел. Видимо мысли твои были далеки от этих мест. Вечер хорош. Устал.

Он присел, не дожидаясь приглашения. Мейхил заговорил, наконец, не смущаясь пришельца с моря.

- Я думал о девушке, - сказал он. - Я видел в огне ее лицо. Это с ней я разговаривал, а думал, что молчу.

- Она красива?

- Да. Я бы счел ее красивой. У нее приятный овал лица. Волосы очень светлые, у наших женщин не бывает таких, и они лежат кольцами. Но у нее суровый взгляд, и характер как у разбойника.