Полага поспешил следом, последним прошел Арьес. Дверь с шумом затворили назначенные Эйлифоримом стражи, которые останутся у двери до утра и не пропустят более никого ни туда, ни обратно.

Эйлифорим не мог даже подумать, что к ожиданию исхода предприятия добавиться тревога за брата. Он стоял у двери пока расходились на ночлег люди, потом обошел дворец и встретился с ожидающими на большой лестнице. Там ждало человек двадцать пять, разношерстная компания из людей запада, военного совета города, представителей Алмейра. Эйлифорим своим видом показал, что испытания начались, передал сверток - дар Браззавиля, совсем забыл свои опасения по поводу этих планов. За неимением сидений ожидающие расположились прямо на ступенях. Сверток разложили и, уже знакомые с начертаниями Браззавиля, люди запада стали объяснять остальным значения этих рисунков. Длилось это до самой темноты, пока различить ничего было невозможно.

- Я вижу в галерее какой-то свет, - сообщил из темноты чей-то голос.

Действительно свет мелькнул во втором ярусе, но быстро погас.

- Должно быть прислуга, - заметил кто-то из представителей Алмейра. - Не понимаю смысла прибегать к древней магии, ненадежное и опасное средство. Дайте один год сроку и станет очевидно, что он за король.

- А я почему-то не вижу той высокой девушки, что сопровождала его, - заметил другой. - В стане сплетничали, что она колдунья. Отъявленная бестия надо заметить, никто из ее отряда в ямы не угодил.

- Пусть без нее, а то заявят, что она провела его по дворцу. Говорят, что она принцесса.

- Еще скажите, его невеста, - саркастически заметил Эйлифорим, который стоял и следил за галереями, ожидая, что огонь мелькнет снова.

- Нет. Про нее кроме сплетен не известно ничего, значит, колдунья.

- Колдовство не возбраняется законом.

Эйлифорим понял, что ему одному известна истинная опасность, которой подвергли Браззавиля, окружающие не придавали событию должной важности. Для них не имеет значения, выживет он или превратиться в призрак, а с ним и его спутники.

***

В темноте подземелий, куда они сошли по крутой и неудобной лестнице, стояла тишина. Эти коридоры больше не использовались под тюремные помещения. Здесь никто не был. Арьес ощущал присутствие всего двоих людей. Арьес точно отличил Браззавиля от Полаги. Все трое молчали, Полага из страха, а Арьес из вежливости, чтобы не мешать обоим. Он, как чужак, мог вызвать недовольство своим присутствием, особенно у Полаги. Он шел последним, ориентируясь по шуму шагов впереди и слабым шлейфам энергий, которые оставляли спутники. Снаружи не проникало ничего. Они неожиданно быстро оказались в первом ярусе, выскользнув в полумрак вечера из-за какого-то поворота.

- Молодец! - воскликнул Полага и с радостью наскочил на Браззавиля. - Ух, на воздухе как хорошо! Не сворачивай ты больше в эти коридоры.

- Я не обещаю, - сказал Браззавиль и остановился.

- Почему стоим? - поинтересовался Полага.

- Потому что нужно стоять, - ответил Браззавиль. Он осмотрелся. Подошел к стене и провел по ней рукой. - Гладкая. Я совсем не помню гладких стен.

- Ты вообще не помнишь стен, ты под крышей больше чем на ночь не останавливался, - пошутил Полага.

Браззавиль на его шутку не ответил, он придирчиво изучал стену. Потом он повернулся и пошел по галерее, оставляя слева открытые на площадь арочные проемы слева.

- А почему туда. Дворец-то круглый. Какая разница? - Полага пожал плечами и поспешил за ним, чтобы не отстать.

Арьес сохранял молчание. Он шел тихо, стараясь не привлекать внимание спутников к своей персоне. Так ему проще было составить представление о них. Юноша, а для Арьеса Браззавиль имел такой возраст, молчаливо брел по своему наитию, переходя то к стене с рядом дверей, то к открытым аркам. Он ни разу не выглянул наружу. Они шли по первой галерее долго, пока Браззавиль не открыл одну из дверей и не нырнул в темноту. Полага шмыгнул следом, и из темноты слышался выговор, который он устроил Браззавилю за резкое изменение маршрута, заметив среди прочего, что он не собирается становиться призраком. Они поднялись по лестнице и оказались в проходе состоящей из анфилады комнат. Браззавиль нашел светильник, подал его Полаге, чтобы тот зажег. Полага долго вертел шар, вопросительно разглядывая его. Браззавиль сжалился и тряхнул светильник, он распространил по комнате слабый свет.

- Как ты узнал? - удивился Полага.

Браззавиль не ответил, он уже шагал впереди. Полага не успокоился и стал разговаривать с Арьесом.

- Не страшно стать местным духом?

- Я не боюсь исчезнуть, - ответил Арьес.

- Как именовать тебя?

- Арьес, я брат того, кто говорил о правилах.

- Он был против твоего похода с нами, я заметил это. Очень странно, что он твой брат. Захотелось проследить за нами?

- За вами? Проследить - бессмысленное занятие, прохода никто не знает, кроме короля, - ответил Арьес.

- А как пользовались дворцом при прежнем короле? - удивился Полага.

- Ты отважный человек, но я заметил в тебе явное непонимание того, что происходит. Здесь смогут пройти и поселиться только те, кто будет верен королю или допущен в некоторые комнаты. Не более.

- А я знаю одну девушку, которая удрала из вашей тюрьмы. Это как?

- Не поверю, что Эл могла тебе такое рассказать, - усомнился Арьес. - Наслушался рассказов на площади.

- Наслушался, - согласился Полага. - Я знаю, что она великая и могла бы оказаться даже в вашей тюрьме. От нее всего можно ожидать.

- Ты говоришь он ней не слишком почтительно.

- Это потому что Полага считает, что поступки Эл не согласуются с принципами совести, - наконец заговорил Браззавиль, который вынужден был ждать их в одной из комнат.

- С чьей совестью твоей или ее? - попросил разъяснить Арьес у Полаги.

- И этот туда же, - всплеснул руками Полага. - Значит, у тебя третьи представления о совести?

И Полага стал пространно излагать, что такое совесть, и какими законами нравственности регулируются поступки смертных. Так они вышли в галерею второго яруса.

Стояла уже ночь. Браззавиль приблизился к перилам и посмотрел сначала вниз, потом вверх. Полага прекратил лекцию о совести и ждал, пока Браззавиль примет решение.

- Как ты ориентируешься? - тихо спросил у него Арьес.

Голос его звучал в сумраке певуче и вкрадчиво, словно он выпытывал что-то сокровенное.

Браззавиль махнул в сторону фонаря и тот погас.

- Зачем? - встревожился Полага.

- Он мне мешает, - ответил Браззавиль.

Он повернулся спиной к городу, смотрел под ноги и заговорил.

- Какое ломаное здесь течение силы. Тут следы перестройки. Стены меняли. Нам не пройти через эту галерею правильно. Следовало бы обойти ее вокруг, проверить двери, но некоторых дверей уже нет. Неправильно. Изнутри должно быть остались проходы.

Он, наверное думал, что отвечает на вопрос Арьеса. Полага постучал по лбу.

- Ты только не упади в обморок. Ты слишком тяжел для фонаря в ночи.

Полага не боялся так шутить, поскольку новому знакомому такой юмор был не понятен.

Браззавиль увел их из галереи, они прошли темными проходами, не зажигая светильник. Полага больше не шутил, ему то становилось жутко от тишины вокруг, когда они останавливались, чтобы Браззавиль нашелся куда повернуть, то странно от собственной решимости идти дальше. Он успел подумать о привязанности, которую испытывал к Браззавилю, необъяснимый интерес к тому, что еще способен из себя выудить этот его временами незнакомый друг. Так бывает со всеми, кто заново открывает другого человека. Полаге к середине ночи стало интересно, что такое делает Браззавиль, что они идут и идут наверх, и почему наверх? Они забрались на четвертый ярус, лезли по узенькому коридору в абсолютной темноте.

- Эл была права. И почему бы ни быть ей правой? Тут действительно нужно ориентироваться по звездам, - сказал Браззавиль, разыскав редкое окошко и свешиваясь наружу, чтобы взглянуть на ясное звездное небо над ними.