Писать стильно, писать по-своему – это дело дара, а не грамотности. Например, многие женщины очень хотят быть модными, стильными, красиво одеваться, но при этом есть женщины, у которых чувство стиля – врожденное. Такая женщина может надеть домашние тапочки, джинсы и клетчатую рубашку и выглядеть при этом безупречно. А другая оденется в «Гуччи» и «Версаче», и все это будет на ней смотреться, как седло на корове. Примерно тоже самое с чувством стиля у журналистов. Писать грамотно и стилистически корректно – это ваша абсолютная обязанность. А вот уникальный собственный стиль – это профессиональная удача.

Мне кажется, что не плохое упражнение для наработки собственного стиля – это, как ни странно, подражать каким-то авторам, которые вам нравятся. Потому что пытаясь влезть в шкуру этого самого автора, каким-то образом перевоплотиться – это уже некий творческий, экспериментальный акт, который может вас продвинуть чуть дальше. Подражая приемам этого автора, копируя его штучки-фенечки, вы неизбежно будете находить и что-то свое. Какие-то новые словечки, новые обороты, которых у этого автора нет. И таким образом пойдете дальше своего прототипа.

Я даже скажу, хоть это и нескромно, что подавляющее большинство наших музыкальных журналистов, не знаю как сейчас, но на протяжении лет пятнадцати, копировали мой стиль. Не понимая при этом, что вот этот мой стиль был во многом вынужденным, потому что я начал писать о рок-музыке в середине 70-х годов. Я думаю, что никого из вас тогда еще на свете не было. А я уже печатался во всяких журналах типа «Ровесник», «Художественная самодеятельность» и «Музыкальная жизнь» и в газетах «Московский комсомолец» и «Комсомольская правда». Время тогда было совсем другое: надо было играть в кошки-мышки с цензурой, с худсоветами, с редакторами и т. д. Тем более что тема была на грани: шаг влево – попадаешь в самиздат, шаг вправо – становится стыдно читать то, что написал. Тут была такая интересная школа виртуозной полуэзоповской писанины, из которой в значительной мере сформировался мой стиль, замешенный на иронии, на стебе, на каких-то таких слегка издевательских вещах. Эта манера сейчас, как мне кажется, неактуальна. Да и я сам давным-давно пишу иначе. Но, читая статьи, то здесь, то там натыкаешься буквально на собственные обороты. Так что подражая, старайтесь все-таки быть непохожими. Это важно.

Мне часто задают вопрос: «Артемий Кивович! Вот вы критик, вам мало кто нравится, вы всех ругаете… А о чем вы больше любите писать: о том, что вам нравится, или о том, что вам не нравится? Что вам лучше удается: гнусные пасквили или позитивные статьи?» Я могу легко ответить на этот вопрос, и ответ этот считаю очень важным. Не так важно, пишешь ли ты о том, что любишь или что не любишь. Главное – писать о том, к чему ты неравнодушен. Оглядываясь назад, на свое необозримое творчество, я могу сказать, что мои лучшие статьи о музыке посвящены тем артистам и той музыке, которую я люблю. Это позитивные, восторженные статьи, от которых у меня у самого в процессе написания навертываются слезы умиления. То есть в ранний период это статьи не о «Led Zeppelin», к которым в 70-е я относился спокойно, а о «Doors» и Джими Хендриксе, которых я обожал. Если говорить о более поздних делах, связанных с русским роком, то мои любимые статьи – о Баш-лачеве, Курехине, Мамонове, Майке Науменко. Причем я их настолько люблю, что иногда даже перечитываю.

Что касается статей негативных, то здесь тоже есть у меня сочинения, которые меня восхищают. Все эти статьи не имеют к музыке никакого отношения. Это исключительно статьи о российской политической ситуации. Это некоторые из моих публикаций в «Новой газете», или в интернете на сайте www.diversant-daily.ru.Там есть действительно некоторые абзацы, по поводу которых я думаю: «Ай да Троицкий, ай да сукин сын! И какой же ты молодец, что вот так расписался». Это очень злобные статьи. Но они исключительно о политике. Все мои негативные статьи на музыкальные темы по сравнению с этим имеют неизмеримо более низкий градус накала. Наверное, это связано с тем, что вопросы жизни и смерти меня волнуют несколько больше, чем то, насколько го-лима попса, потому что по большому счету мне на это глубочайшим образом наплевать.

Так что лучшие материалы всегда получаются там, где имеется ваша реальная человеческая заинтересованность и неравнодушие.

1. Биографии (артиста, группы, течения). Что важнее всего в биографической статье, на мой взгляд? Это две вещи: точность фактов (в биографических статьях врать нельзя) и «свежачок», что-то такое, что люди вряд ли смогут найти в каких-то других источниках. В случае, если вы пишете биографию кого-то из наших соотечественников, вы просто связываетесь с ним или с его родственниками и выискиваете такие «изюминки». Если вы пишете о чем-то иностранном, можете найти какие-то данные в интернете, откопать какие-то архивы. Это намного сложнее, но возможность найти эксклюзив все равно есть. Мне, когда я начинал, в этом смысле было значительно проще, так как никакой общедоступной информации о заграничных исполнителях в то время не было, – я просто обкладывался всевозможными иностранными рок-энциклопедиями и писал про тех же «Цеппелинов». Но при этом халтурщиком я уже тогда не был, и помимо тех данных, которые я получал из справочных книжек, всегда перерывал в библиотеках какие-то журналы, находил какие-то интервью, выискивал какие-то вещи, которые не лежат на поверхности.

2. Репортаж. В репортаже точность желательна, но не обязательна, так как один репортер видит одно, другой – другое, а третий и вовсе напился так, что уже ничего не видит или видит особым образом. В репортаже, как мне представляется, главное… Хотя я подхожу к этому вопросу чисто теоретически – количество репортажей, которые я в своей жизни написал, можно пересчитать по пальцам двух рук. Хотя именно за репортаж я получил самый большой гонорар в своей жизни. Это был репортаж для журнала «Роллинг Стоун» о событиях путча 1991 года. И получил 5 000 баксов. Для того времени это было очень круто. Да и сейчас, в общем… Так вот, на мой взгляд, самое важное для репортажа – это создание определенной атмосферы. Это адекватная передача собственных ощущений с тем, чтобы люди, которые читают ваш репортаж, побывали в вашей шкуре, почувствовали, как все было на каком-то концерте или еще в каком-то интересном месте, откуда этот самый репортаж вы ведете. Создание атмосферы сопереживания – это, я считаю, основное требование к репортажу, и в значительной степени это достигается не какими-то справочными познаниями или точными перечислениями, а за счет стиля. Репортаж в большей степени, чем многие другие музыкально-журналистские форматы, приближен к литературе. Собственно именно поэтому практически все крупные писатели, включая, скажем, Маркеса, которые вышли из числа журналистов, были именно репортерами, а не эссеистами, не рецензентами и т. п.

3. Интервью. Я не люблю брать интервью. Почему? Не знаю. Я не очень комфортно себя чувствую в роли интервьюирующего. Гораздо комфортнее я себя чувствую в роли интервьюируемого. И это, по счастью, бывает раз в 10 чаще. Тем не менее, я достаточно хорошо представляю, как брать интервью. И взял за свою жизнь некоторое количество интервью, которые могу назвать удачными. Другое дело, что далось мне это ценой очень высокой концентрации усилий. Какие имеются ключевые параметры при интервьюировании? Я бы сказал, что главная задача интервьюирующего состоит в том, чтобы расположить допрашиваемого к себе, заинтересовать его, заставить его на время сконцентрироваться на вас. На мой взгляд, правильнее всего это сделать так: обладая какими-то около актерскими способностями, способностями к перевоплощению, поставить себя на место человека или группы товарищей, которых вы интервьюируете, представить себе, какого рода вопросы им было бы интересно от вас услышать. О чем ИМ было бы интересно поговорить. Очень может быть, что у вас имеется вполне определенная задача, что вы искали встречи с этим исполнителем, чтобы узнать у него о недавно вышедшей пластинке. Но очень может быть, что ваш собеседник последние две недели только и делает, что говорит об этой пластинке, причем уже заученными фразами. И это полная тоска. Поэтому имеет прямой смысл спросить его о том, о чем он давно не говорил, а может быть, и никогда не говорил, чтобы его заштампованные пиарскими фразочками мозги стали крутиться в противоположном направлении. Тогда, того и гляди, он скажет вам что-то интересное. А потом через эти все огороды вы исподволь вытащите его к интересующей вас теме последней пластинки, и очень может быть, что он сообщит вам нечто такое, чего никогда никому раньше не говорил. Так что хорошее, нехалтурное интервью требует очень высокой концентрации каких-то внутренних актерских иинтуитивных ресурсов. Надо на самом деле довольно глубоко проникать в собеседника, очень внимательно за ним следить. И очень важно при этом где-то на окраине извилин, помимо того, что вы следуете в русле интервью, не ломая ни в коем случае собеседника, надо все-таки держать в голове и стратегию этого интервью, чтобы оно не ушло в дали, абсолютно вам не интересные, не нужные и не запланированные.