Почему всплыла эта тема – «Музыка и политика»? В принципе, можно наскрести огромное количество разных тем типа «Музыка и…». «Музыка и автомобили», например, да? «Музыка и fashion design». Что угодно. Имеется связь между всеми этими вещами. Я выбрал тему «Музыка и политика» просто потому, что меня лично забодали всякие ваши будущие коллеги, то есть журналисты, по поводу встречи Гребенщикова и Суркова, по поводу того, почему у нас совсем нет песен на политические темы, что я думаю про Костю Кинчева, опять же, с политической точки зрения. А так как в стране у нас очень плохо с музыкой и еще хуже с политикой… Здесь надо было бы похлопать. Короче, вот эту музыку-и-политику можно рассматривать под двумя углами зрения.
Угол зрения первый. Скажем так, контентный, содержательный. Каким образом политика воплощается, отражается и осмысливается в музыкальных произведениях. Я думаю, что говорить об инструментальной музыке в приложении к политике – это довольно смело и спекулятивно. В симфонии Шостаковича есть такая страшная тема: «пам-пам-папам-пам». Считается, что Шостакович таким образом звукописал отвратное тевтонское нашествие. Я совсем недавно выяснил, что на самом деле эта страшненькая тема написана задолго до начала Великой Отечественной войны. Это к вопросу о политике и инструментальной музыке. Короче говоря, речь идет о содержании песен. Это первый угол зрения.
Второй угол зрения. Каким образом музыка может использоваться в политических целях? Вот тут уже может идти речь абсолютно о любой музыке. Скажем, если согласиться с Бисмарком в том, что война – это продолжение политики, то все военные марши – это тоже своего рода политическая музыка. Марш… Солдаты маршируют, маршируют в указанном – вполне четко – направлении. Так или иначе, музыка в политике использовалась всегда, начиная с каких-то первобытно-общинных, рабовладельческих и средневековых времен, поскольку музыка сопровождала ритуалы, в первую очередь религиозные ритуалы, сопровождала какие-то военные акции, парады, психические атаки. Помните у братьев Васильевых в кинофильме «Чапаев», да? Там тоже идут эти самые шеренги белогвардейцев в атаку, и звучит музыка, очень правильная для такого случая. А сейчас, естественно, музыка используется более разнообразно и изысканно. Например, музыка, бесконечно далекая от политических тем, очень активно используется в предвыборных целях. Об этом мы будем говорить впоследствии с нашими дорогими гостями-экспертами. Но сначала я еще скажу пару слов по поводу этого самого первого угла зрения, то есть по поводу, грубо говоря, политических песен.
Первым международным политическим поп-хитом была песня «Марсельеза». Ее сочинили во Франции, а потом она, как Патриция Каас и группа «Эйр», из Франции переместилась во все страны, включая Россию. Стала даже, кстати говоря, французским гимном. Тогда же была еще одна отличная песня, более кровожадная. Ее популяризировала Эдит Пиаф уже в 40-е годы прошлого века. Песенка такая: «Давай-давай-давай всех аристократов повесим на фонарях». «Са ira» по-французски. Это тоже была песня Французской революции. Аналогичные революционные песни пели люди и в других странах. Но поскольку мы с вами известно в какой стране живем, то традиция петь исключительно широка и глубока. Чтобы покончить с Францией раз и навсегда, можно вспомнить еще парня по имени Эжен Потье, который во время расправы над Парижской коммуной в 1871 году, по-моему, где-то там на чердаке сочинил песню «Интернационал». Тоже суперхит международный, и до недавнего времени был национальным гимном страны Югославии.
У нас в России были замечательные революционные песни – «Вихри враждебные» и многие-многие другие. Но по-настоящему на поток политическая песня была поставлена начиная с 20-х годов. В 20 – 30-е годы. Вообще, при тоталитарных режимах, естественно, власть очень часто думает о том, как бы народу жилось веселее. То есть, если нет еды, если топчут как котят, убивают и прочее-прочее, то надо, в общем-то, какой-то fun такой народу подкинуть. Соответственно, fun – это кино, это музыка, это песни и так далее.
Но песни, помимо развлекательных функций, в Советском Союзе еще несли функции политические, воспитательные, патриотические и так далее. То есть, в принципе, вся советская эстрадная песня подразделялась на две части. Первая часть – это песни лирические и шуточные. Лирические – это, скажем: «О любви немало песен сложено, я спою тебе, спою еще одну». Шуточные – это «Хмуриться не надо, Лада».
Это у нас одна часть, а вторая, почти равновеликая первой – это советские массово-патриотические песни. Было огромное количество песен о Ленине, такое же количество песен о партии; еще больше, чем песен о партии, было песен о комсомоле. И надо сказать, что вы еще в то время не жили, но мы с Ириной это время счастливое еще смогли застать. Вот если, скажем, я приходил из школы домой, и у меня на кухне стоял радиотранслятор, – там была одна программа, и если там шла какая-то музыка, если там передавались какие-то песни, то, наверное, шансов 8 из 10, что первая попавшаяся песня была про комсомол, про строительство БАМа, про Ленина, про партию и так далее.
Хотя то, что этих песен было очень много, еще не означает, что эти песни были халтурными… Такие песни писали многие великие композиторы. То есть я уже не говорю о Шостаковиче, который в свое время умудрился парочку сочинить, или о Дунаевском. Но и такие композиторы-ремесленники, как, скажем, Серафим Туликов, который всю жизнь писал песни о Ленине, точно так же, как были скульпторы, лепившие одного Ильича. Или в виде головы, или в виде бюста, или в полный рост. В полный рост это называлось «ростовичок». Вот точно так же Серафим Туликов писал всю жизнь песни о Ленине. И при этом довольно-таки хороший композитор, слушаешь некоторые его песни о Ленине, и просто пробирает, чуть не плачешь…
Или, опять же, Александра Пахмутова. Я считаю, что Александра Пахмутова – один из лучших поп-композиторов XX века. Это уровень Леннона – Маккартни, это уровень Джорджа Гершвина… Фантастическая совершенно, практически гениальная женщина. У Пахмутовой, помимо песни «Нежность», было огромное количество песен не хуже, чем «Нежность». Про линии электропередач, «Комсомольцы-добровольцы».
Помимо вот этой официозной песенной истории у нас стала развиваться, уже несколько позже, политическая оппозиционная песня.
Вообще во всем мире это движение «песен протеста» началось где-то в конце 50-х – начале 60-х годов. То есть, если говорить об Америке, это, понятное дело, Боб Дилан, Пит Си-гер – американские интеллектуалы, преимущественно еврейского происхождения, которые пели антибуржуазные, антивоенные песни, песни о рабочем классе, о нищете, о притеснении бедных и неимущих гнусными капиталистами… Надо сказать, что это было очень мощное направление, и по крайней мере один его представитель – Боб Дилан, а может даже два – Боб Дилан и Джоан Баэз… Они, в общем-то, стали уже огромными суперзвездами на попсовом уровне…
Может быть, Ирина меня поправит, но мне представляется, что у нас политическая песня началась и практически закончилась на одном-единственном человеке, которого звали Александр Галич. Александр Галич был блестящий советский драматург – в первую очередь, причем официальный драматург. По его сценариям снимали фильмы, его пьесы ставили в театрах. И при этом он был фантастическим антисоветским певцом. То есть он пел под гитару, пел на квартирах. Пел песни очень откровенные и, на мой взгляд, безумно смешные, часто очень грустные, про нашу жизнь. Боюсь, что никто после него таких песен у нас уже не сочинял. Скажем, тот же Высоцкий: все его серьезные песни, если отбросить блатные и юмористические, то они очень абстрактные и философские. Символы, метафоры. Кони, волки, старые дома, плаха с топорами и так далее. То есть я очень люблю Высоцкого, очень люблю эти песни. В принципе у нас авторы больше в эту сторону идут. У Галича, у него манера письма была похожа на Тома Уэйтса. Если кто знает Тома Уэйтса – он описывает конкретные истории с именами, фамилиями, какие-то события: заводские митинги, топтуны под окнами, евреи в ливреях. Вот это было у Александра Галича, и все это было… по юмору и по всем делам… Все это было очень круто.
