Викки была сводной сестрой Айзека, но роднее человека у него не было. Айзек, как ни старался, плохо помнил момент их с Викки знакомства. Что ему сказала мама, что он сказал ей? Помнил, что его представили маленькой перепуганной девочке в синем платье. И еще день был хороший, потому что ему подарили машину на радиопульте. А чуть позже виккин папа, — мамин друг, как его тогда представили, — купил Айзеку еще и крутой велик. Потом он стал приходить все чаще и чаще, вместе с Викки. Играть все равно лучше с девчонкой, чем совсем одному. Виккин папа водил их по выходным на аттракционы и покупал большое мороженое, а такого человека можно было не бояться. Айзек к нему быстро привык, был рад, когда он приходит, всегда пусть с маленьким, но с подарком. И радовался, когда они с мамой переехали к нему в квартиру, где у них с Викки была своя комната.

Так и росли вместе, вместе в летний лагерь, вместе на море, вместе на аттракционы. А потом в школу, на школьные вечеринки, потом на дискотеки.

Скорее всего дело было в самой Викки. Она всегда была очень добрая и классная. С Викки можно было всегда разговаривать обо всем. Прошли годы, и Айзек делился с ней историями про свои любовные похождения, а она жаловалась на своих парней. Он рассказывал ей про свои изобретения и сложности с их продвижением, она внимательно слушала и подбадривала брата, не давая ему сложить руки. А он был ее лучшей подружкой, которая не посмотрит на того же парня, что и она, — смеялась Викки.

Айзеку захотелось подумать о чем-то другом, потому что его мысли о Викки рано или поздно дошли бы до момента ее болезни. Он прогнал воспоминания, и вернулся к таблице.

Здесь взгляд Айзека зацепился за другое знаменитое имя, имя создателя уникальной поисковой системы «Пике». Джонсон Пайк жил в Беверли Хиллс и был очень богатым человеком. Разбогател, когда запустил свой поисковик с абсолютно новым подходом к рейтингу результатов.

Обычные поисковики были заточены на посещаемость сайта, что автоматом делало ресурс авторитетным и выводило в ТОП. Пользователи в первых строках найденного видели популярные сайты, а не нужные ссылки; искомая информация либо терялась где-то на последних страницах, либо вообще не находилась.

Новый поисковик «Пике» отличался тем, что лучше и быстрее находил результат для заданных параметров поиска. Алгоритм рейтинга результатов был сложный и, конечно, не раскрывался. Специалисты предполагали, что поисковик делает анализ всех слов на каждом найденном сайте. Если слов было слишком много — значит это не профессиональный сайт, а какая-нибудь энциклопедия, новостной портал или ресурсная страничка. Авторитетность «Пике» присваивал по соотношению заданных слов к общему количеству, по наличию определенных узкопрофессиональных слов и фраз. Так, по крайней мере, было заявлено в описании. Параноики утверждали, что поисковик проводит также анализ файлов на компьютере пользователя, задавшего запрос, чтобы вычислить, чем тот занимается, точнее ранжируя результаты.

Ко всему прочему Джонсон Пайк был превосходным пиарщиком. В многочисленных интервью на тему поисковика и компании их создатель часто троллил журналистов, говорил только о том, о чем хотел, и отпускал шуточки, в том числе и похабные. На одной пресс-конференции он усадил в первый рад восемь пингвинов, на другую пришел в скафандре космонавта. В первом случае он заявил, что хотел видеть на конференции прилично одетую публику, во втором — что искал и нашел ответ на очень сложный запрос в космосе. Журналисты его и любили, и ненавидели. С одной стороны, он был грубоват, но хамил Пайк только в ответ, не переступая тонкую грань, плюс закатывал крутые вечеринки, где был всегда очень гостеприимен и щедр. В любом случае он был поставщиком новостей, и никто открыто с ним не ссорился. Тем более, мало ли, заблокирует завтра твое имя в своем поисковике, и ты моментально улетишь в журналистское небытие.

В конце прошлого года экстравагантный мистер Пайк устроил очередное шоу, спрыгнув с крыши небоскреба в Лос-Анжелесе на желтом дельтаплане, на котором было написано «Поиск в пике». Не будь дураком, спрыгнул в сторону заходившего солнца. Название компании было написано с маленькой буквы, что дало журналистам возможности для составления разнообразных заголовков. Для них на крыше был накрыт шикарный банкет. На следующий день крылья ярко желтого дельтаплана на фоне красивого заката украшали обложки всех главных газет и сайтов новостей.

Все очень удивились, когда Джонсон Пайк объявил, что решил сдать свой креатив. На тестировании, куда он пригласил прессу, отметил, что его креатив зашкаливает, и с пафосом заявил, что его фантазия будет служить теперь на благо общества.

Тем не менее, перед сдачей энергии ему требовалось передать секрет алгоритма Совету Директоров своей компании и завершить дела, требующие умственной энергии. В таблице говорилось, что прием ОЭ данного клиента отсрочен в очередной раз. Скорее всего, это был его очередной пиар-ход, чтобы огласить прессе свой уровень креатива.

Айзек кликал мышкой и другие таблицы. Зашел в Топ-100 сдавших ОЭ. Среди них он узнал художника с мировым именем, — Эндрю Шаров, который теперь стал веджи. Больше не творит, но те картины, которые он создал, имеют всемирную известность.

Айзек вспомнил эту растиражированную историю. Художник, одинокий и нелюдимый, безвылазно сидел в своей мастерской, перебиваясь редкими продажами картин, которые не пользовались особой популярностью. Ни одна серьезная галерея не хотела его к себе брать. Видите ли, он не изобрел ничего концептуально нового. Сжег гараж с непроданными работами и сдал ОЭ одним из первых. И оказалось, что его креатив составлял заоблачную цифру! Об этом, конечно, рассказали в новостях. Работы художника сразу заметили, начался ажиотаж. Его немногочисленные сохранившиеся произведения были признаны шедеврами, и ни один критик не осмелился более фыркать в адрес его работ. Круглую сумму за картины получил владелец крохотного местного ресторанчика, из жалости кормивший художника за картины. Висевшие в темном зальчике шесть работ переехали в большой отдельный зал Национального музея. Художника даже привезли на открытие. Только ему уже было все равно на обрушившуюся на него славу.

Айзек перешел обратно к таблице, в которой был Линк.

Где же он сейчас, этот профессор? Хотел бы Айзек повстречаться с Линком лицом к лицу и высказать ему все, что он думает. И о «Коммуне», и о веджи, и о таких, как он сам, оставшихся на обочине. Линк, наверное, читал все множество восторженных статей о себе, так пусть узнает и другое мнение. Интересно, почему он вообще исчез, почему прячется? В любом случае он должен нести ответственность за все то, что натворил, за то, что происходит сейчас и за то, к чему это приведет в будущем. Что, интересно, он думает спустя семь лет работы его изобретения?

Идеально — заставить его исправить или разрушить систему сбора ОЭ. Если он знает как. Убедить, запугать, надавить, да все что угодно. Мир превращается в чертову новую Матрицу. Только не в кино, а по-настоящему. Айзеку вспомнился старый фильм с Киану Ривзом. Люди вроде живые, но во сне, живут в коконах, в иллюзиях, считая, что их мир реальный. Разве смысл в том, чтобы родится, прожить свою жизнь спокойно, словно по линейке, и умереть? В стирании индивидуальности?

Если Линк смог построить свое изобретение, то… ломать, не строить. Если знаешь, что ломать. Технология была засекречена, и как к ней подступиться — непонятно. Но Линк-то должен был знать.

Айзек вернулся к предыдущему файлу и местному списку, в котором нашел и свое собственное имя. Прокрутил вверх и вниз, снова вверх. Имена тех носителей ОЭ, кто, как и он, замерили уровень, но не сдали. Таких, кстати, совсем немало.

«Носители ОЭ», тьфу, скривился Айзек, что я несу, это не так называется. Это просто нормальные люди, не утратившие свою неординарность. Они должны понять то, что понял Айзек по поводу «Комы». А может уже и понимают? Может, давно уже поняли, один Айзек так запоздало прозрел. Сегодня скачивают ОЭ, завтра начнут качать чувство юмора, память, эмоции? Расчленение индивидуальности.