— Предатель!!! Как ты посмел позволить извратить мой монастырь?! — эти слова вырвались непроизвольно, но услышав их Великий учитель скривился.

— Значит он не соврал мне. Ты действительно стал Разрушителем. Я видел, как ты убивал своих братьев. Я никогда тебе этого не прощу.

— А я не прощу тебя! Приготовься к смерти, проклятый безродный щенок!

— Будь ты проклят, убийца. За Дженналит, умри!!!

— Не смей поминать её имя всуе, предатель!!!

Опять всё пафосно выглядит, правда? Пафосно и глупо, спору нет, но наверное всё дело в специфике того мира, в котором я был рождён и особенности моей природы. В мире у меня и сейчас-то нет места, которое я могу назвать родным, а тогда их было всего несколько. Да, я провёл в монастыре меньше года, но счастлив я там был, и счастья было гораздо больше, чем за всю мою Проклятую жизнь, для меня стало шоком извращения монастыря, а уж про наши с Дженной отношения я писал. Услышав её имя я окончательно впал в безумие позволяя Хаосу захлестнуть меня с головой. Мы с Лександром сошлись в поединке, и этот поединок стал последним для каждого, я мстил за прошлое, за недомолвки, за его высокое презрение в мой адрес, а он мстил за старика Айланделла, монастырь и нашу Дженну. Мы оба попались в сети, только он в сети Сатурна, а я — собственной глупости.

Когда два Великих Учителя сражаются при помощи кулаков — это глупо, но когда они используют внутренний Хаос — это страшно. Я избивал Лександра, а он избивал меня, помню момент, когда я попытался нанести двойной удар, сначала одной рукой в челюсть, потом другой, первый удар достиг цели, а вот вторую руку Лександр схватил и подняв меня словно пушинку крутанул над головой отправляя в полёт. Я извернулся в воздухе и нарушая все правила монахов швырнул в сторону Лександра золотистый полумесяц, способный разрезать скалу напополам. Вовремя, Лександр отправил в мою сторон нечто похожее и врезавшись друг в друга заклинания взорвались обдавая нас песком.

— За что, Лександр? — орал я. — За что вы со мной так поступили?! Я понимаю Ноэля, Сатурн поработил его полностью, но Ты, Лександр! За что ты так со мной? Ты не можешь простить смерть Айланделла?! — я с трудом увернулся от брошенного в меня булыжника, из тех, что чудом уцелели, а монах не сбавляя темпа бросился в атаку нанося серию сокрушительных ударов.

— У тебя хватает наглости спрашивать, отродье?!! — он окончательно вышел из себя и стал наносить такие удары, которые могли мне повредить, кимоно его ярко вспыхнуло, по узорам пошла рябь, верный признак того, что сейчас в бой отправятся его Хранители два меленьких дракона Метилл и Арел.

— Значит вот, что тебя гнетёт?! — меня снова захлестнула злоба и моя сила в очередной раз подскочила вверх я начал призывать мою Дэль. — Я не прошу у тебя прощения за то, что я сделал, Лександр! Я ни о чём не жалею!!!

Если бы я только знал, что же гнетёт моего напарника, а ведь он был именно напарником, то наверное я бы не сказал этих ужасных слов. Дальнейшее я запомнил навеки, Лександр взмахнул руками и прямо из ладоней брызнули лепестки роз, которые моментально сформировались в двух небольших драконов, именно что небольших, размером с небольшого кабана, я сделал такой же жест рукой и из пламени возникла огромная моя Дэль, дитя божественных родителей. Она неслась на драконов и яростно рычала, а они повернули голову в её сторону и плюнули огнём и ветром. Ещё я помню, что произошёл взрыв, когда они схлестнулись между собой, всё вокруг заволокло туманом, но я чувствовал Лександра так же, как он чувствовал меня, и теряя остатки воли я начал собирать весь Хаос в кулаке. С воплем я летел в сторону Лександра, а он вынырнул из тумана с остервенением занося кулак.

— Будь ты проклят, Экзель! Я никогда не прощу тебе смерть Дженналит! Никогда не прощу, что ты убил её!!! — эти слова что-то всколыхнули в моём сознании, на миг даже показалось, что битву можно остановить, но было поздно, Хаос владел мною полностью.

— Я ненавижу ваше общество, придурок! Ты хоть понимаешь, что Ноэль поимел тебя?! Он соврал!!!

— Ненавижу тебя!!! — до нашей встречи оставалось всего несколько секунд. — Ненавижу! Будь ты проклят, предатель, ты и твой Князь!!!

Эти слова уничтожили всё. Я не знаю, откуда он узнал про Князя Тишины, с момента моего возвращения я не слышал и не видел своего патрона, но эта фраза сказанная Этим голосом и Этими интонациями заставила меня вспомнить совсем другой эпизод, три с половиной года тому назад во время турнира я уже слышал эти слова. Теперь я понял, что не давало мне покоя все эти дни, ещё в монастыре, Лександр напоминал мне кого-то, а я долго не мог понять кого. Я вспомнил, но было поздно, чудовищно поздно, мы уже встретились, кулак Лександра врезался в моё плечо на несколько сантиметров войдя в плоть, повреждая мышцы и кости, но не это было для меня страшно, мой кулак вошёл аккурат в солнечное сплетение, как в тот день, когда я убил Барона Джигела. Со стороны это должно было смотреться странно, мы с Лександром стояли в миллиметрах друг от друга связанные моим и его кулаком, он смотрит на меня с лёгким недоумением, он не может понять, почему, глаза мои минуту назад наполненные золотом теперь полны слёз.

— Так это ложь? Она… Жива? — Лександр был так же силён, как и Тористан, и прозрение к нему пришло, тоже, в последний момент.

— Почему, Лександр? Почему именно так? Я не этого хотел. Монастырь был мне домом. Ты понимаешь, что я наделал? Ты же сын Мастера. Ты сын Моего Мастера, Тористана. Он учил меня! — слёзы катились градом, а я уже не мог их сдерживать.

— Ты победил, Экзель, но ещё одна битва… Нет чести в слезах по тому, кто уходит… свободным.

Лександр умер у меня на руках, он успел печально улыбнуться мне и резким движением вырвал руку захваченную тисками плоти. Я видел как он упал на землю и впервые за все эти годы посмотрел на свои руки, а руки мои были в крови, в крови сына моего Мастера. Сына, которого украла его жена и скрылась. Хотелось пасть на землю и взреветь на всю вселенную, но мне помешал ещё один персонаж, а если быть совсем точным, то целых два в одном. Звуки сражения за моей спиной стихли, но вместе с тем в воздухе разлилось омерзительное зловоние, так сильно смердит только Бог Хаоса. Я с ненавистью развернулся чтобы встретиться с тварью, которая всё это осуществила.

Ноэль стоял в нескольких метрах от меня, возле его ног лежали тела пропавших Инквизиторов, говорю это с уверенностью, так как минуту назад их там не было. Ноэль изменился с нашей последней встречи, к нему вернулся прежний облик, но он повзрослел лет на семь, или даже восемь, стал красивее, и стал мерзостно похож на Сатурна. Глаза его стали полностью золотыми, а на щеке зиял шрам оставленный мною в тот день. Кимоно монаха было чернее ночи, а в руках он сжимал какой-то странный кристалл.

— Ты. — Я сжал кулаки. — Как ты осмелился вырваться, подонок?! Как ты осмелился вернуться сюда?!

— Здравствуй, Экзель, давно не видались. — Голос Ноэль претерпел существенные изменения, теперь он говорил двумя голосами одновременно, своим и Сатурна. — Мы успели соскучиться по тебе. Я не забыл заклинание, а я не забыл то, как ты нас изувечил. Мы пришли вернуть тебе этот долг.

— Как мерзостно вас слышать. С кем сейчас я говорю? С тобой, Ноэль, или с тобой, проклятый? — меня трясло от гнева, боли и состояния пустоты, но Они снизошли до ответа не нападая сразу.

— Сейчас мы едины, так что ты слышишь нас. Но шутки в сторону, как тебе наш подарок? Я как Сатурн жажду сразиться с тобой снова и убить на глазах у всех, теперь ты более чем достоин вступить на путь «Золотого Лорда». А я как Ноэль хочу поблагодарить тебя за всё, ведь если бы ты мне не помог, я никогда не сумел бы овладеть такой силой.

— Почему, Ноэль? Что сделало тебя Хаоситом? — я наконец-то задал давно интересующий меня вопрос. — Почему все говорят, что это моя вина? До поединка с Криганом ты был нормален, но на Избрании ты уже был отравлен.

— Ты такой забавный мальчик, Экзель Джемал. Тебя обучали такие учителя, как Декан Великого Имперского Университета Фаредус Мудрейший, Квентиарос Поколения, Мельхиор, и даже Архимаг Сейтиас, которого я недооценил. И после всего этого ты так и не догадался. Ты — сын Бога, а самым ценным магическим артефактом является плоть, кровь и семя Бога или его ребёнка. Твоя кровь превратила меня в это чудовище, Экзель, или ты уже забыл Тот день?