Литмир - Электронная Библиотека
A
A
Закат викинга - any2fbimgloader18.jpeg

19. ОЗЕРО БОГОВ

И вот настало время великого и многотрудного перехода. Случалось, что река становилась совершенно непреодолимой: она стремглав неслась по порогам, кидалась в разные стороны, как зверь, стараясь проглотить и корабль викингов, и каноэ краснокожих. В такие моменты краснокожие устремлялись в маленькие речушки, которые спокойно текли под низко нависающими над водой ветками деревьев. Однажды какое-то странное существо, похожее на кошку, соскользнуло с ветки, угодив прямо в одно из каноэ. Это было так неожиданно, что воины все до одного попрыгали в воду. Они плавали вокруг каноэ и били зверя томагавками до тех пор, пока он перестал скалить на них свои страшные зубищи и не затих. Женщины и дети, наблюдавшие всю эту сцену из других каноэ, захлопали в ладоши и засмеялись от радости. Они тут же подняли крик, потому что каждый хотел сшить себе одежду из красивой шкуры убитого зверя.

Иногда перед путниками вырастали сплошной стеной скалы. По отвесным стенам грохоча низвергались потоки вспенившейся ледяной воды.

Тогда всем приходилось высаживаться на берег и нести лодки на плечах, обходя водопады. Это были моменты тяжелых испытаний. «Длинный Змей» был малость тяжеловат, чтобы таскать его на руках! Приходилось викингам валить деревья и ставить корабль на катки. И викинги, и краснокожие, и женщины, и даже детишки, схватившись за крепчайший, сплетенный из кожи канат волокли корабль по суше к верховьям реки, где течение было поспокойнее.

– Нам уже приходилось перетаскивать суда волоком в Гардарики, – заметил Харальд. – Например, попался нам на пути волок, когда мы возвращались из Миклагарда на кораблях, которыми владел Хокон Свиной Жир.

– М-да, – хмыкнул в ответ Груммох, прикрыв глаза ладонью и пытаясь разглядеть вершину горы, с которой река срывалась вниз бешеным потоком. – Разве это был волок! Такого, что здесь твориться, наверно, больше не встретишь на всей земле!

Но они в конце концов добрались до верховьев, стерев в кровь руки, хребет у мужчин чуть не переламывался пополам, а кровь стучала и пела в голове. На вершине горы они расположились на ночь. Усталость валила их с ног, ни у кого не было сил двигаться дальше.

Однажды они расположились на ночь на опушке сосновой рощи. Женщины тихонько ударяли по натянутой коже маленьких барабанов, а подростки плясали у костра.

Вдруг неожиданно для всех Хеоме вскочил на ноги, размахивая искалеченными руками, с искаженным злобой лицом.

– Почему, отец мой, – вскричал он, – эти белые чужестранцы сидят с тобой и моим братом Вавашей у костра, а мне место находится только среди ребятишек?! Разве я не доказал всем, что я мужчина, как и любой другой?

На морщинистом лице Гичиты, освещенным желтыми отблесками огня, появилась печальная улыбка.

– Хеоме, сын мой, – начал он ласково, – я не могу нарушать обычаи народа, требуя того, что желательно мне или тебе. Все из нашего племени знают, что я люблю обоих моих сыновей одинаково, как и полагается отцу. Оба мои сына для меня равны, несмотря на то, что один большой и сильный, а другой маленький и слабый. Даже среди медвежьего народа отец одинаково забавляется и с калечным медвежонком, и со здоровым и сильным, который может повзрослев, прогнать его.

– А не сможет ли и калечный медвежонок прогнать старого матерого медведя с помощью хитрости, которая и в голову-то не придет старику? – спросил Хеоме, щуря свой недобрые глаза.

У Гичиты сильно болели ноги, доставляя ему большие страдания. Он как-то не обратил внимания на слова сына, продолжая говорить свое:

– Это верно, что ты принес волка, убитого неподалеку от нашего стойбища. Но когда мы столкнулись с алгонкинами и абнаками, ты не показал себя воином и истинным сыном вождя. Люди говорят о том, что когда они сражались, ты лежал в каноэ, укрывшись шкурами, точно тебя там вовсе и не было. Вот почему твое место сейчас не рядом со мной и твоим братом. И с этим я ничего не могу поделать до тех пор, пока тебе не выпадет случай вновь проявить себя мужчиной. Тогда и ты, сын мой, будешь сидеть со мной рядом вместе с остальными, и ты тоже принесешь клятву кровного братства с великими белыми воинами, и тебя положат рядом с ними в могилу братства и прикроют землей.

На это раздался визгливый голос Хеоме:

– Я лучше умру, Гичита, чем побратаюсь с этими чужаками! Это просто белые волки, вот кто они есть! Эти белые волки пришли сюда ради собственной добычи, а вовсе не из любви к нашему народу!

Харальд и Груммох сидели у костра молча, воззрившись на Хеоме, но он избегал встречаться с ними взглядом. Зато другие викинги не проявили такого же спокойствия. Среди них поднялся ропот.

Они громко заявили, что потеряли отличных воинов в битве, которая вовсе их не касалась. А иные говорили, что если бы Харальд вовремя к ним прислушался, то «Длинный Змей» был бы уже на полпути к дому.

Но Ваваша постарался всех примирить. Он поднялся и стал исполнять у костра Танец Орла, широко раскинув руки, кружась и подпрыгивая, словно птица, которую он изображал, парила в воздухе над костром. Время от времени он издавал клич: «Ку-и-и-и! Ку-и-и-и!»

Женщины у отдаленных костров подхватили этот клич «Ку-и-и-и! Ку-и-и-и!». И кричали до тех пор, пока лесное эхо многократно его не повторило.

Когда барабанные палочки из молодого ясеня и орешника начали выбивать легкую дробь, Ваваша застыл на месте, поднялся на цыпочки, и колыша руками, точно трепеща крыльями, сомкнул кончики пальцев над головой.

И пока все молчали, застыв в восхищении перед дивно исполненными танцем, Хеоме встал и с презрением плюнул в огонь.

Но никто даже и не взглянул на него. Все взоры были устремлены на юного воина, который однажды сделается вождем их племени.

Когда Ваваша замер, вытянувшись на носках, барабаны ударили – туанг! – точно слетела стрела с тетивы огромного лука.

И затем, в полной тишине, Ваваша, выкрикнув высоким голосом «Ку-и-и-и-ок!», закружился на месте, опускаясь все ниже и ниже, кругами обходя костры, пока наконец не опустился на землю, все еще трепеща одной рукой-крылом.

Наконец, и эта рука замерла, и бой барабанов стал стихать, пока не превратился в еле слышный шепот, и замер вместе с затихшей на земле птицей.

Глаза у женщины сделались влажными от слез, дети подползли поближе к матерям, пряча лица в их кожаных одеждах. И только воины продолжали молча взирать на Вавашу, их медные лица оставались неподвижны и бесстрастны. Они молча выражали свое восхищение.

Гичита наклонил свою старую голову и произнес молитву, обращенную к Богу-Орлу:

О Птица Грома! О Птица Грома!
Мы покланяемся тебе!
Мы, племя беотуков, взываем к тебе о помощи!
Помоги нам завершить это путешествие,
О, Птица Грома!
Помоги нам вернуться домой невредимыми!
Мы молим тебя только об этом.
О, Птица Грома!

Тогда Ваваша поднялся и подошел к отцу.

– Хорошо ли я танцевал, отец? – спросил он с улыбкой.

Старый вождь кивнул.

– Очень хорошо, сын мой, – сказал он. – Я сердцем чувствую, что теперь мы доживем до того, чтобы вновь увидеть Великие Озера, и доберемся до священных камней.

Но Харальд шепнул Груммоху:

– Я бы во все это поверил тоже, если бы этот бешенный волк, Хеоме, оказался бы скованным железной цепью, так чтобы нам можно было каждый час знать, что он замышляет. Прошлой ночью мне приснилось, будто он стоит на воде прямо посредине реки и беседует с Девой со щитом, которая однажды явилась мне из тумана, после того как я оставил Хавлока Ингольфссона погибать на тонущем острове. Во сне мне почудилось, будто Хеоме и Дева со щитом о чем-то договорились друг с другом, потому что они держались за руки и улыбались. И чуднее всего то, что искалеченные руки Хеоме были совсем здоровы, а пальцы его шевелились после рукопожатия Девы.

20
{"b":"27873","o":1}