Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Я послушаюсь тебя, друг мой, – кивнул Ямсгар.

Они последовали за краснокожими вверх по холму и дошли до зеленой поляны, откуда в небо поднимался голубой дымок.

Закат викинга - any2fbimgloader11.jpeg

12. ПЛЕМЯ БЕОТУК

Жизнь среди племени беотук пришлась по душе викингам, особенно после их долгого пребывания в скованной льдом стране иннуитов и мучительного скитания по морским волнам.

Старый вождь, Гичита, предложил Харальду и Груммоху занять место у самого костра рядом с ним и Вавашей. Он подарил им головные уборы из перьев в знак того, что они приняты в члены племени. Это были шапки из меха, украшенные спереди и сзади орлиными и соколиными перьями. Головной убор Груммоха был отделан серебряными пуговичками, которые позванивали при ходьбе. А у Харальда он был украшен белыми крупными бусинами, нашитыми на широкую голубую ленту.

Вручая им эти дары, Гичита сказал:

– Великие воины должны носить знаки своей славы.

Младшая дочь Гичиты, Ненеошавег, научила их причесывать волосы на манер беотуков. Длинные пряди зачесывались назад, а получившийся «хвост» продевался в полую кость, так чтобы волосы не трепались, когда приходилось быстро передвигаться в лесной чаще.

– Это проще, чем заплетать их в косу, названный братец, – сказал Груммох Харальду. – Беда только в том, что эта кость прыгает за плечами, когда идешь, а это неприятно. Мне все кажется, что кто-то подкравшись, хлопает меня по спине.

– Да брось ты об этом беспокоиться, – ответил Харальд. – Если уж кто из здешних похлопает тебя между лопаток, тебе не придется оборачиваться. Твой позвоночник просто переломится, и все.

Это была, конечно, мрачная шутка. На самом деле, особенно в первое время, жизнь среди племени беотук проходила не без приятности. Викинги подарили Гичите железные мечи и боевые топоры, которые остались от тех, кто погиб на пути в Гренландию. В ответ Гичита подарил им оперенные топорики, сделанные из камня и лосиной кости, а также охотничьи ножи из меди и железа с рукоятками из лосиного или оленьего рога.

Вскоре викинги переняли у беотуков их боевую раскраску: она наносилась на лица широкими полосами. Иногда полосы были голубые, их готовили из сока местных растений. Иногда желтыми – из глины, которую добывали на поляне неподалеку от деревни.

Гудбруд Гудбрудссон заявил однажды:

– Эта раскраска очень тебе идет, Торнфинн Торнфиннссон.

Торнфинн поклонился с важностью, как это было принято у беотуков.

– Мне приятно, что ты это заметил, друг, – сказал он.

Гудбруд продолжил:

– В самом деле, она идет тебе потому, что скрывает твое уродство. Так ты меньше походишь на обезьяну и больше напоминаешь человека, хоть и очень чудного!

Торнфинн фыркнул и пошел прочь. Он направился к музыкантам, которые били в барабаны и играли на костяных флейтах и однострунных арфах.

Там, на поляне, под монотонную музыку Груммох танцевал Танец Медведя, которому когда-то обучился в Лапландии. Он раскачивал свое огромное туловище, волочил ноги, а руки его висели по бокам, как плети.

Этот танец беотукам чрезвычайно нравился. Они сразу же догадались, что он собой символизирует, и вскоре тоже начали ему подражать.

И еще кое-что очень понравилось беотукам в викингах. Норманны были великолепными рассказчиками и умели рассказывать истории о вечерних огнях, перед тем как забраться в свои кожаные спальные мешки и натянуть поверх звериные шкуры.

История, которую однажды поведал им Харальд, так понравилась слушателям, что они заставили его повторять ее снова и снова, пока и сами от слова до слова не выучили ее наизусть.

– Много-много лет назад, – так обычно начинал свое повествование Харальд, – у великой богини Фрейи было двое сыновей. Один – Бальдр Прекрасный, а другой – Хед Слепой. Ах, как радостно было смотреть на Бальдра, скачущего по небесному своду на своем белом коне! – Тут Харальд должен был остановиться, чтобы объяснить, что такое конь, потому что краснокожие никогда не видели лошадей. – И как печально было наблюдать Хеда, который бродил по лесам, спотыкаясь о древесные корни, слабый и беспомощный.

Бальдр был и красив и могуч, вот, например, как у вас Ваваша, и мастер на любое дело, а Хед был способен только жевать мясо, сидя у костра, да спать в своей постели, завернувшись в овечьи шкуры. Проку от него не было никакого.

Когда Харальд впервые произнес эти слова, странная тишина воцарилась среди его слушателей-беотуков, и все обернулись и поглядели в сторону бледного юноши, сидящего в одном из последних рядов.

– Фрейя так гордилась своим сыном-воином, – продолжал Харальд, – что однажды во время празднества, посвященного приходу весны, она призвала птиц, зверей и деревья в лесном краю никогда не причинять вреда Бальдру и взяла с них священную клятву. Она заставила принести клятву даже грозовые тучи и бурлящие воды, и они охотно поклялись, ведь в северных краях Бальдра любили абсолютно все.

И после того, как земля и вода, огонь и железо принесли свои клятвы, Один решил созвать всех на праздник и устроить состязания. Он пригласил всех знаменитых воинов и героев, чтобы они сразились с Бальдром, стреляли бы в него из луков или сражались мечами. Один хотел узнать, будет ли сдержана священная клятва. И клятва оказалась крепкой. Ни меч, ни стрела, ни топор не могли повредить Бальдру, они отскакивали от него. Прекрасный Воин оставался невредимым.

Праздник продолжался долго-долго, и рог с вином переходил из рук в руки. Коварный интриган, бог зла Локи подобрался к Фрейе и спросил у нее, неужели во всем огромном мире ничто не может повредить прекрасному юноше. И Фрейя, которая пила из рога наравне с мужчинами, беспечно призналась ему, что она не взяла клятву только со слабенького и ничего не значащего кустика омелы, который рос к востоку от Валхаллы. Кустик был так мал и слаб, что его-то уж можно было не опасаться.

В этот же вечер Локи, набросив на себя свой черный плащ, отправился в рощицу, где росла омела. Он срезал с кустика ветку, выстругал из нее стрелу своим острым ножом «Злодеем» и вернулся домой, спрятав ее под плащом. Локи направился прямехонько к Хеду, брату Бальдра, который молча стоял среди тех, кто шумел и восхвалял героя.

– А что же ты не веселишься, Хед? – спросил его Локи. – Что ты не примешь участия в состязаниях?

– Потому что я не вижу, где мой брат, да и оружия у меня нет, – ответил слепой.

– С чем не справиться человеку, то подвластно богам, – сказал бог зла Локи. – Я тебе отведу туда где он находится и поставлю рядом с ним. Пусти в него эту стрелу, тогда выйдет, что ты все-таки тоже участвовал в празднике и проверил его неуязвимость. Не пристало тебе, родному брату, быть в стороне, когда даже последний кухонный раб оказал ему честь, испытав его могущество.

И вот Хед оказался совсем рядом со смеющимся, счастливым Бальдром. Локи вложил стрелу из омелы в его слабую руку и направил ее Бальдру прямо в сердце.

Когда Хед шел к брату, все присутствующие расступились, давая ему дорогу, потому что Хед все-таки был королевских кровей.

Как только стрела коснулась Бальдра, она сразу же пронзила сердце юноши-бога, и он упал ничком, пытаясь вытащить это странное смертоносное оружие. Но оно поразило его насмерть, и Бальдр умер на полу залы, где происходило празднество, горько оплаканный своими друзьями.

Локи выскользнул из зала и растворился в темноте. Никто не обвинял Хеда, потому что все поняли, какую злую шутку сыграл с ним Локи. Так окончился короткий час торжества юного бога Бальдра.

Воины на щитах отнесли тело Бальдра к берегам фьорда и положили на его корабль «Звенящий Рог», самый большой корабль, когда-либо существовавший на севере. С ним вместе положили тело его жены Нанны, которая умерла от горя в ту же ночь. И у ног Бальдра покоился его белый жеребец Рексгор в золотой сбруе.

Корабль после долгих попыток наконец с трудом подожгли и пустили в море. Останки его затонули. Так прекрасный Бальдр был погребен по обычаю викингов. И боги и люди рыдали, понимая, что что-то светлое ушло из их жизни.

13
{"b":"27873","o":1}