Но всегда ли дело обстояло именно так? Или какие-то проблемы с долгосрочной памятью парализовали его на многие века – потому что у него не было возможности в «призрачном» состоянии хранить эти воспоминания или откликаться на них? Возможно ли, что в призрачной форме для Амеля и его собратьев не существовало понятий времени, а лишь одно блаженное «сейчас»?

А быть может, Амель всегда обладал индивидуальностью и самосознанием в общепринятом смысле слова, но в прошлые века не имел возможности общаться, коммуницировать? Ведь в призрачном состоянии он прекрасно общался с великими колдуньями-близнецами. Он любил их, стремился порадовать их, особенно Мекаре. Амель жаждал признания, одобрения, даже восхищения.

А что, если после того, как хвастливый Амель вошел в Великую Мать, это самосознание заснуло, утонуло – и всплыло теперь лишь потому, что оказалось заточено в теле женщины, чей мозг был разрушен, бездействовал?

Или, быть может, Амеля пробудила история – история, обрушившаяся на него, когда на алтари Матери и Отца бросали горящие видеозаписи рок-музыки Вампира Лестата, видео, повествующие о том, как возникли вампиры. Вдруг проблески жизни возникли в нем от просмотра тех фильмов, что Мариус так заботливо прокручивал для немых Матери и Отца в их святилище?

Фарид вздохнул. Больше всего на свете он хотел бы наладить прямой контакт с Голосом. Однако тот ни разу не обращался к нему. Голос говорил с Сетом. Говорил с бесчисленными вампирами по всей планете – а вот Фарида избегал. Почему же? Почему? Интересно, а вдруг Голос время от времени все равно проникал в Фарида и читал его мысли, хоть и не обращался к нему самому?

Вполне допустимо. Как допустимо и то, что из исследований Фарида Амель узнал куда больше, чем можно подумать со слов Голоса.

В комнату вошли Виктор и Сет.

Они остановились в прохладной темноте, глядя на монитор и вежливо дожидаясь, пока Фарид отвлечется от работы и обратит на них внимание.

Стеклянные стены просторной комнаты – одного из многих помещений огромного трехэтажного медицинского комплекса, выстроенного Фаридом и Сетом в калифорнийской пустыне, – смотрели на безжизненную равнину и возвышающиеся вдали горы.

Местная архитектура казалась Фариду холодной и тусклой – эффективно работать можно, а вдохновиться душой не с чего. Поэтому он, как мог, согревал и рабочее место, и прочие помещения маленькими, но милыми сердцу штрихами: мраморными каминами, маскирующими газовые решетки, излюбленными картинами европейских мастеров в золоченых рамах и выцветшими старинными коврами из его родной Индии. Почти весь его стол занимало несколько больших компьютеров, на экранах которых светились графики и фотографии. Но сам стол был сделан из резного орехового дерева: найденный на Гоа шедевр португальского Возрождения.

Хотя повсюду вокруг стояли мягкие кожаные кресла, Виктор и Сет не стали садиться, а ждали стоя. Фарид переключился на них, отчетливо осознавая: все равно без непосредственного контакта с Голосом больше ему ничего об этом существе узнать не удастся.

– Все устроено, – сообщил Сет. – Самолет ждет, багаж уже погружен. Роуз на борту. Виктор будет с ней. Роуз считает, что летит в Нью-Йорк повидаться с дядей Лестаном.

– Что ж, мы ведь надеемся, что в конце концов так оно и выйдет, верно? – спросил Фарид. – А наши апартаменты в Нью-Йорке?

– Готовы, конечно.

Ни Фарид, ни Сет уже два года как не посещали ни свою нью-йоркскую квартиру на шестьдесят третьем этаже небоскреба в Мидтауне, ни примыкающую к ней небольшую лабораторию. Но там всегда было все готово к их появлению, так что Фарид сам не знал, к чему задает столь глупые вопросы. Разве только чтобы потянуть время.

Сет продолжал говорить, словно бы размышляя вслух и проверяя себя, все ли сделано.

– Сотрудники-люди распущены в оплачиваемый отпуск на неопределенный срок и разъехались по домам. Все вампиры укрылись в подвальных помещениях и не выйдут оттуда до нашего возвращения. Запасов крови хватит надолго. Системы безопасности отлажены. Если Голос нацелит сюда очередную атаку, она провалится.

– Подвалы, – прошептал Виктор, содрогаясь всем телом. – Как они это выносят – сидеть там взаперти много ночей напролет?

– Они – вампиры, – негромко промолвил Сет. – А ты человек. Ты все время об этом забываешь.

– А никто из вампиров не боится подвалов и склепов?

– Я никогда таких не встречал, – отозвался Сет. – Ну как бы им их бояться?

В надежности и безопасности подвалов не было ни малейших сомнений. Но мы-то, размышлял Фарид, уезжаем отсюда, покидаем этот надежный и суперсовременный комплекс ради поездки в Нью-Йорк. Надо есть надо.

– Не хотел бы, чтобы меня запирали в подвале – ни здесь, ни где-либо еще, – заявил Виктор. – Сколько себя помню, ужасно боюсь темноты и замкнутых помещений.

Фарид почти не слушал его. Зато Сет заверил юношу, что в Нью-Йорке они будут жить в апартаментах со стеклянными стенами, высоко над Манхэттеном. Никаких склепов.

Ну как типично для смертных: зацикливаться на чем-то совершенно не важном. Фарид почти жалел, что не может так же легко отвлекаться от худших своих страхов и опасений.

Сегодня утром, на рассвете, не более четырнадцати часов назад, в этой самой комнате Фарид с изумлением услышал, как Сет звонит Бенджи Махмуду и сообщает, что они скоро приедут. Телефон был включен в режиме громкоговорителя. Сет и Бенджи битых полчаса переговаривались по-арабски. Но потом Сет поведал Бенджи о Роуз и Викторе – и Фарид пришел в ужас.

Однако он понимал друга. Они едут в Нью-Йорк потому, что должны ехать, а значит – должны доверить Бенджи, Арману и прочим нью-йоркским вампирам самые свои сокровенные тайны. Оставить Виктора и Роуз здесь, в Калифорнии, или где-либо еще просто немыслимо. Виктор всегда находился на их попечении, они несли за него ответственность, а теперь взяли на себя ответственность еще и за Роуз. Поэтому было решено взять этих двух прелестных смертных с собой и поселить неподалеку от штаб-квартиры главнокомандования.

После того телефонного звонка Фарид проспал весь день мертвым сном, а на закате очнулся, понимая: Сет поступил правильно. Кроме того, не приходилось сомневаться и в том, что Бенджи беззаветно предан Лестату, как предано ему и все маленькое семейство Бенджи – Арман, Луи, Сибель, Антуан и кто там еще мог к ним присоединиться. Однако Фарид понимал: тайна существования Виктора и Роуз очень скоро выйдет наружу, просочится телепатическим путем. Иначе и быть не может.

Тайна, известная слишком многим, перестает быть тайной. И вот теперь Фарид смотрел на здорового и прекрасного собой юношу, которого растил с самого его младенчества, и гадал, что же на самом деле припасено для него судьбой. Фарид любил его – искренне и беззаветно. Он воспитывал мальчика, обучал его, окружал роскошью, а главное – не уставал знакомить его с красотой и чудесами земного шара. Они много путешествовали, а еще больше – беседовали. Единственное, чего было лишено детство Виктора – это общение с другими детьми, опыт того, что современный мир называет «нормальной жизнью». Слишком уж это было рискованно. И вот теперь судьба поставила на его пути смертную девушку, чья жизнь во многом напоминала жизнь Виктора – и они полюбили друг друга. Что ж, и неудивительно. Фарид не мог бы придумать лучшей пары для Виктора, чем Роуз – и наоборот.

Его самого пугала сила своих эмоций, глубинные страхи, навязчивое беспокойство из-за всего, что происходит или только может произойти…

– Запасы крови в подвальных кладовых… – произнес Виктор.

– Хватит надолго, – подтвердил Сет. – Я лично проверял. Я ведь только что говорил. Доктор Джилман остается за старшего, без ее разрешения никто из подвалов и носа не высунет. У наших обожаемых гениев там есть все, что душе угодно – и лаборатории, и компьютеры, и проекты. А страх им неведом – как и все прочее, помимо поля деятельности. Охранные системы работают исправно и отключиться не могут. Со стороны Голоса просто смешно было бы напасть на наш центр.