Только сознание, определяемое такого сорта социальным бытием, могло породить грандиозную затею: создадим-де хорошие условия, простор для действия неких "объективных экономических законов социализма", а дальше они сами, аки самобеглая коляска, помчат по тракту наших экономических преимуществ, да так, что только этапные версты замелькают...

Увы, все обстоит ровно наоборот. Не субъект устанавливает хорошие или же плохие рамки, после чего заботливые законы немедля расписывают ограниченный ими холст идиллическими пейзажами образцового общества. Это типичный гибрид "предысторического" представления о характере действия законов с идеалистическими иллюзиями. Как раз законы определяют объективные границы, условия деятельности субъекта на каждом этапе коммунистического строительства, который, познав эти условия, затем сам, засучив рукава, вооружившись мощным комплексом специальных средств, должен осуществить в этих границах движение, уничтожающее очередной слой частной собственности. И ежели кому-то удастся обнаружить или же создать в нашей экономике некую часть, которая "катится сама", то будьте уверены, что катится она отнюдь не в гору.

На лице Проницательного читателя проступает загадочная улыбка...

18-25.06.85

г. Москва

"Нельзя вполне понять "Капитала" Маркса и особенно его 1 главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса 1/2 века спустя!"

"Автор поставил перед собой задачу во всех аспектах сопоставить логику "Капитала" К.Маркса с гегелевской "Наукой Логики", с целью показать как соответствие логики "Капитала" гегелевской, так и ее превосходство над последней. В целом это весьма актуальная и трудная задача, за которую пока, можно сказать, еще никто не брался, автором выполнена.

Однако автор недооценил другой стороны дела и не довел выполнение своей задачи до самого конца. По большей части он излагает Логику "Капитала" в терминах "Науки логики" Гегеля, по-видимому, для того, чтобы показать их известное совпадение. Он вводит в оборот непривычные для современного читателя слова и выражения, в которых когда-то заявила о себе гегелевская философия.И хотя мы уже усвоили довольно много рациональных терминов и выражений немецкой классической философии (например, "вещь в себе", "антиномия", "бытие в чистом виде", "априоризм", "переход количества в качество и обратно", "отрицание отрицания" и т.д.) нам все еще довольно трудно уловить содержание положений, изложенных на языке великого предшественника марксистской философии".

Каковы главные черты нового способа производства, выходящего из пламени исторических битв, отряхивающего прах старого мира?

Важнейшая из них – превращение отношений собственности в общественную производительную силу (то, что принято называть "установлением общественной собственности на средства производства"). Повторим еще раз, что речь идет не просто о победе нового типа отношений собственности над прежним. Здесь мы сталкиваемся с качественно новым типом перехода между формациями.

Отношения собственности утрачивают в этом переходе роль сущностной границы способа производства, определяющей всю систему его производственных отношений. Теперь они уже сознательно используются в качестве новой общественной производительной силы. В этом качестве отношения собственности дают уникальную возможность мобилизовать производительный потенциал общества как целого, впервые подчинить эту мощную силу целям производства. Одновременно, где и когда это необходимо и уместно, там и тогда становится возможным использовать различные адекватные задаче и ситуации типы отношений собственности в качестве общественных производительных сил. Можно только догадываться о реальном разнообразии таких типов, которые, вероятно, могут быть связаны с социальными целостностями различных видов и уровней: ассоциациями, территориями, организациями и т.д. – вплоть до непосредственного достояния всего человечества.

Вторая основная черта нового способа производства относится к материальной базе общества, доминирующему типу средств производства. Человеческий труд, а вместе с тем и человек как таковой уйдут из сферы материального производства. Функционирующие в ней гибкие автоматизированные средства труда будут компактными, децентрализованными, экологически чистыми. Мучительные сегодня проблемы специализации и невероятно усложнившихся кооперационных связей, вызванные к жизни крупномасштабным узкоспециализированным производством, умрут вместе с ним. Исчезнет усиливающееся давление на социальную сферу громады административно-технологических отношений. Наконец, исчезнет проклятье отчужденного труда. "...Историческое назначение капитала будет выполнено тогда,... когда прекратится такой труд, при котором человек сам делает то, что он может заставить вещи делать для себя, для человека" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.46, ч.1, стр.280).

Но что же составит в этих условиях основное содержание человеческой деятельности?

Человек становится опосредствующим звеном между сферой материального производства, основой своего существования, по отношению к которой он отныне выполняет только функцию развития, и сферой общественного сознания, совокупного духовного богатства общества, являясь одновременно его субстанцией и субъектом.

От воспроизводства средств производства мы переходим к новому типу общественного воспроизводства – воспроизводству человека.

Созданная К. Марксом политэкономия капитализма по форме была аналогична классическим естественным теориям в том отношении, что изучала объективные законы взаимодействия производительных сил и капиталистических производственных отношений, взаимодействия, хотя и отражаемого в различной степени общественным сознанием, но в целом не подвластного ему.

Исследователям, не потерявшим здравого смысла, давно было понятно, что все ухищрения скроить экономическую теорию социализма по образцу и подобию политэкономии капитала не более перспективны, чем попытки нерадивого ученика, пишущего сочинение на тему "Образ Павла Корчагина", списать его у отличника-соседа по парте, избравшего тему "Лишние люди". Теперь же можно точно выразить, в чем здесь состоит проблема.

Предмет экономической теории социализма – уже не объективная диалектика формы и содержания производства, а диалектика, опосредствованная общественным сознанием, и в первую очередь – такой его формой, как марксистская теория. Желающие сохранить политэкономию социализма в классической форме теории, изрекающей некие "законы", должны ясно осознавать, что она обязана тогда быть метатеорией, т.е. среди ее объектов, закономерную связь которых она устанавливает, наряду с производительными силами, производственными отношениями и т.д. совершенно равноправно должны фигурировать теории и другие формы, отражающие активную роль общественного сознания.