– Ладно, будь, по-твоему, – согласился Дхим, – все ровно проснулся.

Через пять тинок, со стороны выхода послышалось не громкое покашливание Зухра.

– Не сплю, можешь заходить, – разрешил правитель.

Поля закрывающего вход ковра поднялись и в шатер завели менялу. Едва переступив порог шатра, старик упал на колени и пополз к правителю.

– Господин, свершилось, оно свершилось мой повелитель! – быстро повторял он.

– Ели ты мне сейчас не объяснишь, что свершилось, прикажу прирезать прямо сейчас, – пригрозил Дхим меняле, который пытался поцеловать сапог главы рода.

Угроза подействовала и ростовщик, оставил попытки облабзать обувь правителя дадгов.

– Повелитель, созревание серой ренты закончено, я видел признаки этого, – успокоившись, произнес старик, при этом на его лице светилась идиотская улыбка.

– Нет у меня, более веры в твои слова старик, – сказал Дхим, глядя на улыбку менялы, – говори, как проверить твои слова или твои кишки поджарят на костре, прямо сейчас.

– Мой п-повел-литель, прик-кажи обращ-щенному вып-полнить твою волю, и он умрет, но вып-полнит твой п-приказ, – заикаясь, проговорил меняла, чувствуя, что настроение правителя изменилось.

– Большинство моих воинов так поступит, – раздражено произнес Дхим, его начал злить пустой разговор.

-Не сомневаюсь мой господин, но серый раб выполнит абсолютно любой приказ. Если пожелаете, он прирежет и собственную мать, или отрубит собственную руку и съест её, – тараторил старик, боясь, что ему не дадут сказать самое главное.

Дхим несколько тинок сидел молча, решая как ему поступить. Меняла в это время бедный, как покойник, не решался даже согнать назойливую муху, которая уселась на его разбитой губе.

– Зухр, – позвал правитель побратима, и когда тот появился на входе, распорядился, – Этого, прикажи накормить, и пусть он будет поблизости. Затем возвращайся, ты мне нужен. Сотник передал старика страже, после чего вернулся назад.

– Подойди ближе, – взглянув на застывшего побратима, произнес Дхим. Когда Зухр подошел к столу, глава рода показал на стул напротив,

– Что ты скажешь о Айлека? –спросил Дхим.

– Слова, которые я хочу сказать при упоминании этого имени, недостойны вашего слуха Хозяин, – ответил сотник.

– А как ты думаешь, станет он жертвовать собой, дабы защитить меня? – вновь спросил Дхим, словно не услышал скрытого презрения в словах побратима.

– Этот шакал себя не сможет защитить. И коль о нем зашла речь, так вот что скажу, я дома ему спину не покажу, а уж на поле браном и подавно. Гнида он, и не серчай Хозяин, не пойму, от чего ты его милостью своей одариваешь,– со злостью в голосе, произнес Зухр, он хотел было ещё что-то добавить, но его прервал глава рода.

– Ишь разошелся, – больше играя, чем злясь, осадил побратима Дхим, – ты решил, что можешь указывать мне, кого одаривать, а кого карать.

– Прости, Хозяин, вы спросили, я ответил, – буркнул в своё оправдание Зухр.

– Ладно, – правитель с удовольствием потянулся, – пусть приведут Айлека и кифов. А то получается, все спят, одни мы с тобой, братишка, о благе рода печемся.

– Слушаясь, Хозяин, – произнес сотник и вышел из шатра.

Через пол тэя к шатру правителя стали подтягиваться разбуженный люд. Дхим в это время рассматривал стоящего перед ним Айлека. Вроде все как было раньше, только что-то не уловимое изменилось в бывшем десятнике.

«Глаза», – понял Дхим, его глаза больше не бегали, когда он смотрел на него. Теперь Айлека легко выдерживал прямой взгляд главы рода.

– Прыгай – приказал Дхим, и стоявший не задумываясь, стал подпрыгивать на месте. – Ешь землю, – отдал новую команду правитель, и бывший десятник упал на колени, стал скрести утоптанную землю и жменями запихивать себе в рот.

– Довольно, – сказал Дхим, насмотревшись на своеобразный завтрак Айлеки, – выйди и жди возле шатра.

– Зухр, – позвал правитель побратима, – зови кифов.

Спустя какое-то время в шатер зашли трое воинов, все небольшого роста и широки в плечах. Загорелые лица степных жителей были суровы. Из под выгоревших на солнце бровей на правителя смотрели колючие глаза людей, которые привыкли жить свободно, подчиняясь только своим вождям. Сейчас они пришли сюда, как просители и вынуждены были склонить свои головы, хлопоча об оказавшихся в плену.

– Надеюсь, я не сильно побеспокоил тебя Хирей, пригласив в столь ранний час, – поинтересовался Дхим у самого старшего из вошедших.

– Не до сна нам нынче, – ответил киф.

– Ну, тогда сразу к делу, что время терять попусту, – продолжил глава рода. – Что за нужда заставила вас, степной народ, покинуть солнечные просторы и прийти к нам, на болота.

– А толь не знаешь, что в кабале у тебя родичи наши, – подал голос, стоявший по левую руку киф. Терий положил руку на плечо говорившего, сдерживая его горячность.

– Мы не были в ваших краях, – Дхим изогнул бровь от удивления, словно в первый раз услышал то, о чем говорил киф, – и не вели войны с народом степей. Откуда тогда могут взяться ваши родичи у нас.

– Две полных луны назад твои люди, правитель, захватили караван купца из Ргона, шедшего на трех судах домой. На одном из кораблей плыли наши соплеменники, – заговорил вновь старший среди кифов.

– Помню, помню, да, было такое, но купец должен был мне денег и хотел скрыться, не расплатившись. Мне пришлось силой забирать причитающееся. Погибли люди, чтобы восстановить потери пришлось забрать все имущество купца, – припомнил правитель дадгов.

– Наши женщины не имущество купца, а вольные люди, как и все кифы, – возмутился молодой киф.

– Все трофеи, захваченные в бою, являются моей законной добычей, – наклонившись вперед, произнес Дхим.

Старший среди кифов вновь удержал, готового схватится за меч, молодого воина, он обратился к правителю.

– Пусть будет так. Мы не хотим отнимать твою добычу, мы готовы выкупить своих соплеменников, скажи сколько надо золота и ты его получишь, – проговорил Хирей, глядя в глаза главы рода.

– Разве я говорил, что мне надо золото. Нет, Хирей, не надо золота, для моих воинов сладострастные стоны женщины милей золота, а если эта женщина добыта в бою, её тело желанно в двойне. Так что забирай своих людей и уезжай, может через год, когда тела ваших дев нам надоедят, и они родят для нас воинов, я подумаю над твоими словами. Глава рода развалился на подушках, давая понять, что разговор закончен.

Лица кифов были красны от нанесенной обиды, руки старшего сжали железной хваткой тянувшиеся к мечам руки молодых воинов.

– Дхим, – обратился он к правителю дадгов, – я слышал о тебе, как о мудром правителе, заботящемся о своем народе. Зачем тебе такие враги, как кифы. Племя наше многочисленно, а нанесенные обиды мы не прощаем. Возьми золото, и клянусь, никто из нас не вспомнит о случившемся. Иначе, вся степь подымится, чтобы отомстить за нанесенное оскорбление, – произнес Хирей в надежде уговорить правителя дадгов. Услышав слова посланника кифов, Дхим соскочил на ноги.

– Ты смеешь угрожать мне, в моем же доме?

– Нет, это просьба, просьба человека, прожившего жизнь и успевшего кое-что повидать на своем пути, – ответил киф, не отводя взгляда. Дхим встал с ложа и подошел к старшему из переговорщиков.

– Я вижу, ты достойный человек. Поверь, будь здесь только я и ты, отпустил твоих родичей. Мы бы накрыли стол и расстались без злобы в сердце. Но я – правитель. От того, как я поступаю, люди судят обо мне. Возьму золото, они подумают, их правитель жаден и слаб, его можно купить или напугать. И вскоре наступит момент, когда меня задушат в собственной постели, – Дхим сделал паузу, ожидая, что на это кажет воин. Но тот молчал.

– Но мне и в правду не хотелось бы сориться с вашим народом, поэтому я предлагаю поединок. Два твоих воина, против моих. Если вы одолеете, забирай своих людей. Если мы возьмем верх, вы уходите, дав клятву не чинить нам вреда, а через год можете выкупить их .

– Подумать надобно, – произнес Хирей.