– Что уставился? Не нравлюсь? – огрызается Марк.

– Нравишься – шепчу я. – Ты сейчас как… Врубелевский демон. Очень похож.

В дверь деликатно скребутся, и я перекочевываю на уголок кровати, принимая там озадаченно-невинный вид. В палату вкатывают тележку с едой. Я вдруг чувствую, как Марк весь подбирается. Вены на шее вздуваются, он впивается пальцами в одеяло и шипит:

– Пошла вон!

Медсестра, не вздрогнув, подкатывает тележку к кровати. Марк, резко дернувшись, сметает все на пол.

– Вон, я сказал!

Я потрясенно скукоживаюсь.

– Марк, мне позвать Егора или родителей? – медсестра монументально застывает среди беспорядка.

– Идите вы все на хрен, – Марк в бешенстве. – И ты тоже вали отсюда, – рычит он мне.

Я вылетаю за дверь и натыкаюсь на Егора.

– Буянит? – он устало трет переносицу.

Я молча киваю, во все глаза уставившись на него:

– Что с ним?

– Организм почти не принимает пищу. Фактически все, что он съест, идет обратно. Каждый раз это болезненно. Для Марка вообще вся эта ситуация унизительна. Беспомощность и зависимость ломают его. Но привыкать к пище нужно, нельзя все время лежать под системой. Вот и воюем. Ты к нему попозже зайди, – Егор скрывается в палате, оттуда раздается агрессивный гул конфликта.

Мне хочется свежего воздуха, бело-голубые стены больницы, будто пропитанные специфическим запахом, давят на мой мозг. Я почти бегом покидаю здание, промчавшись еще пару кварталов, чтобы избавиться от навязчивого запаха, который, кажется, пропитал меня всего. И вдруг замираю перед рекламным стендом. Сочные темно-красные ягоды вишни соблазнительным глянцем поблескивают с плаката. Купив немного, я с удовольствием ощущаю, как их кисловато-сладкий с легкой горчинкой привкус убирает этот невыносимый стерильно-больничный осадок. Я аккуратно закрываю коробку с ягодами и направляюсь к Марку.

Фактически бесшумно просочившись в палату, замираю у двери, готовый к тому, что Марк снова выгонит меня. Но он, покрытый почти восковой бледностью, лежит, молча созерцая потолок, даже не поинтересовавшись, кто застыл на пороге. Мой внутренний дракон впивается острыми клыками в лапу, пытаясь не зареветь.

– Марк, – тихонько скулю я, – разреши мне…

Марк равнодушно машет рукой. Я, посчитав это за согласие, осторожно присаживаюсь на край его кровати, нервно теребя коробку с ягодами. Эта затея сейчас кажется мне очень глупой. Но отступать еще хуже. Я открываю коробку и надкусываю ягоду – сок окрашивает мои губы – и, наклонившись, целую Марка в упрямо сжатый рот. Его губы вздрагивают, нехотя и осторожно пуская меня. Я разрываю поцелуй, как только чувствую, что вкус вишни исчезает, и надкусываю следующую ягоду. Марк заинтересованно таращится на коробочку. Я продолжаю забирать сок ягод и передавать его Марку поцелуями. Несколько последних ягодок Марк берет сам и с удовольствием их высасывает. Я сцеловываю сок с его пальцев. Марк слегка тянет меня к себе, я, осторожно обнял его, пропускаю руки под спину, утыкаюсь носом в местечко под ушком. Ощутив ладонями выпирающие позвонки, я закусываю губы.

Так он стал понемногу кушать. Егор разъяренным цербером охранял дверь, пока я по крупицам скармливал еду Марку, зацеловывая его. Вскоре Марк мог полностью съедать назначенный ему рацион. На его лицо вернулся цвет, и тарелки больше не летали по палате неопознанными объектами, превращая стены в сюрреалистические картины.

В день, когда Марка согласились отпустить домой при условии строгого соблюдения режима, я вдруг понимаю, что устал. Устал до невозможности сдвинуться с места. Свернувшись клубком и притянув к себе Кинга, я проваливаюсь в глубокий сон. Просыпаюсь оттого, что кто-то заботливо поглаживает мою спину. Я затихаю. Тоненькая женская рука ласково разминает мои плечи. Я осторожно переворачиваюсь и встречаюсь взглядом с прозрачно-чайными глазами матери Марка и Егора. Она, ласково улыбнувшись, тягуче произносит:

– Разбудила я тебя, мальчик?

Красивый глубокий голос никак не вяжется с ее хрупкой почти прозрачной фигуркой.

Я, подобравшись, сажусь, совершенно не понимая, как вести себя.

– Ты спи-спи, я тебе мешать не буду. Зашла сказать спасибо. Ты так много для меня сделал.

Нужно что-то ответить… Но что? Я неловко краснею и бормочу что-то безлико-стандартное. Она, еще раз улыбнувшись, накрывает меня одеялом.

– Спи-спи, сынок.

Я сворачиваюсь клубком, теперь уже прячась от этой нежданной ласки. Мой внутренний дракон на всякий случай выставляет все свои шипы.

12

– Марк! Посмотри, вот тут можно снести стену, заменив ее на декоративную из стеклянных блоков с нишами. И тогда комната будет наполнена светом, его хватит, чтобы работать перед окном.

Я искрюсь восторгом. Моя собственная квартира. Только моя! Не веря в это, я ношусь по комнате, оглаживая стены, любуясь видом из окна. Марк, вникнув в мою проблему, предложил мне помощь. Став гарантом, он оформил мне ипотеку как сотруднику строительной компании под смешной, буквально формальный процент. Ежемесячные выплаты вполне мне по силам, а ремонт может и подождать.

– Вик, – Марк обнимает меня сзади, – мне нужен номер твоего счета.

– Зачем? – я трусь о его намечающуюся щетину.

– Хочу заплатить за твою работу. За дом, Вик.

– Фигня. Это подарок твоему сыну.

– Вик, спасибо. Но не надо лишать меня возможности помочь тебе так, чтобы ты не встал на дыбы, – фыркает мне в макушку Марк.

Я выворачиваюсь в его руках:

– А давай взаимозачетом? Ты сделаешь для меня квартиру?

– А давай, – и взгляд Марка уже скользит по комнате.

Я замираю на пороге квартиры и забываю выдохнуть. Моя придуманная полупрозрачная стена, высокий потолок с застывшими в воздухе едва заметными силуэтами птиц. Вся квартира наполнена светом и воздухом. Мягкий ворс ковра глушит шаги. В глубине, закрытая ширмой в виде двух японских вееров, стоит огромная кровать. Румянец жарко обжигает мои щеки, когда я чувствую руки Марка, слегка подталкивающие меня в направлении кровати.

– Будем обживать? – урчит его голос над моим ухом, и лавина мурашек колючей волной страсти проносится по моему телу.

– Будем…

– Абонент временно недоступен…

– Абонент находится вне зоны действия…

– Абонент…

Я в очередной раз слушаю безликий механический голос. И аккуратно укладываю телефон на подушку рядом.

«Марк, я скучаю, – умоляю я его мысленно. – Я все понимаю, но мне нужно получить хотя бы свою крошечную дозу. Без тебя мой мир теряет краски».

У Марка родился сын. Вчера. Я рад, честно. Но… абонент временно…Черт!

И я скручиваюсь в больной узел на ненужно огромной кровати.

– Спасибо за цветы, – Марк вытягивается рядом со мной на кровати.

– Было бы странно, если бы я не поздравил твою жену, – буркаю я в ответ.

– Было бы странно, – соглашается Марк. – Я на пять дней уезжаю в Н***к.

Я рывком сажусь на кровати. Скрещиваю руки, обнимаю колени и прячу в них лицо.

– Ну что такое? – Марк нежно оглаживает мои позвонки.

– Я совсем тебя не вижу, – глухо вырывается у меня.

– Звереныш… – тянет Марк, – я тоже скучаю. Но…

– Марк! – срывает мою крышу накопившееся. – Марк! Я так не могу. Я не живу. Я жду тебя, ты появляешься на час, и после я снова жду тебя.

Пальцы Марка на моей спине как будто твердеют, рисунок, что он вычерчивал, становится угловатым и агрессивным.

– Не надо, Вик. Не надо обвинять меня в своей выбранной позиции. Хорошо?

– Да кто ее выбирал? – я подскакиваю как ужаленный. – Я просто по-другому не могу!

– Вик… – грохочет Марк, раздражаясь.

Я вскидываю на него больные глаза. И он обрывает явно готовую сорваться с губ жестокость.