– Ладно… – сдался физик. – Ладно. Ты машину бы прогрел… а я сейчас спущусь.

Феденька радостно закивал и, захватив портфель с коньяком в заложники, умчался из аудитории. Палгеоргич с завидной ретивостью тут же подскочил с места и удрал в лаборантскую за пальто и облегчением.

Палгеоргич выкрутил светодиод из гнезда, зачистил провода и, замкнув их между собой, замотал изолентой. Воткнув вилку в розетку, он сунул спутанный клубок мигающей иллюминации в руки Феденьке.

– Я уже с тобой год бьюсь, неуч, – тяжело вздохнул он. – Можно же запомнить, чем отличается параллельное соединение от последовательного? – без особой надежды спросил он.

– Ну Паш… – Феденька виновато топтался рядом, запутывая еще сильнее клубок новогодней гирлянды. – Паш… а хочешь я тебе закон Гука для стержня продемонстрирую… опытным путем?

– Только, чур, больше гирляндой меня не связывать, – выдвинул единственное условие Палгеоргич.

Примечание к части

текст написан на заявку новогоднего моба

«Хвостатый» студент, оч суеверный, жаждущий пересдать, чтобы не оставлять долги на след год, уговаривает молодого одинокого препода принять зачет))

Сижу и созерцаю две строки, в которых мой Главный Герой стоит у окна и курит. Я туплю, а ГГ все курит и курит…

- Ну же! - в сердцах восклицаю я.

- Что ты мне нукаешь? Не лошадь я… - поворачивается ко мне ГГ, стряхивая пепел.

- Помоги мне! Ты же видишь, мысль застряла и поникла.

- Боже ж мой, мысль у него застряла… Она вообще была? - иронизирует ГГ.

- Ты чем недоволен? И как ты со мной разговариваешь? Я вообще-то твой создатель. Будешь хамить, сотру файл и придумаю кого получше.

- Хм…велика потеря. Создатель, тоже мне!

- В смысле?

- Я тебя умоляю! Сколько бы раз ты ни менял мою внешность, возраст, вес, цвет глаз, словарный запас, уровень интеллекта, судьбу наконец… Я - этоя. Так что очередная линька меня не напугает точно. И вообще, что за внеплановый приступ «писца»?

- Плановый. У нашей беты сегодня день рождения. Я подумал, что, может быть, ее порадует небольшой драббл…

- Порадует? Да ты себе никак льстишь?

- Льщу. Доволен? Теперь, может быть, поможешь мне?

- Вот только ради беты. Если бы не она… Страшно вспомнить.

- Что страшно-то? – краснею я.

- Тебе напомнить? Ладно, твои запятые. Я уже смирился, что они по тексту вечно разбросаны, как попало – то густо, то пусто. Но прямую речь ты можешь нормально оформить хоть раз? Или со временами определиться? А то я у тебя в трех измерениях живу и вечно путаюсь: минуту назад делаю, внезапно оказывается, что уже сделал, а через пару строк – что еще недоделал. А окончания? Это вообще песня… выходца из Средней Азии…

- Так я и есть…

- Не перебивай меня. У меня, может, накипело.

- А ты у меня золото! С тобой прям проблем нет. Ты мне вот скажи, откуда у тебя такой характер мерзкий? Ты мне сколько раз Идею перекраивал? Вечно вставляешь свои сорок девять копеек одной купюрой... Все нервы же вымотаешь, пока до логичного конца дотянешь.

- Тебе лишь бы до логичного «конца» дотянуть, - фыркает мне ГГ.

- Вот пошлости не надо, а? Мы ж для Сольки пишем? Она у нас – Дама.

- Ладно, ладно… Что у нас там по замыслу? Стою я, значит, у окна. Курю, значит. Созерцаю двор. Время года какое? А ты помнишь, как она тебе один раз руки с ногами в НЦ распутывала? Я чуть тогда не помер то ли со смеху, то ли с перепугу – а вдруг заклинило бы? Я тогда, между прочим, скрипя зубами еле до финала дотянул.

- Помню, - бурчу я, еще сильнее заливаясь краской.

- Сколько я курить еще буду? Сюжет-то у нас какой вообще? Постельно-прикладной или страдать будем?

- А то у меня только два сюжета!

- Нееет, что ты… ни в коем случае! Ты у нас еще любишь меня в идиотское положение поставить и оборжать со всех сторон. Это, между прочим, в психологии знаешь, как называется? Гиперкомпенсация стыда! Ты кому-нибудь хоть раз признался, что все вот эти нелепости – это из твоей богатой истории отстоя?

- Тоже мне секрет Полишинеля!

- Если мы для Сольки пишем, то нужна еще и музыка. Давай, ставь что-нибудь. Может быть, сдвинемся все-таки с этой вот позиции возле окна? Кстати, чего мы тут торчим то?

- Музыка… Легко тебе сказать. Хочется же что-то эдакое… Что-нибудь, что как-то напоминает мое отношение к ней. Трепетное, нежное, исполненное благодарности…

- Secret Garden «Dreamcatcher» включай. Точно подойдет.

Мелодия начинает нежно и неторопливо сплетать струны души со скрипичными струнами, я молчу и думаю об этой удивительной женщине, которая за это время стала таким важным человеком в моей жизни. Человеком, к которому тянет.

В этот день принято поздравлять и желательно стихами…

Но я не умею.

Так пусть моя проза станет единственной «прозой» в твоей жизни, salt-n-pepper. Спасибо за то, что ты есть.

- Смотри, - говорю я ГГ, - вон он идет...

Мой ГГ бросает скептический взгляд в окно, и ирония, готовая соскользнуть с его губ, спотыкается на полуслове.

- Знаешь… - через какое-то время оборачивается он ко мне. - Это удивительно… сколько бы раз он ни менял облик, цвет волос, разрез глаз… я всегда узнаю его по тому, как сжимается сердце и мир перестает быть прежним…

1

– Женьку забери из сада, – зачастила Верка. – Ты поел? В школе как?

– Норм, – буркнул Мишка, желая поскорее вернуться в джунгли.

– Пол помой, – Верка замолчала, подыскивая что-то еще, чем нагрузить. – Посуду тоже... Ладно. Буду поздно.

Мишка пробежался глазами по истории и сгреб учебники в сумку. Русский он на переменах напишет. По литре спрашивать точно не будут. Русичка его недолюбливала. Лепила жирные тройки за сочинения. Вызывала в школу Верку и, выламывая тонкие пальцы, пыталась навязать ему какую-то свою точку зрения. Верка злилась, отвешивала ему тяжелые оплеухи и бубнила про то, что он «читает, много читает». Мишка пожимал плечами и переписывал скудные и жидкие аннотации, данные в учебнике, переставляя слова и абзацы.

Оставался еще целый час на джунгли. Он прорубал мачете юную бамбуковую поросль, утирал со лба соленый пот и обходил пятнистого леопарда с подветренной стороны…

Женька разодрал на колене штаны. Мишка ухватил его посильнее за капюшон и потащил домой упирающегося, ревущего во все горло сопляка. Верка точно всыплет за дыру.

– Хватит орать, придурок, – рыкнул Мишка и тут же получил крепкий подзатыльник.

Втянул голову в плечи, он зло зыркнул на отчима.

– Живо домой.

Отчим подхватил моментом притихшего Женьку, и тот быстро засеменил рядом, не успевая за широким шагом мужчины. Мишка хмуро плелся следом, размышляя – влетит или пронесет. Пока отчим плескался в ванной, Мишка разоблачил брата и, сунув ему в руки карандаши, прошипел:

– Иди рисуй, пока не вломили.

Женька затихарился в углу комнаты, раскрашивая корявые солнышки и домики. Отчим загремел посудой на кухне. Мишка прокрался к двери, обулся и тихо потянул ее на себя, мысленно умоляя, чтобы та не скрипнула. Уже на пороге крикнул:

– Уроки сделал, пол помыл, я гулять.

Он кубарем скатился вниз, выскочил из подъезда и, только завернув за угол дома, притормозил и отдышался. Вечером при Верке отчим не будет придираться и распускать руки. Мишка, пиная камушек, отправился к Сане.

– ТетьКлав, Саня дома? – он неловко помялся на пороге.

Та, окинув его недовольным взглядом, заорала:

– Ты алгебру решил?

– Потом поиграю, – он тут же уселся на краю кровати, – у меня музыкалка через час. Пошли со мной?