— Ну, что ты смотришь? — спросил Агиллер. — Раздевайся. Ты продаешься — я покупаю. Разве не за этим тебя сюда прислали? Мне всегда было интересно, как далеко Дом намерен идти в своей погоне за влиянием и властью…

Джел спрятал руки за спину и сжал кулаки. Агиллер поступал по своему обыкновению. Он и раньше любил издеваться и пугать. Hо играть в эти игры можно было вдвоем. Разве Джел не приготовился к тому, что обидеть его будет непросто? Он знал, на что шел. И он был виноват перед этим человеком. Виноват, что раньше вел себя с ним несерьезно, не рассчитывая последствий. Виноват просто тем, что не вовремя встретился ему на пути. Нет, нужно было делать, что решил.

— Знаешь ли, я представлял себе наш разговор по-другому, — сказал он.

Агиллер развел руками.

— А я — именно так. С того дня, как все про всех узнал.

Джел не повернулся и не ушел, сохраняя высокомерный вид и громко хлопнув на прощание дверью, как безумно хотелось ему, и никаких оскорблений в ответ не произнес.

— Однажды ты сказал, что любишь меня, — заставив свой голос звучать ровно, проговорил он. — Я не очень-то в это поверил, потому что я знаю: ты сам недостаточно веришь себе, чтобы делать подобные заявления. Ты не веришь себе теперь, хотя ты и прав: я продаюсь. Hо я продаюсь не тебе. Я продаюсь Дому, продаюсь потому, что ты желал мне добра, или мне казалось, что желал. Они меня покупают, а платят мне за послушание твоей жизнью. Я не знаю, что тебе было нужно от меня раньше. Я не знаю, что тебе нужно сейчас. Может быть, я не очень хорошо понимаю, что такое любовь? Hо вот я, а вот ты. Получай, что просишь.

Он бросил на диван рядом с Агиллером верхний плащ и начал расстегивать одежду. Ему казалось, что он спокоен, но на четвертой пуговице сверху пальцы отказались слушаться, и пуговица полетела на пол. Агиллер, не глядя, положил свою ладонь поверх его трясущихся пальцев и сильно сжал руку. Лицо у него пошло пятнами, как было всегда, если он сильно волновался.

— Иди отсюда, — сказал кир. — Иди по-хорошему.

Джел оставил в покое застежки, отнял у него свои руки и снова спрятал их за спину. Противник сдался и его можно было добивать. Hо, касаясь основной цели визита, Джел еще не был уверен, что время и слова не потрачены им впустую. Задуматься Агиллер задумается, но только о чем?

— Я знал, что ты струсишь, — заявил Джел. — Ты такой же герой, как все северяне. Вам легко говорить красивые слова, за которыми на деле пусто. Вам легко сражаться с безоружными, легко быть бесстрашными, когда некого бояться… Легко любить раба, который не смеет сказать "нет". А что ты мне можешь предложить теперь? Ты даже за свои прежние слова отвечать боишься. Поговори со мной о любви сейчас. А я тебя послушаю. Не получается? И не получится. Потому что…

Агиллер схватил плащ Джела, самого Джела за шиворот и потащил его вон из комнаты.

— Решил принести себя в жертву? Как это благородно! Как трогательно! — кричал он. — А ты подумал, чтоямогу быть этого недостоин?

Когда они оказались в кабинете за ковром, терпение Джела лопнуло. Он сбросил с себя руки Агиллера, вывернул тому запястье и припер кира спиной к стеллажу с книгами, держа для надежности еще и за горло. Он не все сказал, из того, что заранее приготовил, и желал, чтобы его дослушали без попыток вытолкать взашей.

— Я думал, что мы друзья, — выдохнул он. — Я ошибался. Я неплохо к тебе отношусь, Лер, но я не могу жалеть тебя вечно. И я не стану спасать тебе жизнь вопреки твоему желанию быть спасенным. Я попробовал, мне это не удалось, и совесть моя спокойна. Прощай. Можешь теперь подохнуть.

Он отпустил кира и подобрал с пола свой плащ. Агиллер стоял у книжных полок в той позе, в какой Джел его поставил.

Джел повернулся к нему спиной и стал застегивать пуговицы кафтана, думая, что, если с Агиллером теперь случится неприятность, упрекать себя ему будет не в чем, он сделал все, что считал своим долгом.

Агиллер двинул какую-то мебель, и, перед тем, как выйти, Джел все же обернулся, так как очередной звук был очень похож на шелест извлекаемого из ножен оружия.

Кир Агиллер с саблей на ладонях стоял в углу комнаты.

— Хочешь посмотреть, как это делается? — спросил он в ответ на взгляд Джела. — Смотри. Эта наука может тебе пригодиться. Все, кто однажды приходит к власти, должны уметь это.

Он поставил саблю рукоятью на ковер и некоторое время к чему-то примеривался, подвигая ее носком сапога, чтобы не скользила. Потом взял острие пальцами и слегка наклонился вперед.

— Сердце у человека здесь, — объяснил он.

Джел сообразил, что он делает, в самый последний момент. Одним прыжком он перелетел через комнату, сбил Агиллера с ног, перевернул через себя и навалился сверху.

Агиллер обмяк. Он смирно лежал на полу.

— Скажи, и ты сделал все это ради меня? — спросил он.

Джел слегка задохнулся.

— А ради кого же?

— Ты извини, но я пошутил, — проговорил Агиллер, отводя глаза.

— Пошутил? — возмутился Джел. — Пошутил?! Ах ты мерзавец…

Агиллер на секунду приподнял голову и посмотрел на Джела.

— Мерзавец? Я? Да почему?.. Когда мне сказали, что ты утонул, вот тогда я в самом деле хотел умереть. Вернее, я не помню, что я хотел. Я просто не жил какое-то время. Я был готов идти к Вратам Шум и вымаливать обратно твою душу или просить, чтобы меня пустили внутрь, к тебе. Мне нечего было делать на этой земле. Кажется, я даже был у Врат, просто я тебя не нашел. Тогда я понял, что ищу не там, и вернулся. А потом я вспомнил, что хочу умереть, когда узнал, что тыегосын. Не потому что боялся совершить предательство. А потому, что так тебя любить, как я люблю, человеку нельзя, это грех, это нехорошо, неверно. А смерть… Я солдат, я привык видеть ее рядом с собой. И я по-прежнему хочу, чтобы она пришла за мной быстрее…

Джел фыркнул и сложил свои руки на груди у Агиллера. Злость у него прошла, но он по-прежнему сердито смотрел в сторону. Как это можно — хотеть умереть?.. Ему было непонятно.

Агиллер взял его за бока.

— Ты обиделся? О чем ты думаешь? — спросил он.

Джел взглянул на него.

— Для того, чтоб между нами было все, как прежде, не хватает, чтобы сюда сейчас кто-нибудь вошел, — честно признался он.

— Ты запер дверь?

— Там мои телохранители.

— Надежные?

— Я надеюсь. Hо все же…

Джел поднялся и потянул за руку Агиллера. Тот встал перед ним на колени, крепко обхватил Джела и, закрыв глаза, прижался к нему. Он проговорил:

— Никогда никого не люби. Любовь ужасна, она слепа и глупа, и она для всех одна. Я ничего не могу с собой поделать. Я ничего не могу изменить.

Реакция у Джела была мгновенной. Вырываться он начал сразу, как услышал шум. Hо пока Агиллер очнулся, сообразил, в чем дело и разжал руки, время было потеряно.

Волк захлопнул за собой дверь, стукнув ею по чьей-то не в меру любопытной голове, и налег на нее спиной. Дверь пару раз толкнули снаружи, но Волк держал крепко. Джел закрыл глаз, чтобы не видеть взгляда Волка, и проговорил:

— Я не знаю, почему так получается, но ты сам себе враг, кир Агиллер из Агиллеи…

Опираясь на его локоть, Агиллер медленно поднялся. Он побледнел так, что Джелу подумалось, не хлопнулся бы кир в обморок. Красные пятна на его щеках быстро приобретали лиловый оттенок. Агиллер нагнул голову и пошел на Волка.

— Как ты посмел сюда ворваться? — прохрипел он. — Кто тебя пропустил? Убирайся немедленно вон, или я тебя выброшу!

— Значит, решил меня обойти, братец? — холодно отвечал ему Волк. — Отличный маневр. Мне до такого финта своим умом за всю жизнь было бы не дойти!

— Вон отсюда!!! — закричал Агиллер.

Тут Волк или перестал держать дверь, или в нее особенно сильно ударили снаружи, только сам он отлетел на середину кабинета, а в распахнувшиеся створки вломились человек восемь северян, причем, двое или трое — с оружием. Увидеть в кабинете они, наверное, предполагали нечто совсем другое, поэтому на секунду все застыли с оторопелыми лицами, и тут, Агиллер со словами: "Я с тобой за все рассчитаюсь, сволочь!" — заехал Волку по зубам. Волк вцепился в него, они упали на пол, северяне кинулись их разнимать, образовалась свалка. Джел сначала испугался, потом понял, что на него никто даже не смотрит.