Конечно, крупные пушки были неповоротливыми и довольно неудобными для маневрирования, особенно когда их устанавливали на мягкой почве, в которой увязали колеса. Тем не менее они высоко ценились, вероятно, потому, что были способны приводить в ужас и замешательство солдат противника, большинство из которых еще не было знакомо с действием огнестрельных орудий. Мы можем никогда не узнать, насколько значительный эффект пушки оказали на ход битвы при Босворте, ведь ее конечный итог был определен благодаря традиционной кавалерийской атаке. Однако применение пушек могло способствовать возникновению ситуации, в которой кавалерийская атака стала необходимой.

Доставив свои контингенты к театру военных действий, командиры должны были подумать о порядке управления ими. Любая армия нуждается в определенной структуре, чтобы успешно действовать в бою; люди не могут просто колошматить друг друга, смешавшись в бесформенную массу. Возможно, что армейские структуры, использованные при Босворте, по крайней мере отчасти были скопированы с континентальной модели, сложившейся сначала во Франции, а затем в Бургундии. Учитывая тесные династические связи, существовавшие в то время между Англией и Бургундией (Маргарита, герцогиня Бургундская, была сестрой Эдуарда IV и Ричарда III), кажется наиболее вероятным, что был использован именно бургундский вариант. В сущности, хотя общая численность воинов могла варьироваться весьма широко, армии делились на отряды, включавшие в себя примерно 100 лучников и 100 латников, и у каждого такого отряда был свой капитан и штандарт[172]. Эта организация также позволяла людям сохранять порядок на марше. В документах призывных комиссий сказано, что люди, набранные под их руководством, должны подразделяться на тысячи, сотни и десятки. Можно предполагать, что перед битвой при Босворте полки, на которые делились армии (в те времена их обычно называли баталиями), были разбиты на еще меньшие подразделения. Во многих случаях, по крайней мере в Англии, более мелкие боевые единицы должны были находиться под началом своих собственных лордов, имевших собственные знамена. Мы знаем, что на одном из этапов битвы граф Оксфорд, командовавший армией мятежников, приказал своим людям не отходить от штандартов более чем на десять футов, а позднее построил их для атаки в треугольный боевой порядок (см. ниже), который включал в себя малые подразделения численностью примерно по 100 человек. Этот атакующий строй был одним из тех, что использовались на континенте, и Оксфорд мог узнать о нем, когда жил во Франции.

Полководцам также следовало знать, какое пространство требуется для построения имевшегося у них количества людей. Без некоторой предварительной оценки нельзя было наверняка решить, может ли войско поместиться на определенной земельной площади. Позднеримский справочник Вегеция по военному делу[173], пользовавшийся популярностью в Средние века и позднее, а также книги, основанные на нем, сообщают, что каждый пехотинец занимает пространство в 3 фута шириной и 7 футов глубиной (или несколько меньшее, в случае сомкнутого боевого порядка). Контамин цитирует швейцарские источники, которые показывают, что швейцарский квадратный строй, состоявший из 10 000 человек, в регулярной формации конца XV столетия занимал пространство 60×60 метров, что кажется чрезвычайно малой, но достижимой величиной в том случае, если воины стояли в тесно сомкнутом строю[174]. За первой боевой линией могло быть любое количество других. Вегеций предполагает шесть, однако кажется маловероятным, что средневековые воины, ожидавшие в резерве, были достаточно дисциплинированы, чтобы под влиянием общего порыва не присоединиться к воинам первой линии. Параметр «три фута в ширину на человека» должен был значить, что тысяча человек растянулась бы по фронту приблизительно на тысячу ярдов (чуть более 900 метров).

Геральдика все еще имела большое значение на полях сражений XV столетия. Знамена и штандарты использовались как опознавательные символы отдельных боевых единиц и как сигнальные объекты для стягивания к ним воинов. Когда битва вот-вот должна была начаться, знамена и штандарты расчехляли и разворачивали, и если король находился на поле боя со своими развернутыми знаменами и штандартами, всякий, вышедший против него с оружием, совершал измену. Знамя (banner) было просто квадратным или прямоугольным флагом, на котором был изображен фамильный герб его владельца, тогда как полотнище штандарта было намного более узким и длинным, и на нем изображались личная эмблема и девиз владельца. Длина некоторых боевых штандартов была необычайно большой. Так, по официальным установлениям, штандарт короля был 8–9 ярдов в длину, а размер других уменьшался в зависимости от ранга владельца, ограничиваясь четырьмя ярдами для рыцаря. Наиболее длинные штандарты устанавливались на маленькой тележке, поскольку их было невозможно удержать в руках. Такие штандарты, как правило, использовали для обозначения командной позиции, нежели для того, чтобы везти их в гущу битвы. Герольды обычно все еще присутствовали на поле боя — либо для того, чтобы действовать как посланники и вести переговоры об условиях сдачи, либо для того, чтобы составлять заметки о происходящих событиях. Мы знаем, что по крайней мере два герольда Ричарда III находились при нем в ходе битвы при Босворте. Один вывез тело своего господина с поля боя на спине своего коня, а другой был признан государственным изменником.

Оно было и остается одним из важнейших аспектов военного дела. Если армией не командует компетентный полководец, никакие проявления личной доблести не помогут воинам выиграть битву. Ричард III был опытным солдатом. Хотя он никогда не командовал большой армией в битве, брат вверял под его начало отдельные контингенты своей армии при Барнете и Тьюксбери в 1471 году, причем в обоих случаях Ричард выказал себя достойно. Он также командовал английской армией при вторжении в Шотландию в 1482 году. В результате у шотландцев был отвоеван Берик и взят Эдинбург, хотя дело обошлось без крупных сражений. Таким образом, Ричард был не новичок в управлении большими военными отрядами. Нет никаких свидетельств, что он принимал участие в популярных среди знати конных состязаниях — джострах. Очевидно, он предпочитал играм реальную войну. Заботясь о соблюдении рыцарского кодекса поведения, он издал хартию об учреждении корпоративной организации герольдов и выделил для нее особое здание в 1484 году. Он, конечно, имел воинственный характер: в беседе с богемским гостем, фон Поппелау, он сказал, что мог бы разгромить турок и изгнать их из Европы, используя лишь своих англичан. Нет никаких сомнений, что такой человек в принципе был способен нанести поражение Тюдору и его армии. Однако Тюдор, сам по себе не имевший никакого боевого опыта, мог рассчитывать на графа Оксфорда, который был испытанным воином и, как оказалось, более умелым полководцем и тактиком, чем король.

Кроулендский хронист и Полидор Вергилий говорят, что Ричард III провел тревожную ночь перед битвой, страдая от ночных кошмаров: ему привиделись все его так называемые жертвы. То, что Ричард не выспался, едва ли удивительно — немногие люди в его положении смогли бы сделать это. Он встал на рассвете (в 5 утра, 22 августа) или, быть может, еще раньше. Разбудив своих людей, он распорядился о богослужении и завтраке для воинов. Однако Кроулендский хронист говорит, что с выполнением королевского распоряжения возникли проблемы: «На рассвете, в понедельник утром, капелланы не были готовы отслужить мессу для короля Ричарда, и не был также готов какой-либо завтрак, чтобы поднять поникший дух короля»[175]. Это не то же самое, что сказать, будто месса не была отслужена вовсе, — просто капелланы еще не были готовы священнодействовать в час подъема Ричарда.