Среди историков подробно дискутировался вопрос о том, что же на самом деле побудило Елизавету согласиться на условия Ричарда? Ведь прежде она была так сильно против него настроена, что даже соглашалась выдать свою старшую дочь замуж за его заклятого врага, Генриха Тюдора. Вероятно, в то время она полагала, что Ричард убил двух ее старших сыновей. Однако в ходе переговоров ей было сказано нечто такое, что, очевидно, заставило ее передумать. Мало того, Вергилий говорит нам, что она писала своему старшему сыну, маркизу Дорсету, находившемуся с Тюдором во Франции, и убеждала его вернуться в Англию, поскольку король обещал вернуть ему свою милость. Позднее Дорсет сделает неудачную попытку принять это предложение (см. ниже)[78].

В последний день своей работы, 20 февраля, парламентарии даровали Ричарду пожизненное право на сбор таможенных пошлин с тоннажа и веса ввозимого в страну вина и других товаров. В то же время представители духовенства, собравшиеся в соборе Святого Павла, пожаловали ему десятинный налог с их движимого имущества. В какой-то момент Ричарду могло показаться, что его престол теперь в безопасности. И действительно, ситуация в стране была такой устойчивой, какой уже никогда не будет за весь оставшийся срок его правления.

Несмотря на появившееся у Ричарда III чувство безопасности, он не расслаблялся. Интересно, что одним из шагов, которые он предпринял для укрепления обороноспособности страны, стало использование нового огнестрельного оружия — вероятно, намного более широкое, чем это было при его брате. Начиная уже с июля 1483 года канонир Уильям Нель трудился в Лондонском Тауэре и других местах над изготовлением артиллерийских орудий. В конце декабря 1483 года Ричард нанял Вильгельма Клоука из Гельдерна, «пушечных дел мастера», а 18 января он договорился с неким Джоном Брамбургом об изготовлении «большого запаса пороха». Пятого марта он поручил Роджеру Бикли «набрать» для обороны королевства (вероятно, принудительно) плотников и других рабочих, артиллерию с необходимыми припасами, а также более привычные виды вооружения. По ордеру, датированному 27 февраля, Бикли уже получил партию оружия: «семь серпантин на повозках, 28 хэкбушей с их станинами», пушечный порох, стрелы, луки и лучные тетивы. Серпантины были малокалиберными орудиями и обычно применялись на море, в то время как хэкбуши скорее походили на ружья или ручные пушки, часто именуемые хэкбутами (hackbut). Одиннадцатого марта Патрик де ла Мот был назначен «главным канониром или мастером-литейщиком» королевской артиллерии с двумя пушкарями в качестве помощников. Кроме того, Ричард купил двадцать новых пушек и две серпантины за 24 фунта стерлингов[79].

В течение восьми месяцев после роспуска Парламента Ричард в основном находился вдали от Вестминстера и старался по возможности обезопасить свое королевство от вторжения с континента. За период с 8 марта по 9 ноября он провел в Вестминстере только две недели августа[80]. Местом его обычного пребывания стал Ноттингем. Вероятно, ему казалось, что, выступив оттуда, он сможет быстро отвести угрозу от большинства областей своего королевства. Кроме того, король переезжал с места на место, двигаясь дальше на север. Он останавливался в Йорке, Миддлхеме, Скарборо, Понтефракте и посещал другие места. Так, 8 марта король и королева выехали из Вестминстера, чтобы неспешно направиться в Ноттингем. Девятого марта они вступили в Кембридж и задержались там на два дня. В ходе этого визита Ричард, кажется, произвел хорошее впечатление. В благодарность за щедрые милости, полученные от королевской четы, университетские власти испросили у присутствовавшего там архиепископа Йоркского, канцлера Университета, издания декрета, в котором возвещалось, что отныне ежегодно 2 мая будет служиться торжественный молебен «ради счастливого благополучия означенного знаменитого государя и его дражайшей супруги Анны»[81]. Исходя из размеров жалованья, выплаченного «слугам лорда принца», некоторые исследователи высказывали предположение, что в то время принц Уэльский тоже находился в Кембридже. Однако представляется маловероятным, что такой юный ребенок, каким был Эдуард, мог совершить по меньшей мере восьмидневную поездку (туда и обратно) из Йоркшира в Кембридж, чтобы всего два дня повидать своих родителей, особенно с учетом того факта, что королевская чета все равно направлялась в Миддлхем, где принц тогда проживал.

Покинув Кембридж, король и королева медленно поехали в Ноттингем через Хантингдон, Стэмфорд и Грэнтем. Они прибыли в Ноттингем к 20 марта и по этому случаю сделали несколько пожалований. Там же, примерно две или три недели спустя, вероятно в начале апреля, они услышали внезапную весть о том, что их единственный сын скоропостижно скончался в Миддлхемском замке. Ричард и Анна восприняли эту весть с великой скорбью. Кроулендский хронист говорит: «Вы могли бы видеть, как его отец и мать, услышав эту весть в Ноттингеме, где они тогда остановились, почти обезумели на долгое время, ошеломленные внезапным горем». Точная дата смерти принца неизвестна. Кроулендский хронист говорит, что это было «незадолго до дня смерти короля Эдуарда», который скончался 9 апреля. Джон Раус утверждает, что принц умер «несчастной смертью» в день Пасхи, которая в 1484 году пришлась на 18 апреля. Многие авторы не удержались от того, чтобы увидеть в этом карающую длань судьбы, и сказали, что сын Ричарда умер точно в день смерти Эдуарда IV, поскольку занял место его сына, Эдуарда V. Сохранилось предание, что после этого Ричард стал называть Ноттингем «Замок моей печали»[82].

После того как король и королева услышали скорбную весть о смерти сына, они задержались в Ноттингеме примерно на две недели. Ричард покинул этот город 27 апреля, вероятно, вместе с супругой. Первого мая он прибыл в Йорк и задержался там на три дня. Хотя королевский визит не был отмечен в официальных записях городского совета, кажется вероятным, что Ричард приехал в Йорк, чтобы присутствовать на похоронах принца. Нет никаких записей о том, где был погребен Эдуард Миддлхемский. Однако весьма возможно, что похороны состоялись в кафедральном Йоркском соборе — достаточно почетном месте для гробницы принца Уэльского. Позднее, в том же году, Ричард распорядился построить там большую часовню для поминальных служб[83].

Примерно в то же время король заново учредил систему курьерской службы, введенную его братом в ходе военной кампании против Шотландии 1482 года. По этой системе каждый гонец должен был скакать 20 миль, а затем передавать послание следующему гонцу. Благодаря этому вести могли за два дня доставляться на расстояние 200 миль, что примерно равнялось дистанции от Лондона до Ньюкасла[84]. Слухи о враждебных планах Генриха Тюдора снова ходили по стране, и Ричард наладил систему срочного оповещения именно на случай какого-либо вторжения с континента. Что касается других мер по обороне королевства, Ричард снова издал указы о воинском наборе в большинстве графств Англии. Имя Эдуарда, принца Уэльского, с горечью упоминалось в указах, изданных для северных графств[85].

Из Йорка Ричард направился в Миддлхем, где умер его сын, а затем провел лето, путешествуя по северным областям и заезжая в Понтефракт, Скарборо, Йорк и Дарем. Он не вернулся назад в Ноттингем до конца июля. Все это время он старался усилить обороноспособность страны. На севере было несколько угроз, и не в последнюю очередь со стороны французских кораблей, которые активно действовали в Северном море. Хотя Ричард снарядил морские команды в Скарборо, чтобы противостоять их нападениям, французы все равно смогли захватить несколько английских кораблей. Капитаном одного из них был Джон Несфилд, королевский эсквайр, который следил за Елизаветой Вудвиль, пока она находилась в святилище. Он и его товарищ по плену, сэр Томас Эверингем, были выкуплены Ричардом. Военные действия также шли и на шотландской границе, хотя и без особого успеха для обеих сторон, несмотря на решение Ричарда отправить с экспедиционными силами герцога Олбани, брата короля Шотландии, и графа Дугласа (оба уже долгое время получали от англичан пенсион). Кроме того, шотландцы пытались активно действовать на море, но там они были наголову разбиты заново снаряженным английским флотом[86].