Поэму о Гагарине можно отнести к философской лирике по глубине проникновения в закономерности исторического процесса, слитности личных переживаний поэта с общечеловеческими чаяниями [ср. 131, с. 61].

В лирической поэме «Гагарин» [258], наполненной общественно-политическим содержанием, естественно, в большом объеме представлена лексика, обычная для арабской лирики. Это аллегорическое изображение судьбы человечества, в своем развитии претерпевшего горе (аса̄, 3) (с. 19-20), стрелы (сахм, 3) которого ранили (глагол, соотносимый с джарх̣, 3) (с. 19) проливавшего слезы (дам‘, 3) (с. 22), жившего в разрухе (х̮ара̄б, соотносимое с «ат̣ла̄л», 6) (с. 19), однако с наступлением эпохи Великого Октября Земля преображается: появляется свет надежды (нӯр ал-амал, 6) (с. 19), радость (фарах̮, 1) (с. 26), чаши света (ка̄с ан-нӯр, 6) (с. 23), розы (вард, 6) (с. 21), зеленая ветвь (г̣ус̣н ах̮д̣ар, 6) (с. 21), весна Земли (рабӣ’ ал-ард̣, 6) (с. 22). Встречаются в поэме и такие слова, как ночи (лайа̄лӣ, 6) (с. 20), любовь (х̣убб, мах̣абба, 1) (с. 20), влюбленный (‘а̄шик̣, 3) (с. 21) и др.

Поэма о Юрии Гагарине наполнена восхищением перед подвигом советского человека, это песня о Советском Союзе и его выдающейся роли в мировой истории. Поэма с ее эмоциональной речью передает восприятие Мухсином ал-Хайятом современной действительности. Поэт философски осмысливает природу, космос. Однако тема «космос» — внешняя, мысли и чувства поэта обращены к Советскому Союзу. Поэма — яркое свидетельство той глубокой любви, которую ощущали в тот период арабские народы к стране победившей фашизм, первой направившей человека в космическое пространство.

Творчество арабских поэтов-лириков находится в тесной связи с народной поэзией и черпает вдохновение в древнейших поэтических образцах, которые также в основе своей опираются на фольклор и являются продуктом коллективного творчества, в течение долгого времени передаваясь изустно. Как доказано Дж. Т. Монроу, характер древней поэзии арабов — устно-формульный [95, с. 125]. «Запас формул в любой устной поэзии создается столетиями медленным процессом проб и ошибок». Если формула — это «группа слов, регулярно употребляемая в одинаковых метрических условиях для воплощения заданной основной цели» [95, с. 99], то и отдельные ее единицы повторяются. Более того, в такой поэзии повторяются постоянные эпитеты, устойчивые образные средства, а также и отдельные слова, привязываемые к определенным мотивам и ситуациям.

Долгий путь развития арабской лирической поэзии, ее связь с фольклором и, как результат, устойчивость традиционной лексики приводят к тому, что лексические единицы арабского поэтического словаря любви и природы в плане содержания могут заключать в себе скрытый символический смысл. Они обладают возможностью универсальных обобщений. В старые канонические слова и формулы может быть внесен новый смысл, в аллегорической форме выражающий новое содержание. Для народной поэзии вообще обычно «выражение отвлеченных понятий в чувственных образах, в символах» [44, с. 81-84].

В поэтической лексике арабской лирики в традиционной канонической форме находят отражение явления реальной жизни и противоречия социальной действительности. Через эту канонизированную лексику действительность в поэтических произведениях получает условное иносказательное воспроизведение [34, с. 13]. Основная схема любовного стихотворения сводится к элементарному построению, но благодаря символическому употреблению слов получает глубокую философскую интерпретацию.

Так, любовь мыслится, во-первых, по отношению к женщине или мужчине, к другу; во-вторых — к природе, высшей силе, к богу, идее, истине; в-третьих, любовь понимается как стремление к лучшей жизни, социальной справедливости, к счастью. В качестве противоположного понятия выступает «ненависть», выражая как холодность и жестокость предмета любви по отношению к лирическому герою, так и жестокость жизни, беспощадность социальных противоречий, бесчеловечность классового общества. В понятие «предмет любви» вкладывается смысл, во-первых, женщина, мужчина, друг, во-вторых, природа, высшая сила, бог, идея, истина, в-третьих, господин, от которого ждут милости и который обычно оказывается тираном. В понятие «лирический герой» входят: сам поэт; влюбленный; поклоняющийся богу; борющийся за счастье, за высшую идею, за истину; терпящий социальную несправедливость. В этой борьбе у «лирического героя» есть помощники, товарищи, а также и антагонисты, вредители, враги, беспощадные силы социальных условий. Фоном этой трагедии жизненной борьбы является природа. Радость, музыка, вино олицетворяют естественный протест человека против мертвящей атмосферы эксплуататорского общества и религиозных догм, ограничивающих свободу духа. Бинарные оппозиции в поэзии отражают диалектику реальной действительности, диалектический закон единства и борьбы противоположностей.

Воздействие фольклора на арабскую лирическую поэзию продолжается до настоящего времени. До сих пор арабский фольклор — живая, активная, творческая сила. А по словам Н. Г. Чернышевского, «народная поэзия развивается только у народов энергических, свежих, полных кипучей жизни, искренности, достоинства и благородства» [156, с. 297].

Естественная тенденция к новаторству, к отходу от фольклорных традиций, безусловно, имеет место, но в арабской поэзии, близкой народу, тяготение к фольклору сильнее. Подвергая свой материал новому идейному осмыслению, модифицируя образные средства, поэты сохраняют традиционную поэтическую лексику.

Арабская поэзия, оказав огромное воздействие на литературы других народов, в частности, передав им и значительный лексический материал, почерпнула и сама художественные ценности из литературных сокровищниц других народов.

Общность лексики, сходство явлений и закономерностей в современном развитии лирики в разных арабских странах — свидетельство несомненного языкового и культурного единства всего арабского мира.

В поэтическом словаре арабской лирики понятие «любовь» выражается целым рядом слов, совпадающих по основному значению, но различающихся оттенками; некоторые, например, со значением «счастье», более далеки от основной семантики.

Семантико-стилистическая группа слов, передающих понятие «любовь», включает в себя следующие единицы пяти тем:

1) общее понятие «любовь»:

х̣убб — любовь (х̣абба — любить);

бих̣а̄р ал-х̣убб — моря любви;

хава̄ — любовь, мн. ахва̄;

бах̣р ал-хава̄ — море любви;

г̣ара̄м — любовь, страсть;

‘ишк̣ — любовь, страсть, (‘ашик̣а — любить, быть влюбленным);

ваджд — любовь, страсть, волнение, экстаз;

мах̣абба — любовь;

с̣аба̄ба — любовь, страсть;

вудд/видд — любовь (вадда — любить);

вида̄д — любовь;

мавадда — любовь, дружба;

2) высшие степени понятия «любовь»:

хийа̄м — безумная любовь, любовь, страсть, жажда;

джава̄ — любовь, страсть, сильная любовь, тайная любовь

шаг̣аф — страстная любовь, сильное увлечение;

шаук̣ — страсть, сильное желание, тоска, мн. ашвак;

тадлӣх — безумная любовь;

табл — любовь, приводящая к болезни;

калаф — любовь, привязанность, увлечение, страсть;

ша‘аф — влюбленность, любовный жар, пылкая любовь;

лау‘а — любовная мука, жгучая любовь;

ла̄‘идж — мучительная любовь, страдание от любви;

тайм — обожание, поклонение, преклонение, рабская любовь;

3) единицы, передающие понятие «любовь» через понятия «встреча», «свидание», «союз»:

тала̄к̣ӣ — встреча, любовное свидание, привязанность;

‘ала̄к̣а — любовная связь, привязанность, любовь;

вала̄’ — дружба, близость, доброта, любовь;

вас̣л/вус̣л — связь, соединение, любовная связь, любовное свидание, встреча, союз, близость, склонность, любовь, доброта, благосклонность (вас̣ала/ва̄с̣ала — быть связанным, встречаться);