Расстановка сил немного взбодрила Брянова, и он, встретившись взглядом с „киборгом“, даже кивнул ему, как своему человеку, прося о поддержке.

Брянов решился.

Он сделал шаг сбоку к картине, взялся левой рукой за багет и, резко отведя картину от стены, занырнул под нее, как в потусторонний мир.

Мир не рухнул.

Даже американское воркование не прервалось.

И Брянов с хладнокровием музейного грабителя внимательно осмотрел весь холст.

Гениальная догадка оказалась бесплодной, как и весь холст с обратной стороны.

И Брянов выступил „из-за кулис“ в полной растерянности.

Его неудача не скрылась от соглядатаев, и они сделали вид, что их в зале еще много чего интересует…

Старичок же продолжал дремать…

„Все! Еще раз посмотрю — и пора сдаваться“, — подумал Брянов, зная, что сдаваться нельзя и придется здесь ночевать…

Он снова вгляделся в вереницу, в ртутные воды реки…

— Ну, кто последний? — шепотом пробормотал он, по ходу дела невольно осознав замысел творца. — Я тут каким по счету буду?

— Герр Риттер? — услышал он позади себя скрипучий голосок. — Пауль Риттер?

Он не удивился. Отчаявшись, он так же отчаянно поверил в такую разгадку и, обернувшись, улыбнулся старичку смотрителю, который тихонько подошел к нему.

Смотритель вынул руку из пиджака — и пистолет стал поворачиваться в грудь посетителю Новой галереи…

Хлопок, раздавшийся сбоку, откинул голову старика и словно оттолкнул его самого в сторону…

Брянов увидел багровое пятно на голове лежащего старика… и сразу замелькало у дверей… и послышались новые хлопки… и кто-то еще кинулся куда-то и упал.

Закричали туристки, и Брянов увидел, как они обе повалились ничком на пол, закрывая сумочками головы.

Он увидел приоткрытый проход в следующий зал — и опрометью бросился туда… и со всей силы захлопнул за собой дверь, сразу — и только на один миг — всем телом ощутив, что цел, жив и почти счастлив.

Один посторонний человек и один смотритель — маленькая дама лет семидесяти, — окаменело вперились в него.

— Там бандиты! — отчаянно шепнул он на весь зал. — Зовите полицию!

Посторонний дернулся и проскочил дальше, по стрелке продолжения осмотра. Дама раскрыла рот, сделала смертельно испуганные глаза — и совершенно точным, спокойным движением руки нажала на кнопку у косяка.

Взвыла сирена.

Брянову показалась, что зал зазвенел и затрясся весь уже после того, как он вскочил на ближайший подоконник и вжался в край оконного проема, не слишком нарочито прикрытый занавесью.

Что-то еще происходило в этом неистовом реве.

Он различил сквозь него один ясный звук, одно слово: „Nein!“ — и ту молодую пару увидел из-за занавеси уже с тыла. Те мчались дальше, в тот же проход, куда указывала стрелка. Причем молодой человек в светлом свитере с темным пятном на левом плече поддерживал на ходу правой рукой левую, будто очень хрупкий и ценный предмет.

Первым делом надо было спасать красное знамя с хоть и бывшим, но родным серпастым-молоткастым гербом…

Он порывисто вынул из внутреннего кармана пиджака обе книжицы. Темную, с „бундес-орлом“, убрал обратно, а краснокожую упрятал в трусы и, как политрук, приказал себе: „А теперь выходи из окружения!“

Он спрыгнул с подоконника и увидел смотрительницу зала, окаменело сидевшую на том же стульчике и с ужасом смотревшую в его сторону. Он догадался, что она не выдала его: та молодая пара бросилась в этот зал не просто так, от страха, а — в погоню за ним. Они спросили ее, куда он, Брянов-Риттер, делся, здесь ли он, а пытать даму у них не хватило времени. Она ответила им „Nein“…

— Благодарю вас, — поклонился он даме, с преданностью посмотрел ей в глаза и выскочил за дверь обратно, против направления строгой немецкой стрелки.

Был тот самый зал. В нем была картина.

Американские туристки пропали, а остальные тела были разбросаны по полу.

„Киборг“ оказался в прошлом живым и теплокровным созданием. Он лежал под бронзовым бюстом какой-то местной знаменитости в бронзовой треуголке, залив кровью изящный пьедестал. Один из бывших телохранителей Брянова еще слабо ворочал рукой, словно пытаясь найти отлетевшее в сторону оружие.

Сирена не смолкала.

Походя он еще раз взглянул на картину…

Новые покойники, наверно, уже пристроились к веренице теней…

„Надо искать Элизу!“ — решил Брянов и, покидая зал, еще раз оглянулся… и вспомнил… почти вспомнил… что-то очень важное для Пауля Риттера.

Да, Пауль Риттер тогда, выходя отсюда в последний раз… это было перед вторым отъездом на Канарские острова… выходя отсюда, обернулся точно так же — и подумал о… хромированная сфера контейнера… узкая щель скального разлома… пульсирующий ток родника…

Снизу по лестнице, навстречу Брянову, катился и грохотал полицейский прилив. На полдюжины автоматных стволов, нацеленных в него, Брянов даже не обратил внимания.

— Стоять! — крикнул штатский в развевавшемся плаще, и эхо ударило в затылок Брянову. — Руки за голову!

Он замер, с необычайным спокойствием встречая волну живой мощи.

„Смотри! Смотри!“ — повторял он про себя команду и, начав со штатского, перебрал глазами всех полицейских и взглядом вежливо поздоровался с каждым…

— Добрый день! — без иронии сказал он штатскому. — Я просто посетитель…

— Выясним! — вихрем взлетая дальше, бросил тот.

Один полицейский в каске и униформе и один автоматный ствол замерли перед Бряновым.

— Вы видели этого человека? — раздался голос штатского уже сзади и выше.

Брянов, улыбнувшись в прозрачное забрало каски, осторожно повернулся на пол-оборота влево и из-за своего отставленного от головы в сторону локтя увидел наверху спасшую его смотрительницу соседнего зала.

— Nein! — был ее ответ.

Брянов еще раз улыбнулся каске и стволу.

Штатский отступил к нему:

— Прошу прощения…

— Риттер. Пауль Риттер, — твердо представился Александр Брянов.

— Герр Риттер, мы вынуждены временно задержать вас…

— Никаких проблем, — ответил Брянов, законопослушно глядя штатскому в глаза.

Тот коротко кивнул каске.

— Следуйте впереди меня! — донеслось из-под забрала. — Рук не опускать!

Брянов двинулся вниз по красному ковру… и вспомнил: щель скального разлома — до самой преисподней, пульсирующее течение родника… колба из толстого, противоударного стекла… отдельный металлический футляр с яркой этикеткой:

„ACHTUNG! ESTREME GEFAHR!“

(„ВНИМАНИЕ! ВЫСШАЯ СТЕПЕНЬ ОПАСНОСТИ!“)

1939 год! Год завершения шестидесятилетнего цикла!

Пауль Риттер получил „вирус дьявола“ — тот самый, в котором вмещалась вся преисподняя!

Он там, этот вирус, — в том же контейнере! Вместе с „противоядием“!

За дверями музея Брянов вдохнул холодный воздух — и с трудом осознал, что происходит вокруг.

Мелькали огни полицейских мигалок.

Весь музей был оцеплен.

Он заметил в стороне тех американских туристок. Они что-то с жаром нашептывали офицеру — и тот с большим интересом стал приглядываться к Брянову и в свою очередь стал что-то сосредоточенно нашептывать в черный пенальчик карманной рации.

„Вот черт! — почти ужаснулся Брянов. — Этих-то я пропустил!“

Но прежде, чем его затолкали в машину, он успел любезно улыбнуться офицеру и пожилым американкам. Они удивились и вперились в него…

„Доза есть“, — усмехнулся Брянов, очутившись на заднем сиденье: ситуация была очень привычной.

Без сомнения он оказался самым вежливым из задержанных за всю историю полицейского участка. Он старался поздороваться с каждым, кто успевал обратить на него внимание. Чинов полиции оказалось не много: вероятно, основная часть бросилась отбивать у грабителей местную музейную гордость. Они изумлялись — и переводили взгляды на конвоира. Тот, на радость Брянова, пока воздерживался от комментариев, а только неопределенно хмыкал.

Попав в узкий безлюдный коридор, Брянов сказал себе: „Пора!“

И его сердце наконец заколотилось, как у настоящего живого подозреваемого…