— Монстр слушает вас, — совершенно не удивляясь своему ответу, сообщил в телефон Брянов и подмигнул сыну.

Несколько секунд длилась пауза.

— Это господин Брянов? — послышался затем деловитый женский голос.

— Это бессмертная душа господина Брянова.

— Соединяю вас с господином Модинцевым, — бесстрастно сообщила другая бессмертная душа.

— Я вызвал вашего духа, — сказал Марк Модинцев, не глядя на сидевшего в его кабинете человека в сером костюме и синем галстуке в пеструю крапинку.

Александр Брянов не ведал, что его собеседник готовился к разговору с ним так же основательно и, пока тот вел беседу с сыном на философские и научные темы, успел провести большую конкретную работу.

Чего не испытывал Морган, в отличие от Брянова, так это страха или робости, да и всяких научно-фантастических гипотез он не вынашивал. Но тем не менее, как и Брянов, был уже серьезно озабочен.

Он долгое время полагал, что достиг такого статус-кво, при котором вряд ли кто-нибудь когда-либо станет использовать его как пешку в игре, ведущейся по неизвестным правилам. Теперь он, обдумав положение, сделал единственный возможный философский вывод: от судьбы не уйдешь. И поставил перед собой конкретную задачу: превратиться из пешки в другую фигуру, более уважаемую и, главное, более информированную.

…Человек в сером костюме ничего не ответил и даже не пошевелился, как бы оставляя за Морганом полную свободу действий.

— Модинцев слушает, — вышел Морган на связь.

Еще тогда, в машине, приняв первый сигнал от таинственной личности по фамилии Брянов, он сразу начал действовать: вновь связался со своими знакомыми из ФСБ. Между высокими структурами ФСБ и ГРУ произошел короткий обмен информацией. Далее пришли в движение низшие исполнители. Перед домом Брянова вскоре появился мебельный фургон, стоимость которого превышала общую стоимость всех роскошных гарнитуров, выставленных во всех мебельных магазинах Москвы, а в кабинете Марка Модинцева появился человек «одного с ним звания». Фургон экранировал телефонную линию таким образом, что запись разговора можно было произвести только на другом конце связи, а человек в кабинете Моргана присутствовал как бы просто так, для порядка.

— Добрый день, Марк Эдуардович.

— Возможно, что добрый…

— Вы правы, теперь слово «возможно» нужно приставлять к каждому слову.

— Нельзя ли поконкретнее?..

— Это возможно. Речь идет об Инге Леонидовне Пашковой…

— Ну, и что вы замолчали?

— Я просто даю вам возможность сориентироваться.

— Я давно сориентировался и даже знаю наверняка, что вы мне скажете. Вы скажете: ей нельзя принимать мнемозинол, это лекарство вредно для здоровья, очень опасно…

Морган не заметил, как человек в сером костюме покривился, когда он произнес название «лекарства».

— Я полагаю, что Инга Леонидовна уже приняла его… — послышался вещий голос Брянова. — И поэтому ее увезли в такое место, которое известно под кодовым названием «больница».

Морган всем торсом повернулся к «гостю» и заметил, что тот умело скрывает удивление, если не смятение.

— Что вы имеете в виду под словом «больница»? — задал он вопрос.

— То, что я хотел бы выяснить вместе с вами.

— Звучит интригующе…

— Возможно, это место, где выбрались на поверхность земли демоны из преисподней.

Морган на этот раз лишь коротко взглянул на «гостя», и тот ответил скупой улыбкой.

— Возможно, это место, где обыкновенные люди сами превращаются в страшных демонов.

«Это уже лучше», — подумал Морган, имея в виду некий бред, который уже угадывался в разговоре и как-то разряжал обстановку.

— Возможно, в этой «больнице» из людей делают оборотней, — продолжал вещать голос Александра Брянова. — Вам что-нибудь известно о компьютерных вирусах?

— Кое-что… — ответил Морган и почувствовал правым виском, что его «гость» снова напрягся.

— Вам известен вирус под названием «Три шестерки»? Он влияет на сознание оператора и даже может вызвать инсульт?

— Слышал…

— Никогда больше не включайте телевизор. Никогда! Группа хакеров-террористов создала очень опасный вирус и сумела запустить его в телевизионную систему. Теперь этот вирус внедрился в рекламные клипы, в сводки новостей. Он повсюду. Он не выводит из строя аппаратуру. Он выводит из строя человеческий мозг. Мой мозг. Ваш мозг. У людей начинаются странные сны. Люди перестают воспринимать реальность. Они не знают, на каком они свете… Скоро может случиться катастрофа. Все человечество сойдет с ума. Все перестанут отличать реальность от иллюзий. Надо отключить все телевизионные системы, но на это никто не пойдет. Никто не хочет терять деньги… Мы катимся в пропасть. Вы слышите меня, Марк Эдуардович?

— Слышу, — хладнокровно ответил генеральный директор финансовой компании. — У вас есть прямые доказательства?

— Все это слишком серьезно, чтобы были «прямые доказательства». «Прямых доказательств» даже в Библии нет. Они появятся, когда уже будет поздно.

— Хорошо. Тогда при чем здесь этот ваш мнемозинол?

— При том. Люди, на которых подействовал из телевизора этот вирус, начинают страдать расстройством внимания и памяти. Их привлекает реклама мнемозинола. Их обследуют на месте. И там определяют, подверглись они воздействию вируса или нет.

— Почему же тогда нельзя этот мнемозинол принимать?

— Потому что мнемозинол не облегчает состояние, а, наоборот, ускоряет действие вируса… Дело в том, что теперь идет эксперимент в натурных условиях. Настоящей защиты пока нет. Не найдена. Они хотят узнать, что происходит с нашим сознанием в терминальной фазе действия вируса. Не может ли мозг найти сам способы защиты или компенсации информационного вторжения. Они просто пытаются выиграть время за счет исследования первой партии больных. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Пытаюсь… Откуда вам все это известно?

— Я мог бы ответить: «от верблюда», — но прекрасно сознаю, что вам это покажется грубостью. Хотя такой ответ был бы наиболее близок к истине… Вы серьезный человек, Марк Эдуардович. Я полагаю, что задеты ваша честь, ваши личные интересы, ваша частная жизнь, наконец. Вы должны связаться с прессой. Эта страшная история должна стать достоянием гласности…

— Я слушаю вас.

— Проведите свое собственное расследование. Это все, что я хотел вам сказать… И еще у меня есть к вам небольшая просьба. У вашей компании наверняка есть охрана. Значит, у вас есть возможность приобретать и регистрировать оружие. Мне оно необходимо. Хотя бы газовое. Мне больше не к кому обратиться. Вы смогли бы мне помочь?

— Это не так просто… Я не произвожу оружие и тем более не регистрирую его. Обратитесь в свою районную милицию за разрешением…

«Я ему еще советы даю!» — с удивлением заметил Морган.

— У вас все? — из некоторого любопытства спросил он.

— Почти… Есть одно предложение. Если вы не производите оружие, купите ракетную установку и пальните из нее по Останкинской башне. Потомки будут вам благодарны. Они запомнят этот выстрел лучше, чем залп «Авроры»… Если человечество не погибнет… Я желаю вам всего хорошего.

— Будьте здоровы.

— Я от всей души желаю вам того же.

Конец связи.

Морган повернулся в кресле и вопросительно посмотрел на майора Павшина. Тот предпочел выдержать паузу.

— Этот ваш… «пациент», откуда он знает про «больницу»? — с умыслом задал вопрос Морган.

Это был его ответный ход. «Человек одного с ним звания», как только появился в офисе, первым делом «наехал» на Моргана с чекистскими штучками:

— Как он вышел на вас?

— А я тут сижу и жду, чтобы вас спросить об этом, — хищно прищурившись, ответил гостю хозяин.

В итоге все гипотезы по этому поводу каждый оставил при себе.

Теперь майор Павшин вполне дружелюбно улыбнулся.

— Забавно другое, — неискренне заговорил он. — То, что он упомянул ракетные установки…