Неопрятная рыжеволосая женщина перегнулась через перила:

— Что нужно?

Потом, поняв, что имеет дело с полицией, крикнула:

— Иду!

Прошло еще какое-то время, пока женщина ходила наверх, переставляла какие-то ведра и щетки и наконец спустилась, застегивая на ходу на необъятной груди пуговки блузки. Вблизи было заметно, что ее волосы у корней седые.

— Что нужно? — повторила она. — Меня проверяли только вчера. Все жильцы совершенно благонадежные. Впрочем, вы, кажется, не «гостиничники»?

Не отвечая на ее вопросы, Мегрэ описал (со слов таксиста) спутника дамы в белой шляпке.

— Этот человек вам знаком?

— Возможно, но я не уверена. Как его зовут?

— Именно это меня и интересует.

— Хотите посмотреть мой журнал?

— Скажите сначала, есть ли у вас постоялец похожей внешности.

— Пожалуй, только господин Левен.

— Кто это такой?

— Не знаю. Во всяком случае, человек приличный, он заплатил за неделю вперед.

— Он здесь еще?

— Нет, вчера уехал.

— Один?

— С ребенком, конечно.

— А дама?

— Вы имеете в виду няню?

— Секундочку. Давайте начнем с самого начала. Так мы сэкономим время.

— Вот-вот, у меня времени не так уж много. Что натворил этот господин Левен?

— Пожалуйста, отвечайте на мои вопросы. Когда он приехал?.

— Четыре дня назад. Можете проверить по журналу. Я сказала ему, что комнат свободных нет, и это была правда. Но он настаивал. Тогда я спросила, сколько времени он собирается прожить. И он ответил, что заплатит за неделю вперед.

— Куда же вы его поселили, если у вас не было свободных комнат?

Ответ Мегрэ знал заранее, но хотел услышать его из уст хозяйки. В таких гостиницах обычно держат свободными несколько номеров на втором этаже для парочек, заходящих на полчаса-час.

— У нас всегда есть «случайные» комнаты, — сказала она, употребив принятое выражение.

— Ребенок был с ним?

— В тот момент — нет. Он привел его примерно через час. Я спросила, как он собирается управляться с таким малышом, а он объяснил, что большую часть дня им будет заниматься няня, которую ребенок хорошо знает.

— Показал ли он вам паспорт либо удостоверение личности?

По правилам хозяйка должна была требовать предъявления этих документов, но, по-видимому, она этого не делала.

— Когда он заполнил карточку, я сразу поняла, что это порядочный человек. Неужели у меня будут из-за него неприятности?

— Не обязательно. Как была одета няня?

— В синий английский костюм.

— В белой шляпке?

— Да. Она приходила по утрам купать ребенка и потом уводила его.

— Что же делал господин Левен?

— Он не выходил из комнаты часов до одиннадцатидвенадцати. Думаю, что снова ложился спать. Затем уходил куда-то и целый день отсутствовал.

— А ребенок?

— Ребенка тоже не было. Няня приводила его лишь к семи часам вечера и укладывала спать. Потом ложилась, одетая, на кровать и ждала прихода господина Левена.

— В котором часу он возвращался?

— Не раньше часа ночи.

— И она уходила?

— Да.

— Вы не знаете, где она живет?

— Нет. Единственное, что я знаю (поскольку сама видела), это то, что каждый раз, выйдя отсюда, она брала такси.

— Состояла ли она в интимных отношениях с вашим жильцом?

— Вас интересует, спали ли они вместе? Наверняка сказать не могу, но по некоторым признакам предполагаю, что это случалось. Впрочем, они ведь имеют на это право, не правда ли?

— Какое гражданство господин Левен указал в карточке?

— Французское. Он сказал мне, что давно живет в нашей стране и принял французское подданство.

— Откуда же он приехал?

— Не помню. Кажется, из Бордо, но, возможно, я ошибаюсь. По вторникам ваши коллеги из службы гостиничного контроля забирают у меня карточки, а вчера как раз был вторник.

— Что тут происходило вчера в полдень?

— В полдень? Не знаю…

— А утром?

— Часов в десять, когдя няня с мальчиком уже ушли, к господину Левену явился какой-то человек.

— Кто такой?

— Я не выясняла его фамилию. Не очень хорошо одетый, малопривлекательный тип.

— Француз?

— Без сомнения. Я назвала ему номер комнаты.

— Раньше он не приходил?

— До него никто, кроме няни, не приходил.

— Выговор у него был южный?

— Да нет, скорее парижский. Такие, как он, останавливают вас на бульваре, желая всучить известного рода открытки или затащить сами знаете куда.

— Долго ли он пробыл тут?

— Господин Левен сразу ушел, а тот тип остался в номере.

— Господин Левен ушел с чемоданом?

— Откуда вы знаете? Я сама удивилась, что он забирает все свои вещи.

— А много ли их было?

— Четыре чемодана.

— Коричневых?

— Но ведь почти все чемоданы коричневые! Во всяком случае, они были добротные и по крайней мере два из них — кожаные…

— Что он вам сказал?

— Что должен, мол, срочно уехать, что уже сегодня вечером покинет Париж, но что уходит сейчас не насовсем, а вернется через полчасика за вещами ребенка.

— Когда же он возвратился?

— Пришел примерно через час — в сопровождении няни.

— А вас не удивило, что мальчика с ними не было?

— Откуда вам это известно?!

Хозяйка гостиницы забеспокоилась, сообразив, что речь идет, видимо, о важном деле и что полиция знает гораздо больше, чем это следует из задаваемых ей вопросов.

— Они довольно долго находились втроем в комнате и о чем-то громко говорили.

— Ссорились?

— Ну, во всяком случае, спорили.

— Говорили по-французски?

— Нет.

— Парижанин участвовал в разговоре?

— Иногда. Он вышел первым, и я его больше не видела. Потом ушли господин Левен и няня. Поскольку я сидела у выхода, он меня поблагодарил и сказал, что рассчитывает через несколько дней вернуться.

— И это вам не показалось странным?

— Когда в течение восемнадцати лет содержишь такую гостиницу, как эта, ничто уже странным не кажется!

— После их отъезда вы сами убирали комнату?

— Я пошла туда вместе со служанкой.

— И что вы там обнаружили?

— Повсюду валялись окурки. Он выкуривал больше двух пачек сигарет в день. Американских. Потом — множество газет. Он покупал почти все парижские издания.

— А иностранных газет не было?

— Нет, я специально обратила на это внимание.

— Значит, вас все-таки эти люди заинтересовали?

— Ну, видите ли, всегда хочется знать побольше…

— Что же еще вы обнаружили?

— Как обычно, всякий мусор: сломанную расческу, рваное белье…

— С инициалами?

— Нет, это было детское белье.

— Дорогое?

— Довольно дорогое. Во всяком случае, дороже, чем я привыкла видеть у своих постояльцев.

— Я еще к вам зайду.

— Зачем?

— Когда поразмыслите на досуге, наверняка вспомните какие-нибудь подробности, которые во время сегодняшней беседы еще не всплыли у вас в памяти. У вас ведь хорошие отношения с полицией? «Гостиничники» вас не беспокоят?

— Я вас поняла, господин комиссар, но больше я, право же, ничего не знаю.

— До свидания.

И вот Мегрэ с Лапуантом вновь оказались на залитой солнцем улице среди гомонящей толпы.

— Как насчет аперитива? — спросил комиссар.

— Я не пью.

— Оно и лучше. Ты поразмыслил уже о наших делах?

Молодой человек понял: речь идет вовсе не о том, что они только что узнали в гостинице.

— Да.

— Ну и что?

— Я поговорю с ней вечером.

— Думаешь, кто он?

— У меня есть приятель, работающий репортером как раз в той газете, где напечатана сегодняшняя статья. Но вчера я его не видел. И вообще, я никогда не рассказываю ему, что происходит на Набережной, и он поэтому подтрунивает надо мной.

— Твоя сестра знакома с ним?

— Да, но я не подозревал, что они встречаются. Если я напишу об этом отцу, он прикажет ей вернуться в Мелан.

— Как фамилия этого репортера?

— Бизар, Антуан Бизар. Родом он из Корреза и тоже живет в Париже один. Он на два года младше меня, но под некоторыми статьями уже даже ставят его подпись.