Когда усаживались Иохим ужом вился рядом. Рассовывал, подправлял, подтягивал ремни на багаже.

˗ Узелок с харчами в ноги положи и свободен, ˗ рассердился я его въедливой заботе. Такое ощущение, обратно меня не ждали вовсе.

До столицы четыре-пять дней пути. Неспешного и с остановками на природе. Посетили Ежевичный Дол, где нам как гостям всучили полкадушки варенья. На гончарной ярмарке в Паллее потратились на столовый сервиз на сто персон. В том сервизе супница ˗ корабельная шлюпка меньше!

Не поленились, свернули к водопаду Влюбленных. Водопад, признаюсь, с чайника струя погуще. Но все равно красиво. Потом Лисья гора. Сплошной яблоневый сад! А яблоки?! Каждое с гирю!

В Есси застали праздник деревни. Жители, кто по старше пили сидр за длинными столами, кто по моложе водили хороводы. Девицы пели песни, а парни им вплетали в косы васильки. В прочем под сидр по другому не получается.

Останавливались всегда в хороших гостиницах. Чисто, светло, простыни крахмальные, занавески поглажены. Чего так не путешествовать, от двери к двери, от стола к столу. Единственное что нарушало гармонию круиза, вопрос о двух спальнях. На подобное требование у одних хозяев полное недоумение. Таких номеров ни у кого нет, не было и не строят. У других отображалось непонимание. Молодые, здоровые и спать раздельно!? Ложитесь хотя бы валетом!

В конце концов мне надоело.

˗ Спи на полу если стесняешься, ˗ посоветовал я Итте после очередного нудного разбирательства. Казалось праздник в Роше устранил некоторые недомолвки в наших взаимоотношениях и вдруг отворот — поворот! Попробуй пойми женский пол.

Дни пути прошли, не заметили. Когда-то необдуманно выбранной мною родиной, можно гордится если ты военный от рождения. Спал в пеленках с лампасами, надевал распашонки с аксельбантами, носил пинетки со шпорами и приучал задницу к седлу в лошадке-качалке. Гюнц мне показался серым и невзрачным. Толстенные и высоченные стены с машикулями, гигантские фланкирующие и угловые башни с выносными галереями, двойные подъемные мосты, охраняемые барбаканами**. Решетка и ворота ˗ безнадега и проклятье всех захватчиков мира! Внутри города чинное спокойствие.

Пресный город… Улицы по линейке, площади по циркулю, дома по одному проекту, только ставни разные и черепица на крышах. В питейнях мирно пьют рислинг и никаких боев без правил и добровольного стриптиза. На базарах не шумно, толчея вежливая, без работы локтями и попыток перепрыгнуть соседа через голову. Время будто уморилось шагать. Жизнь не текла, капала как вода в клепсидре.

Поселились в, Птице Счастья". Второй этаж, балкон с цветами, из спальни вид на пруд с черным лебедем, очевидно счастье символизирующего. Только почему черный? Всякий день начинался с оглушающего боя курантов на Соборе Павших Воителей и кормежки печальной птицы. Печальная птица сглатывала полкорзины карасей и пила из кувшина разбавленную мадеру. После чего кривя шею и роняя голову в воду, принималась шлепать лапами, изображая пароход и шипеть ˗ гуси-лебеди летели, обронили пух!*

Номер достаточно просторен. Из всех закутков мебель выставляла лакированные углы. Шкафы, комоды, гардеробы, этажерки, полки. Несть им числа! На беду, кроме кровати, в номере имелась широкая софа. Я как кабальеро благородных кровей выбрал софу.

Рассовали баулы и чемоданы. Не догадался бы, один из всех мой. Везти рубаху и штаны в пузатом саквояже, занимавшего квадратный метр места ˗ снобизм. Отдохнули и пообедали. Овощи вне конкуренции, тушеный каплан на пять балов, паштет на четыре, вино на кол с минусом. Даже если вам опротивела жизнь и вы разочаровались в людях пить такое не следует. Отобьет не только желание быть циничным и аморальным, но тягу совершить суицид пропадает.

После обеда отправились на прогулку смотреть городские достопримечательности. Страдания прописанные всем приезжим и сопоставимые с Сизифовым трудом. Повсеместно одно и потому. Хозяин Птицы Счастья на вопрос о местных красотах не очень внятно выразился.

˗ В Лапушках, девки посвежей и не дорого.

Даже не стал его благодарить. По нынешнему моему статусу, туда идти надо брать с собой Итту. Сами понимаете, в лес дрова ни кто не возит.

За первым перекрестком Сцилла и Харибда ˗ цирк и театр. Между Шапито, где животные с умными и грустными глазами под угрозой плети выполняют приказы озверевших от себялюбия людей и Высокой драмой, где врут и кривляются, отдаю предпочтение последней. Не самый плохой выбор. В противоположной стороне подкарауливала Гранд-Опера. Так что можно сказать повезло.

Вряд ли когда-нибудь Итта оценит мою жертву потратить два часа на лицедейство, Прекрасная маркитантка и солдат". Актеры бессовестно шабашили. Сбивались, говорили реплики хором, забывая слова несли отсебятину. Когда вдохновение придумывать текст иссякало, начинали метаться по сцене или толклись у стола, лапали карту, хватались за эфесы мечей, делали грозные лица и пили взаправду за грядущую победу. Зрелые матроны игравшие юных девиц, садистски утянутые в корсеты и увешанные дешевой бижутерией, выкрикивали роли пропитыми голосами.

Спектакль я пережил благодаря театральному буфету. Отличный херес и весьма симпатичные веселые буфетчицы.

От театра переместились к пассажу Купеческой гильдии на Хеммельштрассе. Купцы не мелочась, тряхнули мошной, раскошелились на приличное сооружение. Даже памятник перед входом поставили ˗ Сотворение Мира**. Сам Мир обыкновенен, а вот процесс Сотворения! Сразу понятно откуда возьмутся шесть миллиардов населения.

Прошлись до маркграфских оранжерей. Впрочем туда устремлялись все кто этот час посвятил прогулкам.

˗ Они красивей чем в Акхараме, ˗ признала Итта мастерство местных цветоводов.

˗ Которые из них орхидеи? ˗ спросил я. ˗ Ты столько мне о них говорила!

˗ Ты не видел орхидей!? ˗ не поверила моему неведенью Итта.

˗ Мы так и не попали в Сад Цветов! ˗ прикинулся я наивным. Дайте женщине почувствовать свое превосходство над вами и она будет вам благодарна. Только не превращайте собственную шею в посадочное место для езды.

От оранжерей прогулялись по площади Святого Марка, где десятки статуй великомучеников расставлены на мостовой подобно гигантским шахматам. Спустились в Старый квартал, обители Вольных маляров и рифмопеков. Район богемы на удивление не напоминал помойку. Непризнанные таланты не лезли с разговорами, а совсем непризнанные не просили денег на осуществление своих грандиозных нацпроэктов.

За скромный грош, нам, в карандаше, нарисовали семейный портрет, а поэт, спросив имена, нарифмовал оду. Поэма продукт коммерческий и откровенно подхалимский. Он так торопился зашибить деньгу что забыл вымарать с листа набросок предыдущих виршей.

Искать любовь занятье многих,

А дел всего ˗ раздвинуть ноги.

Погодя я текст к огорчению Итты где то, обронил".

Спустились к набережной. В отличие от Хейма на лодках здесь не катали. К гранитному берегу приткнуты несколько галер, на одной из них, расцвеченной флагами и гербовыми щитами, гулеванила компании. Лилась музыка, слышался смех, отплясывал канкан. Барышни под одобрительные хлопки кавалеров, наперебой, лезли на нос судна и расставив руки изображали Водных Владычиц. Платья раздувались, шарфы и распущенные волосы мотались по ветру.

Степенно двигаемся вдоль гранитного парапета. У воды, у ступенек, плавает мусор и объедки.

˗ Сеньор Вирхофф! ˗ окликнул женский голос с галеры, мимо которой проходим. Веселье там набрало самый пик. Играли туш в исполнении всех присутствующих.

Голос знаком. Я оглянулся. Альфи, поддерживая подол, спускалась по сходням. Похоже водобоязнь у неё прошла.

˗ Марджери? ˗ окликнул её обиженный юношеский басок.

"Очень занятно. Марджери?" ˗ подумалось мне. Боевая подруга сменила позывной? С чего вдруг?

Успеваю заметить высокого юнца, бравирующего палашиком в изумрудах и кольцами на каждом пальце холеных рук. Он навеселе. Он жаждет женского внимания и обожания. Он такой симпатюлька…