"Козликом вышивать вещь ответственная," — хмыкнул я и вежливо поклонился.

— Прошу прощения за вынужденное вторжение. Мне необходимо переговорить с вами об одном деликатном деле.

— Сомневаюсь смогу ли вам помочь… ˗ Итта жестом предложила пройти и занять кресло.

— Или не захотите? Вы так торопитесь отказаться. Ведь я еще и рта не раскрыл.

Уселся в кресло. Итта тоже присела.

— Предчувствую, вы попросите о том, что мне трудно будет исполнить.

— Вы правы. Я прошу позволения вписать ваше имя в приглашение.

— Откуда оно у вас? ˗ удивилась Итта.

— Не суть важно.

— Вы, наверное, не знаете, мне должно вписать ваше имя в свое приглашение, а я всегда вписываю в приглашение имя своего отца.

— И это я знаю, — киваю в знак своей осведомленности.

— И тем не менее просите о подобной услуге.

— В этом городе я знаком всего пятью людьми. Цветочница, с которой крутит роман мой племянник. Могу ему простить, барды все такие…

— Бард, — искренне удивилась она. Благородное имя не вязалось со столь низким занятием.

— Он таковым себя считает, — ответил я, отложив на ум, в данном случае связка бард-племянник здесь предосудительна. — Далее хозяин гостиниц. Элина, умная и красивая ветреница.

— Как не начать знакомство с достопримечательностями незнакомого города со шлюх.

Последнее слово Итта говорила с осторожностью. Наверняка произносила ругательство второй раз в жизни. Но ведь это так смело!

— Согласен, она достопримечательность. Потом один сеньор, имя которого опускаю и вы. Как видите не богато. В моем деле каждый из них в чем-то помог мне. Кроме… ˗ я развел руками. ˗ Мне необходимо быть на приеме.

— Хотите сказать, что не меня приглашаете, а ищите возможность попасть на прием к графине Гошен? ˗ взгляд у Итты стал испытывающим и настороженным.

— Верно. Я не хотел бы вас обманывать. Да и смысл. Так что склоняю голову перед вашей милостью.

— Боюсь огорчить, но я вынуждена вам отказать.

— Напрасно, ˗ спокойно произнес я, начиная вторую атаку за приглашением.

— Почему?

— Почему? Если вспомните нашу первую встречу, окажется я все про вас угадал. Ну и кроме этого, вы никогда не сможете похвастаться своим участием в этой… пусть будет ˗ авантюре.

— Не понимаю вас, ˗ растерялась Итта.

— Когда-нибудь потом, ˗ начал я свои сказки. ˗ Когда к вам за советом придут внуки или внучки, вы не сможете рассказать им поучительную историю о безвестном скитальце, мечтавшем попасть на прием.

— И чем же она поучительна?

— В том весь фокус. Не начав её ни вы ни я не узнаем чем она закончится. Могу поклясться, ничего противозаконного и преступного в моих помыслах нет. Только глубоко личное.

— Вы меня интригуете.

— Ни в коем случае. Я предоставляю вам право выбора. Помочь малознакомому человеку войти в графский дом и воочию увидеть развитие событий или провести скучное время за чтением еще одной умной книги, прок от которой более чем спорен. Как вариант, посвятить себя рукоделию, своеобразность которого не оценит ни кто.

По всей видимости про книги и вышивку ˗ в яблочко! Вот бы в спортлото так повезло!

Ди Юмм задумалась. Тоненькая складочка-морщинка пролегла по прекрасному лбу.

— Я всего лишь хочу достучатся до вашего сердца, ˗ почти с нежностью произнес я. ˗ А сердце не умеет думать. Оно может только чувствовать.

Слышал бы меня Амадеус, сгорел бы от завести. Такую хрень обычно несут либо плохо закусившие, либо по уши влюбленные.

— И все-таки, зачем вам на прием?

Момент истины! Главное больше правды! Правды и ничего кроме правды. Даже если брешешь как депутат государственной думы.

— Мне необходимо встретится с одной сеньорой.

— Почему же вы не попросите её вписать ваше имя?

— Она не знает, что я буду там… Если вы мне поможете…

— Вот даже как! — Итта оживилась. По блеску глаз вижу, у неё возникла тьма вопросов. Валяйте, спрашивайте! Мастер международного класса по развешиванию любовной лапши к вашим услугам.

— Это Мелла ди Сальс?

— Нет, ˗ замотал я головой. Видно песенка о безутешном влюбленном запущенная в мир бардом еще до нее не дошла.

— Неужели Леодора ди Лерпи? Она же еще девчонка!

— Не стоит утруждаться. Даже если угадаете, скажу нет.

Мои слова озадачили её.

— Хм… интересно, ˗ Итта ни как не могла решиться.

Так и подмывало похлопать её по плечу. Ну, крошка! Будь смелей. Замечательные и умные девочки рано или поздно совершают дурные поступки и большие глупости.

Мой мысленный посыл не пропал даром.

˗ Хорошо, я помогу вам. Но обещайте, не устраивать на приеме ни любовных сцен, ни фехтовальных поединков.

— Даю вам слово! Ни чего противозаконного. Все как в супружеской жизни — по взаимной договоренности или согласно брачного контракта.

— Тогда ждите меня у дворца, в половину восьмой Декты. У меня правило, всегда опаздывать на полчаса.

— Вы несказанно благосклонны ко мне, ˗ я поклонился приложив руку к сердцу.

— Ни какой благосклонности. Очень плохо когда незнакомый человек может угадывает тебя по одному имени. И к тому же, должна же я знать пару поучительных историй что бы тыкать ими в нос внукам.

— Еще раз благодарю, ˗ проявил я сверхлюбезность.

— Тогда до встречи, — попрощались со мной ненавязчиво.

Победа далась легче чем ожидал. Повезло… И мне и гниде Швадену…

Ни где не задерживаясь, я вернулся в гостиницу. Даже обещание грандиозных скидок не смогли завлечь меня в Кошатник Краули. Хотя мурки там! Весь организм дыбом, включая шнурки и перья на шляпе!

Заскочив к себе, быстренько совершил омовение: все волосатости с мылом и шампунем, кожные покровы, выборочно, с мочалом. После чего вывернул из баула на кровать пожитки. Из того, что лежало в денди не нарядишься. Но чем богаты… Я решил предстать перед обществом гордым и страдающим влюбленным.

Примерил обновки. Пятно на рубашке замыл водой, кружева освежил цветочной водой, позаимствованной у Амадеуса. Не иначе подарок Флорины. Протер ремни маслом, а пряжки для блеску полирнул об одеяло. Сапоги отдал начистить гостиничному слуге. Когда их вернули, не признал. Так отдраили старые хромочи! Они единственные и выглядели отлично.

Нарядец на мне ˗ плакать хочется от жалости. Нацепить черную маску и совсем труба. Мистер Икс с арией, а где же сердце, что полюбит меня. Действительно, где?

Вернулся Амадеус. Грустный и подавленный. Судя по всему грехов за ним прибавилось. Прошел к столу, плюхнулся на стул, подпер щеку рукой, взял чистый лист, макнул перо в чернильницу. Мученик слова готовился распять свою душу на листе бумаги. Цветы в вазе заблагоухали, муха прекратила долбится в секло, вот-вот случится чудо. Погиб поэт…*

Ждать когда в голове барда созреет высокий слог некогда.

— Слушай, юное дарование, — обращаюсь к Амадеусу. — Сейчас я уйду. У меня важная встреча. А ты собирай манатки и будь готов в любую минуту испариться из города. Минута это может наступить и через час и через десять. Если не вернусь завтра к обеду и не пришлю от себя весточку, не прощаясь не с кем, двинешь отсюда скорым шагом и быстрым бегом в Белого Лебедя.

— Можно мне с вами? ˗ бард повернул ко мне свое лицо. Такие рисуют на иконах и фресках храма. Кающийся грешник, наивный в своих прегрешениях. Он больше так не будет… Не верить! Будет и не раз!

— Нельзя, ˗ отказал я ему без всякого сострадания. ˗ Ты все понял и сказанного?

— Да, ˗ сник Амадеус.

— Вижу не все, ˗ встал я возле стола.

— Понял, — бард отложил перо. Рождение шедевра не состоялось. Девственность бумаги не пострадала.

— Тогда я пошел. Займись сборами! Да. Мой баул тоже захватишь. На всякий случай. Марджони получил оплату за два дня вперед.

До графского дворца добрался как и намечал. Итта ди Юмм выходила из кареты. Четверка лошадей приволокла на площадь без малого половину Казанского вокзала.