— Толково, — одобрил я, и мы разделились.
«Вот дожили! — думал ваш покорный слуга, по привычке почесывая затылочный сегмент шлема. — Бармен Августин Фурдик поможет с эвакуацией! Рехнуться! Бармен в авторитете! А управляющий?! Как у него с авторитетом?!»
С авторитетом Антонио Роблеса случилась форменная беда.
Конечно, насчет капельницы де Толедо преувеличил, но что-либо возглавлять он был не в состоянии. Хотя меня узнал, я даже удивился.
— А-а-а, Румянцев! — сказал он, когда я миновал мертвую приемную и вошел в офис. — Ру-у-умянцев, тарам-пам-пам… Зачем пожаловали? Вы уволены, черт возьми!
На столе стояла початая бутыль коньку, а под столом перекатывались еще две — приконченные накануне. Судя по лицу, господин Роблес пил во всю мощь, не покидая рабочего места, часов двенадцать.
— У меня приказ об эвакуации «Тьерра Фуэги». — Я решительно подавил желание всласть пообщаться с бывшим работодателем, так как цейтнот. — Через час отходит последний эвакотранспорт. После чего станция будет взорвана.
— Эвакотранспорт! О, эта музыка! Русский язык! Великий и могучий! Эвакотранспорт! Это словечко придумал ваш знаменитый баталист граф Толстый?
— Толстой, — я зачем-то поправил управляющего. — Мне от вас нужны коды на подрыв калифорниевых снарядов для «Доны Анны». Немедленно.
— Толстой, Толстый… какая разница? А коды — в сейфе, сейф открыт. Забирайте, мне не жалко! Все забирайте!
В чем невозможно отказать Сантушу, так это в оборотистости. В совокупности мы управились за полчаса.
Я воткнул в наручный планшет карту памяти с кодами и передал их Комачо. Тот успел прихватить Пьера Валье за всякое нежное и дежурил в ядерной крюйт-камере.
— Здесь сорок семь снарядов, — сообщил он по рации. — Не успели израсходовать. Шваркнет так, что офисную надстройку придется ловить на Земле!
— Передавай Пьеру привет, — ответил я. — Он на ногах вообще? Тут все, решительно все пьяны! Вся долбаная станция!
— Пьер в порядке. И Августин тоже, хотя очень расстроен. Он в ангаре, или уже на пароме.
— Хорошо, активируй снаряды на синхронный подрыв, встречаемся у истребителей.
Флуггеры сновали туда-сюда, до станции и обратно к авианосцу.
Четыре парома, которым случилось оказаться на станции, загружались под завязку всем, что можно быстро утащить. Людей укладывали во флуггеры чуть не штабелями. Еще бы, жить хотелось всем!
Ангарная палуба превратилась в подлинный Вавилон. В библейском смысле. Толпу некому было образумить и упорядочить, так как «Эрмандада» сама отваливала — хотя и гораздо более организованно, само собой. Эрмандадовцам требовалось не просто сбежать, но сбежать с оружием, которое было так нужно на Махаоне.
Возле «Кассиопеи» под погрузкой я увидел знакомого толстяка. Бармен Августин Фурдик собственной персоной стоял… какой-то весь съежившийся. Он меня тоже увидел, узнал и вместо «здравствуй» принялся ныть.
— Андрэ, вот беда! Проклятая война!
— И не говори, — посочувствовал я. — Кстати, привет. Рад видеть в добром здравии.
— Издеваешься? Какое там «здравие»! Какое там «доброе»! Двадцать лет в Тремезианском поясе! Псу под хвост! Какие были перспективы! Какие заказы! А что теперь?
— Даже не знаю что и сказать.
— Денег я запас достаточно, Андрэ, только кому они теперь нужны? Полюбуйся на меня: почти пятьсот тысяч терро в надежном банке на Земле! И что? Привет, бывший состоятельный человек, Августин Фурдик! Можешь подтереться своими бумажками!
— Так ведь война…
— Именно! Еще вчера я думал, что я — хозяин жизни! Что сумел сделать себя сам! Что главное: уметь вертеться и делать деньги! Деньги это свобода! Какая-никакая, но власть! А сегодня что выясняется? Мое умение делать деньги никому не нужно! А что я еще умею? Мешать коктейли? Смешно… Какая ирония!
— Да брось, старина! Не хандри! — я в самом деле хотел его утешить.
В общем и целом я был благодарен Фурдику. Ведь именно он первым отнесся по-людски к моей персоне в самые мои грустные дни на «Тьерра Фуэге», когда ваш покорный слуга остро переживал изгнание из Академии и из жизни.
Вот как все обернулось! Теперь Фурдик нуждается… да хотя бы в добром слове.
— Ты — отличный мужик. И умный. Не пропадешь!
— Отличный мужик, Андрэ — не профессия! Теперь на тебя… на вас вся надежда. О Мадонна! Двадцать лет я на практике постигал теорию капитала! Помнишь, как я тебя просвещал? И знаешь, я вдруг понял, что моя теория неверна! Потому что есть вещи куда важнее. Я человек практичный, а практика говорит, что перед автоматом или ракетой деньги бессильны. Выходит, воин, которых я всегда презирал за веру в отвлеченные идеалы, важнее богатого и успешного человека?! Забавно! До этой мысли я дошел за пять минут, хотя двадцать лет был уверен в обратном! Вот жизнь, а?!
Пока мы минировали «Тьерра Фуэга», пока грузились транспорты, пока они (если были звездолетами) уходили в Х-матрицу и стыковались с «Дзуйхо» (если звездолетами не были), клоны могли нагрянуть раз двадцать и взять нас тепленькими. Но клоны не нагрянули, за что им большое и сердечное мерси.
Ибо отбиваться, сказать по чести, нам было нечем. Разве только геройски погибнуть, чего лично мне чертовски не хотелось. Одно дело в генеральном сражении, в строю атакующих эскадрилий… Но только не здесь, прикрывая драпающие паромы.
Жаль только, что я сидел в ангаре «Дзуйхо» и не мог видеть, как сорок семь снарядов по двести пятьдесят килотонн каждый разнесли «Тьерра Фуэга» на субатомные осколки.
Уверен, это было красиво. Красивый конец одного напрасного места, занимавшего неприметную точку на галактической карте и весьма приметный параграф моей биографии.
Глава 3
Амеретат
Январь, 2622 г.
Легкий авианосец «Дзуйхо».
Внешний пояс астероидов, система Лукреция, Тремезианский пояс.
Сеанс Х-связи, исходящий: планета Махаон, полковник Л.В.Меликов.
Входящий: штаб Первого Ударного флота.
В связи с гибелью начальника гарнизона, генерал-майора Вольковича, а также его заместителя полковника Клейна, я, как старший по званию, принимаю командование обороной планеты на себя. Орбитальная крепость «Леонид Буркатов» уничтожена, кап-1 Востросаблин числится в пропавших без вести. На настоящий момент я возглавляю крупнейшее боеспособное соединение армии на Махаоне. Весь личный состав пехоты, войсковой ПКО, подвижной стратегической ПКО и вспомогательных частей беру под свое начало, формируя, таким образом, сводную дивизию. Обстановка тяжелая. Присланное подкрепление выбито почти полностью. Принял решение отступать к г. Кирта и занять круговую оборону. Если не будет эвакуации, готовы сражаться до последнего.
Командир 9-го танкового полка 101-й мехдивизии полковник Меликов.
Лебедь — Дракону.
Требую активизировать вторжение через наши каналы в Сетад-э-Бозорг. Стратегия «золотого моста» недопустима. Операции на окружение требую доводить до логического конца. Нельзя позволять войскам ОН отходить, т. к. переформирование потрепанных частей происходит чрезвычайно быстро.
Лебедь — Льву.
Вашу записку с предложением о повторной бомбардировке Земли получил. Инициативу не поддерживаю. Необходимо сосредоточение всех возможных сил на направлении главного удара.
Иванов — вездесущий человек.
Сколько раз убеждался в его неутомимой двужильности! Только что вырвались из тисков на Грозном, только что провели эвакуацию станции «Тьерра Фуэга», вернулись на «Дзуйхо», а начальства уже и след простыл.
Куда его понесло? Отец-командир намекал, что имеет свои планы в Тремезии — но без подробностей. Мы с Сантушем осиротели, так как остальной личный состав ЭОН Иванов прихватил с собой. Безопасность обеспечивать, а как же!
