— Ну-у-у… — протянул Кейн. — Я тоже кое-что читал, хоть и не семи пядей во лбу, как вы, уважаемая… Это вы какую-то антиутопию двадцатого века пересказываете! Кому это нужно? Власть — неплохая штука. Вот парни ее добились и что? Что заставит их пойти на все эти ужасы?
— Вы забываете о ретроспективной эволюции, — сказал Иванов, откинувшись в кресле, как будто эта фраза что-то объясняла.
— Ничего не понял, — признался негр.
— Ретроспективная эволюция, — пояснила Амеретат, — уважаемый гражданин Кейн, охватила всю Сферу Великорасы, а может быть и не одну ее. В настоящий момент, это практически доказанный научный факт. Хоть и не афишируемый. Если Конкордия стала жить зороастрийскими временами, а Объединенные Нации квазирелигиозными воззрениями двадцатого столетия, что мешает фактору ретроэволюции повлиять на некоторых еще глубже? Заразить их сознание кошмарным подобием Средневековья? Не настоящего Средневековья, а того кровавого фантома, каким его преподносят в популярной литературе?
— Послушайте! — Гай не сдержался и встал на лапы, нервно стегая хвостом полосатые бока. — Послушайте, уважаемые разведчики и интеллектуальные аналитики! О чем вы тут болтаете?! Если есть хотя бы минимальная возможность… короче говоря: если это может быть, надо действовать. Вот вам, товарищ Иванов, обязательно надо вернуться на Землю, взять вашего лорда за нежные места и очень вдумчиво побеседовать! Если нужны доказательства, я могу предоставить массу интересного насчет того, как флот Конкордии накапливался в системе Ташмету, а ваша «Эрмандада» это показательно игнорировала! Вот такой мой практический вывод.
Гай рыкнул и сел.
Иванов хлопнул по подлокотнику и сказал с восхищением в голосе:
— Вот слышу голос я не мальчика, но… тигра! Только трудновато будет «взять за нежное» лорда Этли.
— Что значит «трудновато»? Это я человек-легенда или вы? Надо соответствовать! — Постановил легендарный тигр.
Глава 4
Рейд над законом
Январь, 2622 г.
Субдиректория Англия.
Планета Земля, Солнечная система.
Совет Обороны
Проект постановления.
После бандитского налета флота Конкордии и серии диверсий, которыми враг открыл боевые действия против Объединенных Наций, в нашей метрополии наблюдается расслабленное состояние умов ответственных лиц. Это связано с надеждой, что все худшее уже позади и бандитские налеты не повторятся. Подобные настроения мы будем классифицировать как преступную халатность и карать по законам военного времени. В Солнечной системе и даже в пределах района Земля-Луна регулярно фиксируются пролеты конкордианских рейдовых групп в составе легких авианесущих вымпелов, флуггеров различных классов, автоматических разведстанций.
В этой связи мы постановляем считать Солнечную систему зоной, опасной для совершения космических полетов, и требуем:
1. Перемещения по земной орбите, а также на маршрутах Земля-Марс, Земля-Луна проводить с повышенной осторожностью и с приданием необходимой охраны.
2. Особое внимание уделить проводке стратегических грузов, полетам членов и уполномоченных представителей Совета Обороны. Последним необходимо помнить, что их жизнь более им не принадлежит, являясь достоянием государства.
3. Периметры Хайека и Парацельса на Луне обеспечить максимально возможной охраной.
Через сутки нам должны быть представлены на утверждение подробные документы об обеспечении безопасности перемещений и охране особо важных объектов, а также о порядке проведения проверок режима.
Председатель Совета Обороны Растов
Как я и говорил, от новой вводной товарища Иванова хотелось плакать.
Не подумайте, что мне жалко какого-то английского лорда, ни в коем случае. А вот за себя было страшновато и еще как. Он же не просто дворянчик занюханный — вице-президент Евростага! То есть имеет место диверсия в государственном масштабе!
А таких вот Чрезвычайно Важных чрезвычайно тщательно охраняют, особенно во время войны. Значит можно некисло встрять. Если попадешься — пуля между ушей гарантирована. А если не попадешься, все равно: стремно. Не клонов валить где-нибудь над Хосровом, а своего почти родного человека. Пусть даже и не валить, а захватить…
— Ты, Румянцев, не о том беспокоишься, — учил меня жизни Ревенко, когда я озвучил опасения.
Дело было в инструктажной на «Дзуйхо». Сразу после того, как мы подобрали Иванова, он нас осчастливил и отправился почивать. Авианосец пер через небесно-космическую твердь, выходя на разгонный трек, а мы понуро общались.
— Не знаю… Как по мне, так нормально беспокоится, — сказал Паша Кутайсов и закурил.
— Именно так, — Сантуш, вообще-то, не вполне конченый эгоист, но вот такие моменты чувствует весьма остро. — Форменное самоубийство. Диверсия на орбите Земли, да после того, что там учинили клоны… Там теперь мышь без разрешения не пискнет!
Мы выразили общее мнение и теперь смотрели на комэска. Над первым рядом кресел в инструктажной, которые оккупировала наша особая эскадрилья, сгустилась тишина. Артем встал, потянулся и присел прямо на пол перед возвышением кафедры.
— Негосударственно мыслите, парни. Вы вдумайтесь! Вице-президент Евростага — предатель! Это что ж там наверху делается, если докатились до такого?!
— Вовсе не единичный случай в мировой истории, — сказал я, намереваясь блеснуть образованием.
— Фигня, Андрей. Я сейчас думаю не об этом, а о том, что наше начальство может запросто ошибаться. Доказательств-то никаких! Вот возьмем мы его, а окажется, что парень не при делах. А его к тому времени поди и в расход выведут. Время военное, скорострельные суды и так далее…
— Да скорее всего судить его никто не будет — не тот случай, — сказал осторожный Настасьин.
— Слушай, Клим! — Ревенко был само спокойствие, сразу видать человека с государственным мышлением. — Вот ты представь… я не знаю… Вторую Мировую войну. Вот нашли в СССР большого человека, ну скажем наркома какого-нибудь… который столкнул лбами нас с Германией с целью отсидеться и поиметь выгоды после победы. Долго бы такой контрацептив протянул?
На правом фланге неожиданно громко хлопнуло откидное сиденье. Это поднялся Разуваев.
— Базарите, друзья. Нам приказ даден. И всё. Обо что теперь спорить? Ну вот, почесали языками и досвидос. Кто как, а я до койки, — развернулся и ушел.
И был абсолютно прав.
Приказ был, и он был однозначен. Мы же совсем не в том положении, чтобы наше мнение могло повлиять на практическую сторону вопроса.
— Твою мать! — Сантуш присовокупил к родному русскому матюгу длиннейшую фразу на испанском. — Вот просто предел мечтаний! На старости лет угодить на войну, да еще в натуральную штрафную эскадрилью!
— Камрад Комачо, разреши вопрос? — спросил Кутайсов, выпуская в подволок клубы дыма. — Я давно интересуюсь: вот ты португалец, судя по имени. А говоришь только по-испански — это с чего такой парадокс?
— Что? А! Какой я тебе португалец? Ну да, мой дед, Энрике Сантуш — португалец. А я родился в Буэнос-Айресе, Аргентина. Жил на Лючии. Учился опять в Аргентине. В Португалии ни разу не был, по-португальски ни слова не знаю. И в Бразилии не был тоже.
— Прикольно, — констатировал Паша.
Что еще прикольного в фактах биографии моего друга узнать не довелось, так как авианосец нырнул в Х-матрицу. А когда вынырнул, стало не до генеалогий.
Защищенная внутренняя связь, особенно правительственная, по традиции называлась аббревиатурой ВЧ. Хотя давно уже «В» и «Ч» наполнились другим смыслом — название выжило.
И теперь личный коммуникатор лорда Этли подмигивал сердитым красным глазом, сообщая, что кабельная связь требует его к себе. Сэр Роберт нехотя встал из-за стола, за которым работал уже часов пять, не разгибаясь, и потер глаза.
— Громкая связь.
Трубка заговорила.
— Сэр Роберт, вас вызывают.
