— Разумеется, только стимулировали особого рода гормоны. Нажми на кнопку — получишь действие!

— Мы даже этого не делали. То, что вы называете наногенами, было подарком, мы действовали, как могли, медленно и осторожно, чтобы не причинить никаких неудобств, не повлиять на то, что вы зовете личностями. «Наногены» были призваны помочь вам преодолеть Проклятие Галлифрея.

— Проклятие Галлифрея? — хором переспросили Джек и Марта.

Я вздохнул:

— Это значит, что мы не размножаемся естественным путем. Якобы это следствие легендарного Проклятия Пифии, наложенного на заре нашей цивилизации, которая предпочла техногенный путь развития, а не мистический. На самом деле, не существует никакого проклятия. Повелители времени генетически усовершенствовали себя в ту эпоху, но следствием стало то, что наши генетические коды практически несовместимы. Естественным образом. Продолжать экспериментировать искусственно нам никогда ничто не мешало. Так что это не считалось существенной потерей по сравнению с полученными преимуществами. Мы — один биологический вид, и в то же время, будто каждый из нас отдельный биологический вид сам по себе.

— Ты не поверишь, почему-то удивительно утешительно слышать, что вы с Доктором — представители разных биологических видов! — пробормотал Джек. — Ладно, это шутка, шутка… Проблема-то у вас, как я понял, общая…

— Вы ведь обратили внимание на то, что ваши ДНК стали более соответствующими друг другу?

— Да, это мы заметили… Спасибо. Но думаю, мы все-таки привыкли к своему обычному образу жизни. Мы их удалили. Это было нежданным сюрпризом, надеюсь, вы не будете повторять чего-то подобного. Конечно, мы едва ли сможем вам помешать, если вы что-то задумаете…

— Вашего нежелания для нас вполне достаточно. Мы не будем вмешиваться. Мы знали, что вы можете обнаружить наше влияние. Сохранить «наногены» или оставить их — было вашим выбором.

Я кивнул, в знак принятия этого их обещания.

— А теперь вы хотите что-то проделать в духе изменения ДНК с ним? — я указал на рояль. — И он согласен? В самом деле?

— Да, — священница благодушно кивнула головой.

— Рояль-самоубийца… — пробормотал я. — Простите. Все это несколько неожиданно, и довольно-таки дико звучит.

Я поколебался, а затем подошел к роялю и положил руку на его крышку.

— Ты действительно этого хочешь? Почему-то хочется услышать твой собственный голос. Может, ты считаешь неэтичным без повода лезть в чью-то голову, но ты же музыкальный инструмент. По крайней мере, с виду — ты точно можешь произвести какой-то звук. Просто дай мне знать, несколько нот, аккорд, попробуй произвести настроение, скажем, в следующий раз я буду знать, что это значит «да». Хорошо?

Не думаю, что рояли умеют кивать. Но подобное настроение он произвел. Не двигаясь, каким-то неуловимым возмущением в телепатическом поле. А затем в воздухе прозвучал негромкий мягкий аккорд, похожий на музыкальное мурлыканье. В высокой октаве.

— Понимаю. А теперь, как бы ты сказал «нет»?

Тоже негромкий вежливый аккорд, но в нижней октаве, похожий на ворчание.

— Спасибо. Я думаю, так нам будет проще. А как бы то посмотрел на то, чтобы не умирать?

Верхняя октава, нижняя, быстрый негромкий проигрыш. Отдельная низкая нота.

— Ты все еще сомневаешься?

Я отнял руку от рояля и повернулся к старой священнице. Она терпеливо ждала. Может быть, обманчиво терпеливо — ведь эфемеры с трудом задерживаются на месте.

Будто прочитав мои мысли, она воздела руки.

— Все хорошо. Мы в ТАРДИС. Само время движется со скоростью света.

— Ну да, конечно… — Именно поэтому здесь понятие времени приемлемо менее чем где бы то ни было… Я опять повернулся к роялю. — Значит, ты хочешь покоя. — Утвердительный аккорд. — Стать чем-то другим. — Утвердительный аккорд. — Для этого ты готов пожертвовать собственной личностью? — Неуловимая заминка, и утвердительный аккорд. — Потому что ничто не имеет значения, да? Ты достиг уровня, когда хотел бы обрести нирвану? — утвердительный аккорд. — А если бы я сказал тебе, что хотел бы иногда разговаривать с тобой? Слышать твое мнение? Нечасто, но иногда? — Средняя октава, вопросительная. — Ты можешь спокойно спать, забыв о цели, с которой тебя создали. Но, по крайней мере, ты можешь помнить, почему забыл о ней. — Снова вопросительная октава. Тихо и нежно. — Чтобы больше не возвращаться к этому, — пояснил я. — Не решить однажды, что тебя использовали, предназначив для какой-то цели. Чтобы ты помнил свой выбор. — Опять вопросительная октава. Я невольно оглянулся на священницу. Та не меняла ни своей позы, ни благожелательного выражения. — Это часть его нежелания вмешиваться? — уточнил я. — И уступка? Не просто желание?

— Отчасти он уже изменился, — сказала священница. — Чтобы освободиться от обязательности своей миссии.

— А, вот оно как. Выходит, друг, ты уже регенерировал, минимум, однажды? Знаешь, что? Давай-ка рискнем и оставим тебя, как есть.

Вопросительная октава.

— Нет, так невозможно! Он что, спрашивает, можно ли ему так поступить?!

— Да! — с улыбкой перевела священница.

— Значит, он не будет настаивать на том, что хочет умереть и переродиться?

Высокая октава.

— Нет, не будет.

— И ему не будет в тягость находиться всегда на одном месте? Предположительно? Какое-то время.

— Он хочет обрести покой.

— А не нарушат ли его покой наши сознания?

— Они ему не помешают, как вся информация, которую он собирал целую вечность.

— Я хочу, чтобы он берег их.

— Он будет. Он не хочет больше решать. Он хочет мира и пристанища.

Я кивнул.

— Хорошо!

— И что это значит? — спросила Марта.

— Что сделка состоялась, и у Нового Галлифрея есть Матрица! — Я, прищурившись, покосился на рояль. — Ты же не против, что я так говорю? Ты ведь больше не хочешь решать? И ты не помешаешь мне, если я вызову миллиард токлафанов для того, чтобы очистить Землю от сайлентов? Или задумаю что-нибудь еще?

Тишина.

— Он не будет тебе мешать, — сказала священница. — Ты прав. Сделка состоялась.

— Ну что ж, спасибо…

Эфемеры всегда говорят правду.

— И если вам не придется ничего с ним делать, хотя вы обещали помочь ему не только словом, но и делом, я могу попросить вас об одной вещи?

— Об одной вещи? — уточнила священница. Или лучше было бы сказать — подчеркнула? Именно об одной. И лучше, конечно, не зарываться. — Да, ты можешь.

— Ваши «наногены» действительно совершенны. Нам далеко до ваших возможностей. Вы и правда могли бы справиться с Проклятием Галлифрея. А могли бы вы справиться с метакризисом? Я не прошу отменить его последствия. Оставьте их. Пусть, когда придет время умирать и перерождаться, это случится так, как случилось бы без вашего вмешательства. Но могли бы вы отделить человеческую память от запуска механизма регенерации? Если вы знаете все, вы знаете, кто такая Донна Ноубл. Пусть она помнит все о своей жизни, о своих приключениях, и пусть, обладая всей своей памятью, остается человеком до той самой поры, когда закончится ее человеческая жизнь, по естественным причинам.

В консольной будто стало светлее.

— Это хорошая просьба, — сказала священница. — Мы с радостью исполним твое желание!

Рояль что-то тихо мурлыкнул.

— Благодарю! Минутку! Могу я уточнить время? Тот день, когда мы были на Земле, — я решил не усложнять лишними датами всезнающих существ, — четырнадцать тридцать две по лондонскому времени.

— Мы знаем! — сказала священница и подняла руку в прощальном жесте. — Твое желание уже исполнено! — Ее полноватая фигура превратилась в сияющий сгусток и растворилась.

— Ух! — заключил Харкнесс.

— И не говори, — выдохнул я. — Надеюсь, я не пожалею о том, что решил рискнуть.

Рояль мирно стоял у стены.

— Ну что ж, проведаем старый добрый Лондон.

Я направился к консоли, Харкнесс нетерпеливо бросился мне наперерез.

— Подожди! Объясни мне, что случилось с сайлентами? Почему они практически не сопротивлялись? То есть, они пытались, конечно, но как-то вяло…