По сравнению с дородной супругой был он невысок и строен. В каждом его движении сквозила уверенность. Супруга, несмотря на почтенные габариты, оказалась шустрой. Отодвинув благоверного могучим плечом, она ловко скатилась с лестницы, протянув руку дочери. Девушка, опираясь на эту руку, грациозно спустилась с порожка. Проходя мимо остолбеневшего Зверева, она как бы невзначай бросила на него взгляд из-под черных ресниц.

Дима вдруг осознал, что не может оторвать взгляда от ее фигурки. Высокая, стройная, в длинном до пят темно-зеленом пальто, она как будто плыла по заснеженной улице. Гордо поднятая головка была закутана в зеленый платок с бордово-красными узорами.

'Мать моя женщина! - присвистнул про себя Зверев. - Вот это глазищи! Да это с такой писан 'Портрет незнакомки'. Боже мой, кто научил этих тихонь так смотреть? Все в ее власти! Сегодня одарит взглядом, а завтра сразит наповал! Где же с таким чудом познакомиться? Черт возьми! А как под этим длинным пальто смотрятся каблучки! Нет, брат Елдырин! Это тебе не голые ляжки под мини-юбкой! Это настоящее! Это действительно..!

Дима, замерев, словно доберман на охоте, позабыл, как минуту назад хотел резвиться.

'Па-а - па-а - папа - па - па - ра, - зазвучал в душе Дмитрия Павловича марш Мендельсона, - интересно, а этот марш уже написан? Сегодня же справлюсь у Ильича. У него в голове, как в Викпедии, все найти можно'.

Девушка держалась за локоть матери, а отец семейства чинно шествовал впереди. Вскоре они смешались с людским потоком, движущемся к церквушке.

'Все, с завтрашнего утра начну посещать храм, - легкомысленно зарекся Зверев. - Охренеть можно! Какие тут девушки! Какие девушки, это же лики России!'

Прогуливаясь и разглядывая лица спешащих в храм, Дима с трудом заставлял себя больше не думать о прекрасной незнакомке. Постепенно все прочие мысли затмили дела насущные.

Дом встретил его привычными звуками: скрипом некрашеных половиц и мышиной возней. Под дверью стоял неутихающий 'мяв', так ругаясь, в комнату рвался соседский кот, существо наглое и сварливое. Не удержавшись, Дима попытался слегка поддеть его носком валенка. Куда там. Кот как всегда увернулся и, подняв хвост трубой, бросил на обидчика по-кошачьи презрительный взгляд.

В горнице потеплело, а затхлый дух подвыветрился. Пахло рыбными пирогами и домашним хлебом. Господи! Вот же он, баловень русской печи, с румяной, хрустящей корочкой, чуть подкрашенной яичным желтком! Рядом с караваем на крытом льняной скатертью столе жалобно попискивал самовар. Расписной фаянсовый чайник венчал его медное великолепие.

'Проживальцы', поджидая товарища, о чем-то беседовали.

- Дима, завтракать садись, - окликнул его Борис, - нам хозяйка пирогов принесла. С рыбой!

Смотреть на раскрасневшегося после часовой прогулки Дмитрия Павловича было одно удовольствие. Впрочем, и не мудрено. Зверев отличался отменным здоровьем и неунывающим характером. Друзья с удовольствием обнаружили, что, несмотря на круг своих занятий, человеком он оказался не испорченным цивилизацией начала ХХI века.

Диссонансом выглядел Ильич, хмурый и какой-то внутренне всклокоченный.

Налив чаю, Борис бросил в чашку кусочек колотого сахара. Он готовился к разговору, тому, что вчера лишь едва коснулся.

- Пора бы нам, братцы, определяться с будущим, - решился, наконец, Федотов.

- Степаныч, а сколько у нас теперь денег?- как всегда невпопад спросил Ильич.

На лице Мишенина было написано страдание, какое всегда бывает у мужчин, непривычных к тяжелому похмелью. Даже осознание факта материального благополучия не заглушало страданий физических. Сейчас он себя корил и оттого выглядел хмурым, даже подавленным.

- Точно сказать затрудняюсь, - подумав, ответил Федотов. - Что касается ассигнаций, то на двухэтажный каменный особнячок похоже наскребем. Может, даже немного останется.

- Ого!

- Вот тебе и ого! - наливая по пятьдесят граммов, усмехнулся Борис. - Ты, Мишенин, здоровье поправь! На тебя посмотришь и фильма ужасов не надо! А мы тебе компанию составим, чтоб, значит, не пугаться. Прошу, господа!

- Вова, не зря я вчера говорил - человек ты теперь богатый, - слегка пригубив коньяк, напомнил вчерашнее Зверев. - А раз богатый, так и солидный. Теперь ты брюшко должен отпустить. Да еще рассуждать, как нам преумножить наши богатства. Зря что ли ты добропорядочных граждан обирал? Очень даже не зря. А вот морщиться не надо. Это, Доцент, первоначальное накопление капитала. Это дело житейское. Сидеть бы тебе без этого на зарплате до глубокого склероза. А теперь тебя и похоронят как человека. В дубовом гробу, лакированном, - глубокомысленно изрекал Дмитрий Павлович, наблюдая, как лицо Ильича постепенно 'оживает'.

Психолог частенько подтрунивал над Доцентом, называя это тренингом, повышающим сопротивляемость психики пациента негативным воздействиям.

- Дим, - попытался спасти товарища Борис, - это на тебя так прекрасная незнакомка повлияла?

- Она самая. Я теперь полон жизни, а потому решил с Доцентом поделиться.

- От такой радости кошки волками завоют, - уныло откликнулся Мишенин, ковыряя вилкой в недрах рыбного пирога.

- Кстати, Дима, ты о каком клубе вчера вещал? - остановил, наконец, избиение младенца Борис.

- О борцовском, естественно, я же тренер. В нашем времени, Степаныч, это был довольно выгодный бизнес. Если верить литературе, то и местные не бедствуют.

- То-то, что не бедствуют! Честно сказать, сильно сомневаюсь я в больших барышах! Да и ... - тут в голове у Бориса мелькнула шальная идея. - Дима, а можно местный бомонд заинтересовать самбо?

- А то! Эт, Степанович, запросто! - оживился Дима. - В газетах дадим анонс, потом объявление. Если все сделать грамотно, народ валом повалит! Тут даже восточные единоборства появляются. Но только... сейчас же многие клубы закрываются, - неуверенно закончил Дмитрий.

- Ну что тебе сказать по этому поводу? Революции приходят и уходят, а утро вечера мудренее. Ты, Дим, о силовой защите подумай, а то ведь по поездам сейчас лихие людишки шляются.

- Степаныч, не сомневайся! - в восторге взревел Зверев. - Спортивные клубы чаще всего с этой целью и открывают! Я примерно в таком же тренировал.

- Нашел чем хвалиться! - с осуждением хмыкнул Ильич. - Вот, значит, откуда у наших бритоголовых бойцовская выучка!

Но Димон уже ничего не слышал.

- Вы только представьте себе, - вещал он, дирижируя куском пирога, - мы назовем наш клуб 'Спортивное общество тайной славянской борьбы'. А на фоне поражений от япов борцы нашего клуба всех сторонников 'косоглазых' валят, как младенцев!

- Да зачем он нужен, этот спортивный клуб? - не в шутку разошелся Ильич. - В самом сердце страны провоцировать столкновения на этнической почве!

- Ты, Ильич, не психуй, - тоном бесстрастного рефери развел оппонентов Федотов.- Настоящие деньги защищать надо по-настоящему. Это не шуточки. Кстати, ты не забывай, где находишься. Если где ляпнешь такое, то тут же схлопочешь. Тут тебе не РэФэ.

Минуту назад подвергнутый словесной экзекуции, Ильич, окончательно обидевшись, замолчал.

- Эт точно! Как я говаривал еще сто лет вперед, думать надобно до того, а не как всегда! - чувствуя, что за ним 'большинство', Дима повеселел. В глазах его засветилась надежда. - Ну что, мужики, открываем?

- А ты, 'пан спортсмен', губищу-то не раскатывай! - осадил его Борис. - Сам-то подумай. Вложимся мы сейчас, а нас спросят: денежки-то откуда, господа переселенцы? Или ты думаешь, что полиция не ищет, где они всплывут? Да и отдача, когда еще будет, - остудил пыл будущего тренера Борис. - Но главное даже не в этом. Нам ведь надо решить, где мы будем разворачиваться. В северной Америке, в Европе или здесь, в России.

После этих слов над столом повисла тишина. Стало отчетливо слышно, как попискивает самовар, как шуршат за стеной мыши. Эта тема неоднократно обсуждалась. Все осознавали детерминированность выбора. Были, конечно, сожаления, были робкие надежды. Однако знание реалий давало единственный ответ - все новшества в Россию начала этого века приходили только с запада. Рождались новшества и в России, и на западе, а приходили только с запада. Редкие исключения лишь подтверждали это правило. Такова была реальность.