— Да, у вас есть немного смелости, — сказал он, — но это вам не поможет. Почему вы не пускаете нас?

Дело в том, что на самом деле никакой смелости у мисс Спенсер не было, но один страх отступал у нее перед другим. Она смертельно боялась револьвера Рэксоула, но еще больше она боялась чего-то другого.

— Почему вы не пускаете нас?

— Я не могу, — проговорила она, дрожа всем телом. — Он оставил меня здесь на страже.

Она была сломлена. По ее побледневшему лицу текли слезы. Теодор Рэксоул начал снимать легкий плащ.

— Я вижу, что должен укрыть вас своим пальто, скачал он, почти улыбаясь. Затем быстрым движением набросил плащ ей на голову и, бросившись к ней, схватил за руки, а князь Эриберт помогал ему.

Она прекратила бороться, она была побеждена.

Они без сопротивления отвели ее по лестнице на верхний этаж и заперли в спальне. Когда они выходили, она неподвижно лежала на кровати.

— Теперь к моему бедному Эугену, — сказал князь Эриберт.

— Не думаете ли вы, что нам лучше вначале обыскать дом? — предложил Рэксоул. — Будет безопаснее узнать, в каком мы положении. Мы не можем позволить себе наткнуться на какую-нибудь засаду или что-нибудь в этом роде.

Князь согласился, и они обыскали весь дом сверху донизу, но не нашли никого. Затем, заперев входную дверь и французское окно в гостиной, они вновь отправились в подвал.

Здесь их ожидало новое затруднение. Подвал был, разумеется, заперт, и им не удалось обнаружить никакого признака ключа, а дверь выглядела чрезвычайно тяжелой. Они были вынуждены вернуться в спальню, где находилась в заключении мисс Спенсер, чтобы потребовать у нее ключ от подвала. Она все еще лежала без движения на кровати.

— Том взял его с собой, — слабо повторяла она на все их вопросы. — Том взял его, клянусь вам. Он забрал его для безопасности.

— В таком случае, как вы кормили своего заключенного? — резко спросил Рэксоул.

— Через решетку, — ответила она.

Мужчины содрогнулись. Они чувствовали, что она говорит правду. Они спустились к двери подвала в третий раз. Тщетно пытался Рэксоул вышибить дверь, ему не удалось даже пошатнуть ее.

— Давайте попробуем вместе, — сказал князь Эриберт. — Взяли!!!

Раздался треск.

— Еще разок, — сказал князь Эриберт.

Вновь раздался треск, — и затем верхняя дверная петля поддалась. Остальное было делом легким. Через выломанную дверь они вошли в тюрьму князя Эугена.

Узник все еще сидел на стуле. Ужасный шум и суматоха, вызванные вышибанием двери, казалось, не вывели его из летаргии, но когда князь Эриберт заговорил с ним по-немецки, он посмотрел на своего дядюшку.

— Не пойти ли вам с нами, Эуген? — сказал князь Эриберт. — Вам нельзя дольше здесь оставаться.

— Оставьте меня одного, — последовал странный ответ, — оставьте меня одного. Чего вы от меня хотите?

— Мы здесь, чтобы вызволить вас из беды, — мягко сказал Эриберт. Рэксоул стоял в стороне.

— Кто этот малый? — резко спросил Эуген.

— Это мой друг мистер Рэксоул, англичанин, или, вернее, я сказал бы, американец, которому мы многим обязаны. Пойдемте отсюда, вам надо поужинать.

— Я не пойду, — решительно ответил Эуген. — Здесь я жду ее. Ты что же, думаешь, что кто-то держит меня здесь против моей воли? Говорю тебе, я жду ее! Она сказала, что придет.

— Кто — она? — спросил Эриберт.

— Она! Ты должен знать! О, я забыл, ты конечно же не знаешь. Ты не должен спрашивать. Не допытывайся, дядя Эриберт. Она носит красную шляпу.

— Я отведу вас к ней, дорогой Эуген. — Князь Эриберт положил руку на плечо племянника, но тот грубо ее стряхнул, встал, а затем опять сел.

Эриберт взглянул на Рэксоула, и оба они посмотрели на князя Эугена. Лицо последнего покраснело, и Рэксоул заметил, что зрачок его левого глаза был расширен сильнее, чем правый. Он таращил глаза, бормотал обрывки каких-то фраз, то хрипя, то подвывая.

— Его разум поврежден, — прошептал Рэксоул по-английски.

— Тише! — сказал Эриберт. — Он понимает по-английски.

Но князь Эуген не обратил Никакого внимания на этот короткий коллоквиум.

— Нам следует отвести его наверх, — сказал Рэксоул.

— Да, — согласился Эриберт. — Эуген, леди в красной шляпе, леди, которую вы ждете, находится наверху. Она послала нас вниз, чтобы позвать вас туда. Не угодно ли пойти с нами?

— Himmel![22] — воскликнул бедный малый с каким-то подобием бессильного гнева. — Почему вы не сказали мне этого сразу?

Он встал, шагнул к Эриберту и рухнул во весь рост на пол. Он был в обмороке. Двое мужчин подняли его и понесли вверх по каменной лестнице, а затем с бесконечными предосторожностями уложили на софу. Он лежал тяжело дыша, глаза его были закрыты, кулаки крепко сжаты; время от времени по всему телу пробегали конвульсии.

— Кто-то из нас должен привезти доктора, — сказал князь Эриберт.

— Я съезжу, — предложил Рэксоул.

В этот момент раздался быстрый, короткий скрип французского окна, и оба они, Рэксоул и князь, разом обернулись на звук. В раздвинутую щель просунулось девичье лицо. Это была Нелла. Рэксоул открыл запор, и Нелла вошла в комнату.

— Я нашла вас, — сказала она небрежно. — Могли бы мне и сказать. Я не могла спать и выспросила у слуг в отеле, вернулись ли вы; они сказали, что нет, вот я и ускользнула. Я так и подумала, что вы здесь.

Рэксоул прервал ее вопросом, что означает эта эскапада, но она остановила его беззаботным жестом.

— Кто это? — указала она на человека на софе.

— Это мой племянник князь Эуген, — объяснил Эриберт.

— Ранен? — холодно осведомилась она. — Надеюсь, что нет.

— Он болен, — сказал Рэксоул. — У него повредились мозги.

Нелла принялась обследовать бесчувственного князя с умелыми ухватками выпускницы лучших медицинских курсов при госпитале в Нью-Йорке.

— У него мозговая лихорадка, — сказала она. — Ничего более, но и этого вполне достаточно. Интересно, имеется ли в этом замечательном доме кровать?

— Его ни в коем случае нельзя перевозить, — сказал маленький темноволосый доктор-бельгиец. Несмотря на то что глаза его сквозь толстые очки смотрели насмешливо, говорил он очень серьезно и настойчиво.

Такое заключение окончательно определило их планы. Нелла, которая перед приходом доктора поставила тот же диагноз, праздновала профессиональный триумф.

Они довольно крупно поспорили, прежде чем послать за доктором. Князь Эриберт был за то, чтобы сохранить все случившееся в глубокой тайне между ними. Теодор Рэксоул, будучи полностью с ним согласен, предлагал тем не менее, несмотря на риск, немедленно перевезти пациента в Лондон. Рэксоул был убежден, что больному будет безопаснее в его отеле и там они лучше справятся с любой возможной ситуацией. Нелла отнеслась к этой мысли с пренебрежением. Как медицинская сестра-любительница, она была убеждена, что князь Эуген болен гораздо серьезнее, чем они предполагают, и настаивала на том, что они должны полностью завладеть домом до тех пор, пота князь Эуген не выздоровеет.

— Но как быть с этой женщиной, Спенсер? — сказал Рэксоул.

— Оставить ее там, где она сейчас находится. Держать ее взаперти и не впускать в дом ни одного посетителя. Если Жюль вернется, просто не позволить ему войти в дом — вот и все. Здесь вас двое, так что вы сумеете приглядеть за бывшими жильцами, если они вернутся, и за мисс Спенсер, пока я буду ухаживать за пациентом. Но прежде всего вы должны послать за доктором.

— За доктором! — тревожно воскликнул князь Эриберт. — Так ли уж это необходимо — давать доктору подробные объяснения?

— Ничего этого, — ответила она, — делать не придется. Да и зачем? В таких местах, как Остенде, доктора благоразумно воздерживаются от вопросов: они видели слишком много, чтобы сохранять любопытство. Кроме того, вы ведь не хотите, чтобы ваш племянник умер?