— Ну, что дальше? — сказал князь. — Я должен устроить вас в отель.

— Я в ваших руках, — отозвалась она с улыбкой, которая заставила его кровь заиграть в венах. Он только сейчас осознал, насколько она устала, насколько обессилена и измучена.

В отеле «Веллингтон» князь сказал заспанному привратнику, что они только что приехали на раннем поезде из Брюгге и хотят тут же позавтракать. Было невозможно рано, но самый обычный английский соверен отлично действует в любом бельгийском отеле, и очень скоро Нелла и князь завтракали на веранде гостиницы шоколадом, который срочно был для них приготовлен.

— Я никогда еще не пробовал такого превосходного шоколада! — восклицал князь, хотя отель «Веллингтон» вовсе не славился своим шоколадом. Тем не менее Нелла вторила ему с энтузиазмом:

— И я тоже!

Затем наступило молчание, и Нелла, возможно, чувствуя, что впала в чрезмерную восторженность, заметила весьма обыденным тоном:

— Я должна немедленно телеграфировать папе.

В итоге Теодор Рэксоул получил телеграмму, которая помешала ему присоединиться к детективу Маршаллу.

— Есть одна вещь, князь, которую мы должны решить прямо сейчас, — сказал Теодор Рэксоул.

Все трое — Рэксоул, его дочь и князь Эриберт — сидели вокруг обеденного стола в номере отеля «Веллингтон». Рэксоул прибыл на пароходе в полдень без опоздания и был встречен ими на пристани. Они рано пообедали, и Рэксоул выслушал подробный рассказ о приключениях Неллы и князя на суше и на море. О своих собственных похождениях прошлой ночью он рассказал очень скупо, объяснив лишь с минимальным количеством подробностей, как обнаружилось тело Диммока.

— Что же нам делать? — спросил князь.

— Мы должны решить окончательно: либо мы расскажем полиции все, что случилось, либо действуем дальше на свой страх и риск, беря всю ответственность на себя. А решив однажды, обязаны придерживаться выбранного курса до конца. По-моему, все за то, чтобы посвятить полицию в наши дела и предоставить ей дальше действовать самостоятельно.

— Ой, папочка, — порывисто воскликнула Нелла, — как ты можешь говорить такое, когда самое забавное только начинается!

— Ты можешь назвать прошлую ночь забавной? — осведомился Рэксоул, мрачно глядя на нее.

— Да, конечно, — уверенно сказала она. — Теперь — да.

— Ну а я — нет, — таков был лаконичный ответ миллионера: вероятно, он вспомнил о своем пребывании в лифте.

— А вы не думаете, что мы могли бы немного углубить расследование? — рассудительно вмешался князь, раскалывая грецкий орех. — Всего лишь немного углубить, и вот тогда, если мы потерпим неудачу и ничего не добьемся, у нас все еще останется достаточно удобных случаев, чтобы обратиться к полиции.

— С чего, по-вашему, мы можем начать? — спросил Рэксоул.

— Ну хотя бы с дома, в который мисс Рэксоул так отважно вошла прошлой ночью. — Он бросил на нее восхищенный взгляд. — Мы с вами, мистер Рэксоул, могли бы тщательно и подробно обследовать его.

— Сегодня ночью?

— Разумеется. Мы можем, я уверен, сделать кое-что.

— Мы можем сделать даже слишком много.

— Что, к примеру?

— Мы можем подстрелить кого-нибудь, или же нас по ошибке примут за грабителей. Если мы переступим закон, то нас не сможет оправдать даже то, что мы действовали из лучших побуждений.

— Верно, — сказал князь. — И тем не менее… — Он остановился.

— И тем не менее вам не хочется посвящать полицию в свои дела? Вы хотите вести всю охоту сам, тем более что напали на горячий след, не так ли? Примите совет старшего, князь, и оставьте это дело. Да и для меня мало приятного участвовать в ночных эскападах две ночи подряд. Что же касается тебя, Нелла, то тебе пора идти спать. Впрочем, и мы с князем уже зеваем.

— Папа, — сказала она, — сегодня вечером ты совершенно ужасен.

— Возможно, что и так, — сказал он. — Я очень сердит на тебя за то, что ты отправилась сюда одна. Это было чудовищно… Ну ладно, не будем сейчас об этом. Скоро девять часов. Спокойной ночи. Князь, я уверен, извинит тебя.

Если бы Нелла действительно не была такой уставшей, то князь мог бы оказаться свидетелем добродушного, но упорного конфликта между миллионером и его отпрыском. Но поскольку она устала, то удалилась с удивительным послушанием, а двое мужчин остались одни.

— А теперь, — сказал Рэксоул, внезапно меняя тон, — мне кажется, что я, несмотря ни на что, ваш спутник для маленького любительского расследования сегодняшней ночью. И, если уж говорить истинную правду, я думаю, что в этом деле спать — это самое худшее из всего, что мы можем сделать. Но я хотел уберечь Неллу от обиды, по крайней мере до завтра. Она очень трудное создание, и могу предостеречь вас, князь, — он мрачно усмехнулся, — что если нам сегодня ночью удастся что-нибудь удачно проделать, то утром мы натерпимся от нее. Вы готовы пойти на такой риск?

— Готов, — улыбнулся князь. — Но мисс Рэксоул — молодая леди с замечательно крепкими нервами.

— Это так, — сухо отозвался Рэксоул. — Я надеюсь, что когда-нибудь они станут менее крепкими.

— Я в высшей степени восхищаюсь мисс Рэксоул, — сказал князь и прямо взглянул в лицо ее отца.

— Вы делаете нам честь, князь, — заметил Рэксоул. — Но давайте перейдем к делу. Прав ли я, предполагая, что у вас есть причины держать полицию от ваших дел как можно дальше?

— Да, — сказал князь и нахмурился. — Я весьма опасаюсь, что мой бедный племянник влез в какую-то передрягу и не хочет, чтобы о ней кто-нибудь узнал.

— Стало быть, вы не считаете, что он — жертва чьей-то грязной игры?

— Нет, не считаю.

— По какой причине, осмелюсь спросить?

— Мистер Рэксоул, мы говорим доверительно, не так ли? Несколько лет назад мой глупый племянник попал в историю — в историю со «звездой» берлинской сцены. По всему, что я о ней слышал, эта леди — весьма яркий образец своего пола и своего крута, а в таких делах, где замешан правящий князь, следует избегать любого скандала. Я думал, что вся эта история со «звездой» сцены благополучно завершилась, поскольку вскоре должны публично объявить о помолвке моего племянника с принцессой Анной Экштайн-Шварцбургской. Но вчера я случайно увидел эту леди здесь. Такое совпадение — ее присутствие и исчезновение моего племянника — слишком подозрительно, чтобы быть случайным.

— Но как эта мысль согласуется с убийством Реджинальда Диммока?

— Никак не согласуется. Я предполагаю, что убийство бедного Диммока и исчезновение моего племянника совершенно между собой не связаны — за исключением, разумеется, возможности, что берлинская актриса играет на руку убийцам. Но я так не думаю.

— Что вы собираетесь делать этой ночью?

— Я собираюсь войти в дом, где прошлой ночью была мисс Рэксоул, и отыскать там какие-нибудь улики.

— Я согласен, — сказал Рэксоул. — Присоединяюсь. Однако позвольте сказать вам, князь, и прошу извинить меня за резкую прямоту, но ваши предположения неверны. Я готов держать пари на сто тысяч долларов, что князь Эуген похищен.

— Какие у вас основания для такой уверенности?

— Ах, — сказал Рэксоул, — это длинная история. Позвольте мне лучше начать с вопросов. Знаете ли вы, что ваш племянник, князь Эуген, задолжал миллион?

— Миллион? — воскликнул в изумлении князь Эриберт. — Но это невозможно!

— Тем не менее он задолжал, — холодно сказал Рэксоул. Затем он рассказал князю все, что узнал от мистера Самсона Леви.

— Что вы на это скажете? — спросил он, закончив свой рассказ. Князь Эриберт не ответил.

— Что вы на это скажете? — настаивал Рэксоул.

— Только то, что Эуген погублен, даже если он жив.

— Ничуть, — бодро отозвался Рэксоул. — Ничуть. Это мы еще посмотрим. Есть одна важная вещь, которую я хочу сейчас у вас узнать: претендовал ли кто-либо прежде на руку принцессы Анны?

— Да. В прошлом году король Боснии просил ее руки, но его предложение было отклонено.