С периодом проживания в доме на Рейтарской связано воспоминание Надежды Яковлевны о первом встреченном ею человеке по фамилии Мандельштам (точнее, Мандельштамм). Речь идет о почтенном враче-окулисте и еврейском общественном деятеле Максе-Эммануиле Хаскелевиче Мандельштамме, состоявшем в отдаленном родстве с семьей поэта.

Десятилетняя Надя обратилась к нему по странному поводу: “Меня водили к старику проверять зрение, потому что в десять лет мне безумно захотелось носить очки, и я стала жаловаться на глаза. Умный старый врач разоблачил бы любого симулянта, но для этого нужно было догадаться, что симуляция для чего-то нужна. Никто бы не догадался, что девочке с косичками хочется носить очки. Бедный однофамилец моего будущего мужа возился со мной целый час, пока не придумал слабости глазного мускула и не выписал мне очки. Я поносила их с неделю, а следующие завела себе через полвека”[51].

Между прочим, потом Н. Мандельштам показывала О. Мандельштаму эту глазную клинику, поскольку оказалось, что он, будучи на отдыхе в Териоках, встречал там старого окулиста. Дом, где жил доктор М.-Э. Мандельштамм, теперь переделан в торговое помещение (нынешний адрес – улица Михаила Грушевского, 8), а отдельное помещение клиники, стоявшее рядом с этим домом, утрачено.

Из дома на Рейтарской, 25, Надя впервые пошла учиться. Ее отдали в частную гимназию Аделаиды Жекулиной, находившуюся тогда в наемном помещении на соседней улице Ярославов Вал в доме № 36 (сохранился). Листок с записью о зачислении Хазиной Надежды, православной, дочери присяжного поверенного, в первый класс гимназии Жекулиной в августе 1909 года свидетельствует, что она вполне прилично прошла вступительное испытание. Ей поставили пятерки по Закону Божьему, русскому и немецкому языкам и четверку по математике[52].

Не исключено, что гимназия была выбрана родителями Нади просто как ближайшая. Но, с другой стороны, этот выбор вполне соответствовал намерениям Хазина-отца и характеру самой ученицы. Гимназия, которую основала и содержала Аделаида Владимировна Жекулина, заметно отличалась от большинства женских учебных заведений города. А. Жекулина придерживалась собственных педагогических принципов и ориентировалась не на барышень, желающих получить “приличное” образование перед замужеством, а на девушек, рассчитывающих в жизни на собственные силы. В де кабре 1905 года, с разрешения царя Николая II, в ее учебном заведении была введена программа мужских гимназий[53]. Отличие от обычной программы женских гимназий заключалось прежде всего в изучении латинского языка, что помогало воспитанницам готовиться к овладению юридическими и медицинскими профессиями. Очевидно, это сходилось с планами Я. Хазина на будущее младшей дочери. Ему также должно было импонировать, что гимназия Жекулиной стала одной из первых в Киеве, где в число изучаемых “живых” языков вошел английский (обычно ограничивались французским и немецким). Н. Мандельштам называла своего отца “англоманом”, “потому что Англия, по его словам, была единственной страной, где живут по законам. Диккенса он не признавал – «либеральная сантиментальность». Поэтому мой первый иностранный язык был английским. Ко мне в няньки выписывали англичанок – обычно пасторских дочек. «Они уважают детей», – говорил отец”[54].

Позитивными качествами учебного заведения, в которое поступила Надя, были также высокий уровень педагогического состава и доверительные, дружные взаимоотношения в классах. Сплочению способствовали совместные мероприятия, такие, как познавательные экскурсии или загородные пикники.

Позже, в 1919 году, А. Жекулина вынуждена была эмигрировать (ее сыновья участвовали в Белом движении; между прочим, один из них – Николай Жекулин – был связан по издательским делам с О. Мандельштамом). Оставаясь верной своему педагогическому призванию, Аделаида Владимировна организовывала за рубежом русские гимназии. Скончалась она в 1950 году в Бельгии[55].

Гимназия Жекулиной была однокомплектной, обучались там в основном девочки из интеллигентных семей. Среди одноклассниц Нади отметим Екатерину Кистяковскую – дочь потомственного дворянина Юлия Кистяковского, внучку профессора Киевского университета Александра Кистяковского, принадлежавшую к разветвленному роду украинских ученых и государственных деятелей. В том же классе училась Ольга Бош – старшая дочь профессиональной революционерки Евгении Бош, вынужденной в те годы эмигрировать, оставив двух девочек на попечение бабушки. Можно предположить, что Хазина, уроженка Саратова, поддерживала близкое знакомство с одноклассницей и ровесницей Еленой Браславской, дочерью провизора, также родившейся в Саратове[56].

Добавим еще, что среди учениц младших, по сравнению с Надиным, классов оказались Элла и Адда Войтоловские – дочери известного писателя, журналиста и врача Льва Наумовича Войтоловского. А. Войтоловская потом вспоминала: “Учились мы со старшей сестрой Эллой в гимназии Жекулиной, которая давала аттестат зрелости и в которой латынью занимались пять часов в неделю, больше, чем русским языком, на который отводилось четыре часа”[57]. К слову, в тех же воспоминаниях отмечено, что в киевской квартире Л. Войтоловского (в доме № 20 по улице Кузнечной, теперь Горького) бывал О. Мандельштам: “Заходил всегда приподнятый, недостижимый и непостижимый Осип Мандельштам, но только к папе”[58].

О том, как проходило обучение Нади Хазиной, можно судить по гимназическим документам. Одно время ее успехи были весьма скромны. Так, в шестом классе она удовлетворилась годовыми тройками по всем языкам (русскому, латинскому и трем “живым” иностранным), имела тройку и по алгебре, зато по русской и всеобщей истории получила пятерки[59].

К этому времени семья Хазиных уже съехала с Рейтарской улицы. Во второй половине 1911 года они наняли новую квартиру в самом центре города, на углу Крещатика и Институтской улицы[60]. Угловой участок по Крещатику, 15/2, принадлежал тогда семье крупных киевских домовладельцев Поповых. Непосредственно на две улицы выходил жилой корпус, в котором и поселился Яков Хазин, а смежный с ним дом по фронту Крещатика, тоже принадлежавший Поповым, включал популярное в Киеве кафе “Семадени” и помещение частного театра. Все эти здания были разрушены в 1941 году. Теперь на их месте – свободное пространство, составляющее часть Майдана Независимости.

В 1912-м справила новоселье гимназия Жекулиной. Для нее было выстроено собственное здание по улице Львовской (ныне Артема), 27. В настоящее время оно по-прежнему используется как помещение среднего учебного заведения – киевской школы № 138. Здесь Надежда Хазина в апреле 1917 года держала выпускные экзамены после восьмилетнего обучения. Результаты оказались удачны ми. Конечно, Надя не смогла догнать первых учениц своего класса – круглых отличниц Сарру Готтесман, Ольгу Гринштейн и Ольгу Шольп, удостоившихся золотой медали[61]. Но среди ее итоговых отметок не было ни единой тройки. Почти по всем предметам она добилась оценки “4”. Одну из двух пятерок Надя получила по Закону Божьему, хотя надо отметить, что добрый отец законоучитель Павел Старовойтенко оценил на “отлично” всех без исключения православных выпускниц этого года. Второй высший балл был поставлен Хазиной по законоведению, что для дочери юриста можно считать вполне естественным. 27 апреля 1917 года педсовет гимназии постановил “удостоить аттестата зрелости” 25 воспитанниц – в том числе и Хазину Надежду[62]. Делопроизводственная копия ее аттестата сохранилась в фонде гимназии Жекулиной Государственного архива г. Киева[63] (публикуется впервые). На основании этого аттестата выпускница женской гимназии с программой мужских пользовалась правом, которое было, согласно пояснению на обороте, “всемилостивейше предоставлено государем императором”: поступать без экзаменов в женский медицинский институт и другие высшие учебные заведения (т. е. на Высшие женские курсы).