Финал стихотворения у Бродского явно пророческий, ибо хорошо ли, плохо ли, но без великой русской культуры, без русской поэзии никогда не будет новой украинской нации.

И впрямь, можно быть храбрыми запорожскими казаками, сталинскими орлами, екатерининскими гетманами, лагерными вертухаями (кого больше ценили в лагерной охране во все времена, чем украинцев? Разве что азиатов, потому что им безразличны русские), но без опоры на великую державу, на великую культуру никакая казачья храбрость или вертухайская исполнительность не помогут. Тогда уж придется под другую — немецкую великую культуру ложиться, но они-то никакого равенства с собой не потерпят. Их кацапами не пообзываешь — быстро дадут знать свое лакейское место. А свою национальную культуру на местечковой «брехне» так просто не построишь. «Брехня» Тараса, к примеру, в таких его строчках: «Кохайтеся, чернобриві, та не з москалями, бо москалі — чужі людей. Роблять лихо з вами». Хотя и обязан был многим, если не всем, Тарас Шевченко русской культуре, но решил об этом запамятовать.

Вот и всё. Печальное и трагическое, гневно-прощальное стихотворение русского поэта. Я искренне сожалею, что он не решился опубликовать его при жизни, тем самым сняв бы все споры. С другой стороны, охотно читал его не один раз на вечерах, прекрасно зная, что его записывают на магнитофон. Это доказывает, что он и впрямь очень переживал этот неожиданный для него, как и для многих, отрыв Украины от России. Его друг Лев Лосев сказал: «Украину он не только считал единым, как теперь принято говорить, „культурным пространством“ с Великороссией, но он еще и сильно чувствовал ее как свою историческую родину. Последнее выражение мне не хочется брать в кавычки, потому что для Бродского это была очень интимно прочувствованная идея. Ощущение себя „Иосифом из Брод“».

Ведь дело вовсе не в том, насколько хорошо это стихотворение. У любого поэта бывают неудачи, черновые варианты, провалы, отнеситесь к этому как к заблуждению автора, но нет же, нет. Уже из года в год несется вал новых либеральных атак: это всего лишь пародия на Бродского. Интересно, что сами украинцы уверены в подлинности стихотворения, и их полемика идет уже по смысловому поводу. Не случайны и постоянные сравнения этого стихотворения с «Клеветникам России» Александра Пушкина. Оба поэта поразили своих современников своей нескрываемой государственностью и имперскостью.

Да и повод примерно одинаков: спор славян между собой.

И на самом деле, не американцам же решать вопрос: «Славянские ль ручьи сольются в русском море? Оно ль иссякнет? вот вопрос»? А если еще добавить словцо Достоевского о славянах, то мы еще более остро почувствуем давние противоречия между вроде бы близкими славянскими народами: «Не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными! И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян!.. Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее…»

Вот так и Украина, ничего нового. Не случайно же именно украинцы первыми и напечатали это стихотворение Бродского в 1996 году в Киеве в газете «Голос громадянина». Сразу же понесся вполне ожидаемый шквал ругани. В России впервые это стихотворение перепечатали в «Лимонке», а затем в «Дне литературы». Наследники Бродского запрещали стихотворение публиковать, но оно широко распространилось и стало общеизвестным благодаря Интернету, демонстрируя радикальную эволюцию взглядов Бродского от советско-либеральных к русско-имперским.

Некий украинский академик Павло Кислий решил дать свой «ответ Чемберлену», в смысле Бродскому, — к сожалению, поэтически абсолютно убогий. Как тут не вспомнить «строчки из Александра» и «брехню Тараса» — даже самые радикальные украинцы мгновенно запомнили яркие строчки из Бродского, но никто не помнит ни слова из ответа кислого академика. В ответ «кацапу» Бродскому приводится всего лишь плохо зарифмованная брань в адрес России и самого поэта — «фальшивого диссидента» и «никчемного имперского шовиниста»:

В 1993 году Бродскому попробовала ответить поэт и прозаик Оксана Забужко:

Тоже не убедительно, ни ее стих, ни ее статья. Лучше бы и не трогали, себя на посмешище не выставляли. Свою версию написания стихотворения предложил незадолго до смерти Виктор Топоров: «На мой взгляд, демонстративная „украинофобия“ Бродского объясняется двумя причинами — макро- и микро-. На макроуровне Бродский так и не простил „вождям Союза“ того, что они проглядели присущий ему потенциал государственного поэта, — и напомнил об этом задним числом при первом же удобном случае: печатали бы массовыми тиражами меня вместо Евтушенко, — глядишь, и не развалилась бы ваша хваленая империя. На микроуровне я предложил бы вспомнить фильм „Брат-2“ с тамошними однозначно отвратительными „новыми американцами“ из украинцев. Понятно, что ни с какими украинцами Бродский в США не общался. Да и с русскими тоже. Он общался с понаехавшими из СССР евреями. Однако одни из евреев понаехали в США из России, а другие — с (тогда еще не „из“) Украины. И вот эти-то украинские евреи и возликовали в США по случаю „незалежности“. И вот им-то в первую очередь и дал гневную отповедь поэт…»

Вполне возможно, что был какой-то личный первотолчок к появлению стиха. Может, Бродский прочитал где-нибудь стихотворение украинского поэта-эмигранта Евгения Маланюка: «Пусть же хищное сердце России половецкие псы разорвут». Чего-чего, а ликующей русофобии в украинской прессе после объявления незалежности хватало с избытком. И потому соглашусь в данном случае с Михаилом Золотоносовым, написавшим: «Эмоциональный смысл „оды“ — обида на украинцев. Жили вместе, одной дружной семьей народов, а украинцы вдруг покинули „гуртожиток“, что воспринимается поэтом (либо его лирическим героем) как измена, не столько политическая, сколько семейная. Естественно, жгучая обида диктует обидную лексику, а в конце оскорбление национального символа — Тараса Шевченко. В общем, „как-нибудь перебьемся“. Теперь комментарием к обидам, выраженным 20 лет назад Иосифом Бродским, стала сама политическая реальность. Любопытная ситуация: обычно стихи комментируют жизнь, а тут жизнь дала комментарий к стихотворению». Вот уж верно, стихотворение, пусть и резкое, но не настолько уж известное, ныне, во времена украинско-русского противостояния, и впрямь стало символом наших отношений. «Пожили вместе, хватит…»