— Может, мы продолжим как-нибудь в другой раз…

Фитч схватил меня за руку и дернул обратно на сиденье.

— Вы этого хотели? — прошипел он.

Его лицо исказилось, когда он швырнул мне бумажку.

— Вот. Получите. А теперь убирайтесь.

И только после того, как я наконец открыла дверцу и вышла из автомобиля, я поняла, что он швырнул мне на колени. Деньги. Трясущимися руками я развернула скомканную двадцатку. В этот момент дверца захлопнулась, и лимузин отъехал.

— Эй!

Джейни хлопотала над детьми и их воздушными шариками.

— Ну что, дружеские связи оправдали себя? — осведомилась она и, заметив выражение моего лица, спросила: — Что случилось? Ты в порядке?

Я потрясла головой, и Джейни заговорила тише, положив руку мне на плечо:

— Ну, что теперь?

— А теперь, — я глубоко вдохнула и обняла троих детей, — мы отправляемся обедать и за покупками.

Мы провели день, гуляя по нашим любимым местам в Нью-Йорке, притворяясь, будто все в полном порядке — я никогда не переезжала в Коннектикут, никого не убили, меня не вышвырнули из машины после того, как политик швырнул мне на колени двадцать баксов.

Мы съели мороженое ассорти с горячим сиропом в кафе, где Джейни и я решили жить вместе, и позволили детям потратить двадцатку, полученную от Теда Фитча. После похода в Музей естественной истории — поглазеть на кита — и остановки в Рокфеллер-центре — посмотреть на конькобежцев — дети устали и захотели спать.

Джейни оставила нас на железнодорожной станции.

— Я займусь списком, — пообещала она, передавая мне липкого Сэма и спящего Джека. — Позвони, когда доберетесь до Плезантвилла.[38]

Четырехчасовой поезд до Апчерча был практически пуст. Я устроила мальчиков поспать в гнездышке из наших пальто и приткнула Софи, закутанную в мой шарф, на сиденье у окна с моей шапкой вместо подушки. Она все еще сжимала в липкой ручонке конфету на палочке. Я отобрала у нее конфету так нежно, как только могла, и поцеловала в сладкую, как конфета, щечку.

— Отвали, — пробормотала Софи, тяжело навалившись на меня.

Я вытащила блокнот, пытаясь привести в порядок впечатления от этого дня.

«Желаете знать, чего она хотела?» — спросил он и швырнул мне деньги. «Китти хотела денег» — записала я и добавила вопросительный знак. Я вспомнила мягкий южный носовой выговор Дори Стивенсон. «Пара жемчужных сережек. Она носила их каждый день…»

Я бешено строчила, все версии казались в равной степени и привлекательными, и несостоятельными. Может, Китти занималась сексом за деньги? Это было то, чего не могли ей дать мальчики из колледжа? И если Филипп работал с ленцой, как говорил мне Бен, наверное, ей нужны были деньги.

Я почувствовала, как пульс участился, когда я представила: Китти складывает плату за частную школу и ипотеку из шести цифр, прибавляет машины, одежду, отпуска на море и в горах, множество всех тех вещей, что необходимы для выживания в Апчерче…

И понимает при этом, что единственный способ получить это — писать под чужим именем, плюс случайные таинственные дневные свидания, заканчивающиеся парой сотен долларов на столике.

Интересно, знала ли Дори, или, может, подозревала, чем занимается ее старая соседка по комнате? Что подумает Тара Сингх, узнав, что писатель-невидимка для ее смертельного врага была колоссом на глиняных ногах и сдавала различные части своего тела во временное пользование.

В Апчерче гараж пустовал, и света в доме не было.

На ужин я приготовила детям куриные наггетсы, выкупала их, прочитала сказку о Красной Шапочке и уложила спать. Я сидела на диване со своим блокнотом и наггетсами, когда зазвонил телефон.

— Алло!

— Кейт?

Я не сразу узнала низкий голос Денни Хагенхольдта.

— Извините, что беспокою, но хотел бы спросить, когда вы в последний раз видели Лекси?

— На вечеринке. А ранее — на уроках фигурного катания.

Пока Хадли практиковал катание задом наперед, Брирли был привязан у Лекси на груди гватемальской шалью с ярким узором. На Лекси и на малыше были красные с золотом шерстяные шапочки, с ушками, опущенными на их светлые волосы.

Она отказалась глотнуть из моего стаканчика горячий шоколад из автомата, достала из кармана ярко-зеленое кислое яблоко и съела его.

— Да вот, — буркнул Денни, — вчера вечером она не вернулась домой.

Я вспомнила, как Стэн в полицейском участке сказал мне, что Лекси думала, будто за ней следят.

— С детьми все в порядке? А малыш?

— Да, да, дети находились с няней. Брирли сейчас у меня. А Хадли… Хадли, прекрати!

Раздался вопль, потом что-то с грохотом упало. Когда Дэнни снова взял трубку, он тяжело дышал.

— Извините, он постоянно лезет на балкон.

— Лекси оставила записку, сообщение?

— Нет. Я вернулся домой в восемь часов, дети уже спали. Няня сказала, что не знает, куда пошла Лекси и когда вернется. Ничего не тронуто, ничего не взято. Чемоданы, одежда и вообще все на месте. Нет ее сумочки и машины, но драгоценности здесь и… Хадли, я что тебе сказал?

Еще один удар, визг и громкие рыдания. На сей раз прошло больше времени, прежде чем Денни вернулся к телефону.

— Извините.

— Вам нужно звонить в полицию, — посоветовала я.

— Уже позвонил. Там заявили, что ничего не могут сделать, пока не пройдет сорок восемь часов с момента исчезновения… даже принимая во внимание все, что тут у нас происходит.

— Куда же она могла направиться?

— Матери Лекси не звонила. Сестре тоже. Мобильный у нее не отвечает, вот я и звоню всем ее друзьям. Хадли, прекрати сейчас же!

Снова звук падения, снова рыдания.

Я вспомнила Лекси на моей вечеринке: плечи напряжены, она смотрит, как Филипп трогает волосы Джейни, и ее икроножные мышцы подергиваются.

— Извините, если я вас кое о чем спрошу.

— Пожалуйста, любые вопросы. Если это поможет найти ее…

— У вас с Лекси были проблемы?

Возникла пауза.

— У нас все было в порядке, — наконец ответил он.

— Хорошо. Послушайте, я могу чем-нибудь помочь? Позвонить кому-нибудь?

— Нет. Вы у меня последняя в списке. — И он положил трубку, не попрощавшись.

Я вздохнула и набрала номер телефона Кавано. Филипп ответил на четвертом гудке.

— Это Кейт Кляйн. Я только что говорила с Денни Хагенхольдтом.

— Денни сообщил мне, — отозвался Филипп. — Это ужасно.

Его голос звучал взволнованно. Искренне обеспокоенный сосед, так не говорил бы человек, который разрубил Лекси на кусочки и спрятал останки в пластиковых мешочках в морозилке. Хотя, откуда мне знать, как должен звучать голос серийного убийцы?

— Как поживаете? — произнесла я.

— Как всегда, занят, — ответил Филипп. — Взял отгулы на работе, завтра встречаю девочек во Флориде.

— Они там с вашими родителями? — уточнила я.

— С моей матерью. Отец собирается пожить здесь, помочь держать оборону.

Пожелав ему счастливого пути, я передала наилучшие пожелания дочерям от меня и моих детей. Потом положила трубку и записала в блокноте: «Филипп во Флориде», думая, что не была бы шокирована, узнав, что он путешествует не один.

Наверху Софи, раскинув руки и ноги по простыне, сбросила одеяло и спала в пижамке в розовую и белую полоску, миниатюрной копии пижамы тети Джейни. Страшила лежал в изгибе руки, наряженный идентично.

Сэм спал на левом боку, Джек на правом, уместившись оба на нижней кровати двухъярусной палаты. В позе, в которой, наверное, они лежали еще во мне. На цыпочках переступая через машинки и кубики, я подошла к ним, наклонилась и поцеловала их в щечки.

Затем я прокралась вниз, взяла телефон и позвонила Кэрол Гвиннелл, наименее устрашающей из быстро тающего пула супермамочек Апчерча, чтобы спросить, слышала ли она новости о Лекси.

— Я слышал, — начал Бен сорок пять минут спустя, — ты сегодня встречалась с моим клиентом?