Что бы такое сделать, чтобы произвести на нее впечатление?..

Но что это? Она явно хмурится, причем недовольство на ее лице адресовано не кому-нибудь, а именно ему. Вот она неодобрительно покачала головой, и этого оказалось достаточно, чтобы на мгновение выбить Джона Смита из колеи. Он запнулся и стал лихорадочно копаться в своих заметках с набросками к вступительной речи.

Опыт сделал свое дело, Джей-Джей справился с волнением, и его мысли достаточно быстро вернулись в привычное русло: ведь ему уже столько раз доводилось открывать презентации очередных рекордов.

— Мы собрались здесь сегодня, чтобы положить начало официальной сертификации попытки Уолли Чабба съесть «Боинг-747».

— Представляет ли этот рекорд опасность для претендента? — послышался громкий голос кого-то из журналистов.

— Все вопросы потом. Господа журналисты, для интервью и комментариев будет специально выделено время, — вежливо, но строго произнес Джей-Джей. — А теперь, не откладывая дела в долгий ящик, позвольте представить вам нашего героя. Итак, прошу любить и жаловать, мистер Уолли Чабб!

Среди людей, собравшихся на лугу за фермой, было немало тех, кого Уолли знал с детства. Вот только обычно большинство из них едва заметно кивали ему в знак приветствия при случайной встрече, а проезжая мимо на машине, не отрывали от руля даже пальца, чтобы помахать странноватому фермеру. Сегодня же все было иначе: эти люди явно стремились поучаствовать в происходящем. Каждый хотел поздороваться с Уолли и показать всем, что очень близко знаком с претендентом на рекорд. Уолли вспомнил, как когда-то отец говорил, что рано или поздно люди поймут и оценят его: «Над тобой, сынок, перестанут смеяться и поймут, что ты имеешь право быть не таким, как все».

Как же долго пришлось этого ждать!

Началось все с того вечера, когда на него прямо с неба свалился самолет. Уолли сидел на крыльце со стаканом молока в руке и созерцал потрясающей красоты световое шоу, устроенное не кем-нибудь, а самим Господом Богом. Небо потемнело, а затем его плотно заволокло пеленой грозовых туч. Молнии ежесекундно вспарывали это ватное одеяло под всеми мыслимыми и немыслимыми углами во всех направлениях. А потом пошел дождь — настоящий ливень, такой сильный, что казалось, начинается всемирный потоп. Окрестные низины тогда действительно подтопило, а самое главное — будка Арфа, любовно склеенная его хозяином, размокла и развалилась под напором стихии.

Очередная молния высветила на небосводе маленькую сверкающую черточку. Еще одна вспышка — и черточка стала крупнее и явно ближе. Что это такое: метеорит или падающая звезда, — Уолли не знал, но очень скоро ему стало понятно, что неизвестное небесное тело явно вознамерилось соединиться с землей где-то в районе его фермы.

По мере приближения странного предмета становился сильнее и шум, сопровождавший его полет. Вскоре гудящий звук перекрыл не только барабанную дробь ливня по крыше, но и раскаты грома. Арф подбежал к краю крыльца и залаял во весь голос, а затем отчаянно завыл.

Вот тогда-то Уолли его и увидел: с неба на землю падал самолет. В какой-то момент силуэт огромной птицы перекрыл едва ли не половину небосвода. Самолет соприкоснулся со вспаханным кукурузным полем под острым углом и, взрывая землю, словно огромный плуг, стремительно ринулся прямо вперед — все так же в направлении дома Уолли. Ощущение было такое, словно «боинг» выбрал себе одиноко стоящую ферму вместо ангара или терминала аэропорта. Постепенно скорость металлической туши падала, но она упрямо ползла к своей цели и остановилась у самой стены дома. От окна спальни Уолли Чабба до носового обтекателя кабины огромного самолета было теперь — в буквальном смысле слова — рукой подать.

В воздухе сильно пахло авиационным керосином и горячим металлом. Нагревшаяся при аварийной посадке алюминиевая обшивка какое-то время даже шипела под поливавшим ее дождем. Только теперь Уолли по-настоящему забеспокоился: на борту самолета наверняка были люди, а как и чем им помочь, он не знал. Неожиданно прямо у него на глазах в фюзеляже открылся аварийный люк, из которого к земле спустился ярко-оранжевый надувной эвакуационный трап. По этой горке, как дети, из кабины на лужайку перед домом Уолли съехали два человека в летных комбинезонах. Эту фантасмагорическую картину озаряли яркие вспышки молний, в свете которых движения летчиков, выбравшихся из самолета, казались дергаными и беспорядочными, как на старой кинопленке.

Летчики подошли к крыльцу дома Уолли и представились. Тот, который назвался командиром экипажа, попросил разрешения воспользоваться телефоном. Второй пилот тем временем выпил воды и стал чесать Арфа за ухом, приговаривая при этом вполголоса: «Господи, господи, ну надо же так…» Подобной бури ни летчик, ни Уолли никогда раньше не видели. Фермеру показалось, что оба пилота действуют как-то машинально и, судя по всему, еще не до конца верят, что остались в живых.

Примерно через час дождь прекратился. В воздухе по-прежнему было сыро, последние капли скатывались по крыше и водосточному желобу в бочку, подставленную под сток. Летчики вежливо попрощались с Уолли и пошли по раскисшей колее по направлению к дороге. Можно было подумать, что они просто ненадолго по-соседски завернули к фермеру в гости, переждали грозу и, чувствуя, что засиделись, заспешили домой.

— Эй, — крикнул им вслед Уолли, — вы ничего не забыли?

— Можете себе забирать, — махнув рукой, сказал старший из летчиков. — Летать эта штука все равно больше не будет. Сами видите: груда металлолома. Это же был его последний рейс. Мы перегоняли машину в Аризону, на самолетное кладбище. А вам… даже не знаю… может быть, в хозяйстве пригодится?

Сколько же раз с тех пор Уолли просыпался в своей спальне и видел в окне вместо привычного утреннего солнца застекленную кабину «боинга»? Сколько дней он привыкал к новому соседу, сколько рассматривал его огромную серую тушу? Как так получилось, что эта странная штуковина, неизвестно как оказавшаяся у него за домом, полностью завладела его мыслями? Уолли даже перестал косить траву на этом лугу, лишив хозяйство изрядного количества сена и силоса.

Как все это получилось, Уолли не знал и объяснить не мог. Но при этом он был абсолютно уверен, что та давняя гроза была послана ему свыше, что упавший рядом с его домом «боинг» — подарок небес, шанс, которым нужно воспользоваться правильно, чтобы жизнь стала лучше.

Когда Уолли в голову пришла мысль съесть этот самолет, чтобы доказать свою любовь к Вилле, он сразу решил, что это будет его сугубо личным делом. Он никогда не говорил ей о том, что затеял, хотя в глубине души надеялся и даже рассчитывал на то, что рано или поздно ей кто-нибудь об этом расскажет. И вот — свершилось: сотни людей собрались на его ферме, а тысячи, если не миллионы, увидят по телевизору, на какой подвиг и на какие испытания Уолли готов пойти ради своей любви к Вилле. Что ж, пусть весь мир об этом узнает. Пусть и она наконец поймет, как сильно он ее любит.

Он был готов. Подняв к стропилам амбара очередной кусок внутренностей самолета, он опустил металлические соты в зев самодельного измельчителя. Красная кнопка была нажата, и над полем покатился скрежет, так хорошо знакомый жителям Супериора. Впрочем, на сей раз никто не отворачивался и не делал вид, будто ничего не слышит. Более того, собравшиеся встретили чудовищный металлический лязг и грохот аплодисментами и радостными криками.

Уолли тем временем спустился с верхнего яруса амбара к входным дверям и подошел к передней панели измельчителя. Скрежет терзаемого металла разносился по всему округу Накелс, а телекамеры с мощными микрофонами транслировали эту какофонию на весь мир.

Остановив машину, Уолли приоткрыл заветную дверцу и извлек из приемного отсека ведро металлических опилок. Настало время сказать пару слов прессе.

— Мистер Чабб! Мистер Чабб! — перекрывая других, прокричал один из репортеров. — А раньше вы уже ели металл или стекло?