Кое-как навели порядок. Телеоператор приготовился снимать, журналисты стояли наготове с фотоаппаратами.

Крышку сундука со всевозможными предосторожностями открыли…

В подвале повисло гробовое молчание. Сундук был полон, но не золотом, это была желтовато-красная труха, рассыпающаяся при прикосновении в пыль.

– Что это? – послышался удивленный голос мэра.

– Ржавчина, – ответил дядя Митя – Лодочник.

– Но ведь золото не ржавеет?

– Проклятое, да еще на крови – ржавеет, – отозвался дядя Митя.

Начальство довольно скоро разъехалось. Полицейские еще оставались, но больше для проформы, пока народ не разошелся.

Сундук увезли историк и его студенты для тщательного изучения.

Через пару часов дом и двор опустели.

Мама накрыла стол на веранде.

Валентина Николаевна Синельникова, дядя Митя, Лиля с родителями, Серега с ребятами – вот и все гости.

– Какой сегодня удивительный и в то же время совершенно сумасшедший день, – произнесла мама, наливая всем чай.

– Со мной точно ничего подобного не случалось, – добавил Ванин отец. – Конечно, жаль, что никакого золота не нашли, но…

– Нашли, – усмехнулся дядя Митя, – да только оно ушло.

– Может, и не надо было его находить, – сказала мама, – пусть бы и лежал там сундук, кому он мешал.

– Домовому, – неожиданно для себя выдал Ваня и сразу же прикусил язык.

– Ах, ну да, – улыбнулась мама, – выдуманный друг этой несчастной девочки, как она его называла – Зинуша… Очень надеюсь, что ей удалось выжить, – мама вздохнула.

– Удалось, – как эхо, прозвучал голос Валентины Николаевны.

И все сидящие за столом повернулись к ней.

– Да, вы не ослышались, Ольге удалось выжить и стать мамой моей бабушки.

– Выходит, Татьяна Афанасьевна была дочерью Ольги?! – чуть не крикнул дядя Митя.

– Да, Ольга Синельникова – моя прабабушка, – кивнула Валентина Николаевна.

– Как же так, – заволновалась Лилина мама, – мы столько лет прожили на одной улице, общались, а мне и в голову не пришло… А вы всегда знали?

– Нет, бабушка перед самой смертью рассказала то, что узнала от своей мамы. После бегства Ольге удалось добраться до Орла, сначала просто повезло, она забралась в вагон товарного поезда, а потом на одной из станций ее поймал патруль, но она выдумала историю, будто ее обворовали, так ей помогли выправить документ и посадили на поезд. В Орле она нашла тетку Пелагеи, какое-то время жила у нее, потом училась в медицинском, замуж вышла, родила Татьяну. Перед самой войной Татьяна приехала в наш город. Да так и осталась. А Ольга отправилась на фронт, оперировала в полевом госпитале, погибла во время бомбежки. Вот такая история…

– Татьяна Афанасьевна знала о кладе? – спросила Ванина мама.

– Нет, об этом Ольга не рассказывала, видимо, не хотела подвергать дочь опасности, – ответила Валентина Николаевна. – Бабушка относилась к слухам, блуждающим по городу, как к легенде, хотя она видела могильную плиту с именем своей матери, но как-то так получилось, из нашей родни мало кто уцелел, а те, с кем Татьяна общалась, или сами ничего не знали, или предпочитали не говорить на опасную тему. Фамилия у нее была другая, по отцу, это она уже после замужества стала Синельниковой. Дед приходился ей какой-то дальней родней или однофамильцем, у нас Синельниковых много. Дом в конце концов ей и перешел по наследству. Никто в нем больше жить не смог.

– Скажите, а ваша бабушка не рассказывала вам о домовом? Не беспокоил ли он ее? – спросил Ваня.

– О домовом? – улыбнулась Валентина Ивановна. – Нет, не беспокоил. Во всяком случае, она не жаловалась.

– А насчет призрака? Ведь она слышала разговоры о призраке своей матери, – не отставал Ваня. – Вы только что сказали, что в доме, кроме вашей бабушки, никто из Синельниковых жить не смог, почему? Вот вы лично почему продали старинный дом, родовое гнездо, можно сказать?

– Ваня, – с укоризной перебила мама.

Валентина Николаевна смутилась.

– Даже не знаю, что ответить, – произнесла она, – этот дом… с ним связано слишком много неприятных воспоминаний. И действительно, в нем никто из местных жить не хотел, даже и смотреть не приходили. Знаете, вроде бы ничего конкретного и не происходило, но все равно люди сторонились. Потом уже сын опубликовал объявление о продаже в Интернете.

– Мама, что же ты молчишь! – возмутилась Лиля. – Расскажи, как домовой всех наших соседей пугал, ты ведь его тоже видела! И я, и моя подруга, и еще многие!

От неожиданности Лилина мама вздрогнула и развела руками:

– Кто же о таком будет говорить, так, шептались, слухи ходили…

– Вот у вас вечно слухи ходят, – в сердцах высказала Лиля.

– Да кто же знал-то! – оправдывалась ее мама.

– Друзья мои, давайте не будем ссориться, – воскликнула Ванина мама, – все так хорошо и благополучно завершилось, и мы не в обиде, честно!

– Мне так неловко, – созналась Валентина Николаевна, – возможно, надо было вам рассказать о доме и его истории, но как бы я выглядела в ваших глазах? Сумасшедшей теткой?

– Да что вы!

– Нет, нет, – продолжила Валентина Николаевна, – я вот о чем подумала: когда бабушка умерла, мы, родственники, разобрали ее вещи, взяли, кому что понравилось. А она была человеком глубоко верующим, понимаете, у нее икон было много, и старинных тоже.

Ваня сразу же вспомнил пятно на обоях и мамино объяснение насчет божницы. Оказывается – правда, были иконы.

– Так вот, иконы я забрала, а без них дом, возможно, оказался как бы беззащитным, и от этого проклятый клад как-то воздействовал на домового, на этого Зинушу. Он пытался привлечь внимание не к себе, а к тому, что ему мешало, – проклятому золоту.

– Призрак Ольги и раньше являлся, – буркнул дядя Митя.

Валентина Николаевна вздохнула:

– Другого объяснения у меня нет. Но, думаю, если бы я вынуждена была жить рядом с проклятием, как домовой, мне было бы очень плохо, и я бы сделала все, чтобы от него избавиться.

– Да, – вздохнула мама, – в мире столько загадочного…

Гости разошлись на закате.

На сад опустился туман. В траве стрекотали цикады…

Ваня и Лиля стояли на обрыве и смотрели на закат.

– Тебе жалко золота? – спросила подруга.

– Нет… мне жаль, что все закончилось, было круто.

– Да, мне тоже, – согласилась Лиля. – Как думаешь, он еще придет?

– Домовой?

– Да…

– Не знаю.

Люська заливисто хохотала, ее смех разносился по всему саду.

Довольная мама сидела в шезлонге с книжкой, жмурилась от солнечных зайчиков, прыгающих по деревьям, и ела вишню с блюдечка.

Ваня осторожно подкрался к кустам смородины и выглянул: на траве сидела счастливая Люська, а рядом валялся здоровенный серый котище. Он виртуозно подбрасывал вверх разноцветные маленькие шарики и ловко жонглировал ими всеми четырьмя лапами. Люська визжала от восторга, не забывая при этом хватать кота то за ухо, то за усы, норовя выбить один из шариков, но ей это никак не удавалось. Они были так увлечены игрой, что не замечали никого вокруг. Кот явно испытывал не меньшее удовольствие, по его шерсти время от времени пробегали синие искры…

– Зинуша, – прошептал ошеломленный Ваня.

– Смотри-ка, скоро взойдет луна, – сказала Лиля.

Иван остановился и стал вглядываться в вечернее небо.

– Пойдем, – позвала подруга, – неохота по темноте возвращаться.

Иван кивнул и послушно зашагал рядом по широкому проселку, взбиравшемуся по склону холма. По обе стороны дороги густела трава в человеческий рост. Скоро сенокос.

Солнце падало за холмы, но их макушки еще золотились, а отсюда, со склона, уже можно было увидеть бледную полупрозрачную луну.

Одуряюще пахли травы, нагретая за день земля еще дышала жаром, но из низины, от реки тянуло свежей прохладой, хотя ветра совсем не было, маковки и метелки трав стояли, как нарисованные.