— Подняться в его квартиру мне пришло в голову, когда я понял, что он не собирается нас всех утопить во сне, — начал подробно вспоминать Фёдор. — А понял я это тогда, когда увидел, что в спальне течёт, в комнате — течёт, а на кухне — не течёт. Я сначала испугался, а потом заглянул в ванную — тоже течёт! Ну, я сразу успокоился и решил к нему подняться. А, да! Ещё деньги перед этим собрал!

— С кого? — не понял дядька.

— Не с кого, а из секретера, — пояснил кающийся. — Деньги и драгоценности. Наши с Аминой.

Сивцов посмотрел на следователя (а может, дознавателя) и удивился. Тот пил воду из стакана, который незадолго до этого предлагал кашляющему Фёдору, и вид имел немного обалдевший. Допив воду, он отставил стакан и жалобно посмотрел на Сивцова.

— Фёдор Юрьевич, — просительно произнёс он. — Давайте с начала и чуть помедленнее? А то я, знаете ли, не успеваю за вами записывать…

— Давайте, Валерий Мольбертович, — вспомнил вдруг Фёдор имя следователя.

— Меня зовут Евгений Модестович, — удивился тот.

Сивцов не возражал.

— Итак, вы сказали «наши с Аминой». Амина — это ваша жена?

Фёдор немного подумал и кивнул. Евгений Модестович записал.

— А теперь я попрошу с начала, — дознаватель докурил сигарету и затушил окурок где-то под столом. — Я не совсем понял, где и что текло?

— Ну как же, — загорячился Сивцов, — я же говорю: текло в спальне, в большой комнате и в ванной, а в кухне — не текло! Представляете?

— Представляю, — осторожно сказал следователь. — А что текло-то?

«Вот гад, запутать хочет!» — в панике подумал допрашиваемый.

— Вода текла! — отчаянно крикнул Фёдор. — Если б он топил нас бензином или, скажем козьим молоком, я бы немедленно поставил вас в известность, Армен Филиппович!

— Евгений Модестович, — автоматически поправил Сивцова собеседник. — Так вы хотите сказать, что Папанов затопил вашу квартиру? И вы поэтому решили к нему подняться?

«Вот хитрая бестия, как будто сам всё видел!» — восхитился следователем Фёдор.

— Да, всё именно так и было, как вы сказали, — покаялся Сивцов.

— А как случилось так, что вы его убили? — запустил пробный шар Евгений Модестович. — У вас с Папановым произошла ссора? На почве потопа?

— Ай, да никак! — отмахнулся Фёдор. — Не убивал я его.

Эти золотые слова были так же аккуратно, как и все предыдущие, вписаны в протокол.

— Тогда расскажите свою версию развития событий, а я вас с удовольствием выслушаю, — предложил Сивцову Евгений Модестович, закуривая снова. — Как вы оказались в квартире Папанова? Он сам вас впустил?

— Нет, — не попался на удочку Фёдор. — Дверь была открыта.

— Открыта? — удивился следователь. — Это немного странно, вы не находите, Фёдор Юрьевич?

— Я тоже сначала удивился, Пётр Лукич, — признался Сивцов. — Я ещё подумал тогда: чего это он — бельё замочил, а сам ушёл?

Евгений Модестович после этого откровения так запутался, что пропустил мимо ушей «Петра Лукича».

— Фёдор Юрьевич, помилуйте, — пробормотал он беспомощно, — какое бельё? Куда ушёл? Вы знали, что он ушёл?

— Конечно, не знал, — надменно произнёс Сивцов, блестяще обходя столь явную ловушку. — Откуда бы мне знать, интересно, такие вещи? И вообще я, пока дублёнку не кинул, думал, что в ванной — девушка.

— Там что, ещё и девушка была? — осоловело уточнил следователь. — Описать сможете?

— Девушка была, — Фёдор изящным жестом постучал себя пальцем по лбу, — вот здесь. В голове, я имею в виду. Описать, может, и смогу, но зачем вам в официальном документе мои фантазии? — он снова уставился на цветок и немелодично замычал. На этот раз надругательству подверглась музыкальная композиция из эротической киноэпопеи «Эммануэль».

Следователь тоже молчал, пустым взглядом рассматривая свою ручку и бессмысленно шевеля губами. В этот момент на столе зазвонил телефон. Евгений Модестович схватился за трубку, как за спасательный круг в открытом море.

— Алло! — гаркнул он. — Здорово, Семён! Как раз у меня сидит, допрашиваю. Да. Да. А вот это — с превеликим удовольствием! Пусть посидит пока, отдохнёт. Что-то выяснилось? Угу… Да. Говорит — не убивал. Поднялся, мол, потому что Папанов его квартиру затопил. — следователь покосился на Сивцова. — Правда, тут ещё какая-то девушка вырисовывается… Да. Нет. Я не совсем понял, но сейчас у меня уже сил нет с ним общаться, позже допрошу. Как, говоришь? Дурак, но не убийца? — он снова быстро взглянул в сторону Фёдора. — Насчёт первого — полностью с тобой согласен. Просто абсолютно! А насчёт убийства — не знаю, ещё много неясного… Да. Ну ладно, давай, пока!

Евгений Модестович положил трубку, ещё раз взглянул на Фёдора и протянул ему протокол:

— Прочитайте. Внизу напишите: «С моих слов записано верно, мною прочитано». Если со всем согласны — вот здесь распишитесь.

Пока Сивцов подписывал протокол, следователь уже успел, выглянув в коридор, вызвать конвой.

— В ИВС, к трофимовским, — отдал он короткое указание вошедшему милиционеру и принялся что-то писать.

— До свидания, Модест Евгеньевич, — вставая, попрощался Фёдор.

— До свидания, Сивцов, — не отрывая головы от бумаг, пробормотал Евгений Модестович.

Сивцова вели куда-то вниз, насколько он ещё мог ориентироваться в этом огромном и запутанном здании.

«Похоже, в подвал ведут, — в панике думал Фёдор. — Как бы не расстреляли!»

Но тут они подошли ещё к одному милиционеру, который сидел за столом и смотрел на несколько маленьких чёрно-белых телевизоров, на которых ровным счётом не было ничего интересного — все показывали одинаковый пустой коридор с дверями по его сторонам.

«Камеры наблюдения! — неизвестно чему обрадовался Сивцов. — Здорово! Надо будет потом рассказать Ефиму, что не все деньги в милиции разворовывают, а вот, например, технику покупают!»

Про скорый расстрел Фёдор, естественно, тут же забыл, так как смотреть на чудо милицейской техники было намного интереснее, чем думать о чём-то плохом. Сразу за пультом наблюдения начиналась решётка, перекрывающая всю стену и имеющая только маленькую решётчатую же дверцу посередине.

«Чтобы не разбежались!» — догадался пленник.

Дверь отомкнули и Фёдора завели внутрь коридора, который он только что видел на мониторах. Сивцов тут же начал вертеть головой в поисках видеокамер, за что незамедлительно был награждён лёгким, но обидным ударом по шее.

«Прямо!» — сказал голос за спиной, и Фёдор пошёл прямо по коридору, мимо мощных металлических дверей с закрытыми окошечками посередине.

«Стой! Лицом к стене!» — посоветовали Сивцову у двери с номером «8».

Фёдор подчинился. Залязгали стальные засовы, и только сейчас Сивцов по-настоящему испугался. Тут же пришли на память рассказы всегда обо всём знающего Ефима, как в милиции неугодных заключённых бросают в специальные камеры, в которых их душат.

«Заходи!» — услышал он голос за спиной и, как под гипнозом, сделал шаг в душную темноту камеры.

«Ну почему Амине именно в эти выходные понадобилось ехать к маме?» — успел подумать отчаявшийся остаться в живых Сивцов.

В этот момент с бодрым гильотинным звуком за его спиной захлопнулась дверь.

Когда глаза привыкли к полумраку, Фёдор осмотрелся. На Сивцова с умеренным любопытством смотрело человек шесть жуткого вида мужиков.

— Здорово! — сказал один из них, по пояс голый и весь в страшных синих татуировках. — Чего столбом встал? Давай, заходи, что ли, познакомимся.

Фёдор понял, что сразу его душить никто не собирается, и немного успокоился. Он сделал два шага внутрь камеры и оказался почти на её середине. Несмотря на то, что внутри находились шесть человек, спальных мест, как успел заметить Сивцов, было только четыре — два яруса слева и два справа. Сейчас все здешние обитатели занимали нижний ярус — похоже, до появления Фёдора шла игра в карты, но пришлось на время прервать неположенное занятие, чтобы не лишиться самодельного инвентаря — азартные игры находились под строгим запретом. Все с интересом смотрели на Сивцова — видимо, своим появлением он разогнал царящую здесь скуку.