Из этого не следует, что там, где нет прочно установившихся партий, вовсе не может быть парламентской жизни. Только при парламентском устройстве партии могут приобрести надлежащую организацию и дисциплину, ибо здесь только является настоящая политическая деятельность и ответственность. Парламент нужен еще более для политического воспитания народа, нежели для государственного управления. Но там, где общественное сознание стоит еще на низкой ступени, где различные политические направления не установились, там и права парламента не могут быть широки. При таких условиях правительственная власть, зависящая от короля, неизбежно будет иметь преобладающее значение.
Нельзя не признать однако, что и при высоко развитом политическом быте господство партий имеет свои невыгоды. Политика через это получает одностороннее направление; заводится систематическая оппозиция, которая все свои усилия направляет к тому, чтобы действия правительства представить в невыгодном, а нередко даже и ложном свете; внутренняя борьба принимает острый характер; дух партии слишком часто заслоняет собою справедливость и патриотизм. Но все это составляет неизбежное последствие свободы, с которою всегда неразлучна борьба с своим ожесточением и с своими крайностями. Кто хочет не принадлежать ни к какой партии, тот должен отказаться от борьбы. Стоять вне партий может только человек, который не принимает участия в действии, а обсуждает его со стороны как беспристрастный наблюдатель. Да <и> тот неизбежно становится на ту или другую сторону, если у него является сколько-нибудь последовательный взгляд на предмет. Политические партии в зрелом обществе обозначают различные направления политической мысли, господство той или другой определяется отношением общественного сознания к современным задачам государственной жизни. Правительство, которое захотело бы стоять выше партий, должно было бы отказаться от всякого последовательного взгляда на свое дело, ему пришлось бы бродить ощупью или руководствоваться грубым эмпиризмом. Оно принуждено было бы довольствоваться и самыми посредственными орудиями; устраняя людей с убеждениями, оно должно было бы ограничиваться теми, которые за отсутствием мысли и характера безразлично относятся ко всякому делу. Нейтральность обыкновенно служит признаком бесцветности и бездарности. Проповедовать ее как высший плод политической мудрости значит обрекать государство на господство пошлости.
Это сделается еще яснее, если мы взглянем на существо тех партий, на которые обыкновенно разделяется общественное мнение. В каждом обществе политические партии имеют, без сомнения, свои особенности и свои оттенки, проистекающие из местных условий. Однако же везде есть некоторые общие черты, которые вытекают из самой природы развивающегося общества. Каждое общество имеет свой установленный строй жизни, которым оно держится, и везде вследствие движения человеческих дел в этом строе оказывается потребность перемен. Эта потребность не всеми чувствуется одинаково. Те, которых направление и интересы тесно связаны с господствующим порядком, стараются по возможности сохранить его неприкосновенным. Другие, напротив, более обращают внимание на недостатки существующего и придают преимущественное значение нововведениям. Отсюда две главные партии, на которые естественно разделяется всякое общество: партия охранительная и партия прогрессивная. Последняя обыкновенно именует себя либеральною, ибо свобода составляет главное орудие прогресса. Когда стремление к преобразованиям превращается в требование коренного изменения всего общественного строя, тогда прогрессивное направление становится радикальным. А с другой стороны, когда охранение принимает вид возвращения к отжившему порядку, тогда охранительная партия становится реакционною.
Таковы четыре главные направления, на которые обыкновенно разбивается общественная мысль. Они в большей или меньшей степени существуют везде, ибо они вытекают из самых условий общежития. Из этих партий две средние, охранительная и прогрессивная, принадлежат к нормальному течению политической жизни, крайние же выступают на сцену главным образом во времена смут и переворотов. Нормальный порядок состоит в том, что общественный строй изменяется постепенно. Всякое слишком быстрое движение неизбежно влечет за собою попятный ход: таков закон человеческого развития. Глубокие преобразования, для которых время приспело, всего легче совершаются неограниченною властью, стоящею выше общественных страстей и способною воздержать ожесточение борьбы. Как же скоро общество берется за них само, так неизбежны колебания из одной крайности в другую. В такие эпохи радикальная партия, в обыкновенное время удаленная от дел, становится иногда во главе правления и проводит свои идеалы; но это означает только, что вскоре затем наступит реакция. История не представляет примера господства радикалов, за которым не последовало бы обратное движение. Нередко реакция вызывается даже просто появлением радикализма на политическом поприще. Охраняя свои основы от его посягательств, общество готово поступиться даже законно приобретенными правами. Существенная задача реакционной партии состоит в том, чтобы восстановить преждевременно разрушенное и возвратить в правильную колею выбитое из нее общество. Это может сделать только сильная власть, вследствие чего реакционная партия всегда опирается на власть. Но когда эта задача совершена, реакция теряет свой смысл. Тогда наступает пора для господства средних направлений.
Охранительная партия, главный страж законного порядка, необходима во всяком обществе, прочно сидящем на своих основах. Где эта партия слаба, там общественный быт подвергается беспрерывным колебаниям и может рушиться со дня на день. Государственная жизнь вся основана на человеческой воле, а потому, где нет воли, твердо направленной на охранение существующего строя, там этот строй разваливается сам собою, от недостатка поддержки. В особенности это необходимо для учреждений новых, не успевших еще пустить глубокие корни. Юная свобода всего более нуждается в охранительных началах. Если в истории либералы нередко водворяли свободные учреждения, то упрочивали их всегда консерваторы. И сама либеральная партия, достигшая торжества, если она обладает политическою мудростью, всегда выдвигает из себя консервативный элемент, который охраняет приобретенное как от посягновений реакции, так и от нетерпеливых порывов толпы. Таковы были знаменитые вожди вигов в XVIII веке; таков был во Франции Казимир Перье. С другой стороны, охранительная партия, стоящая на высоте своего политического призвания, не должна оставаться глуха к новым потребностям жизни. Она должна обладать достаточною шириною и эластичностью политической мысли, для того чтобы понять, когда приспело время для нового движения вперед. Слишком упорное охранение существующего порядка может ускорить его падение, что и случилось во Франции с июльскою монархиею. Английская охранительная партия, напротив, представляет в этом отношении образец политической мудрости. Она не только всегда делала своевременные уступки, но и сама брала на себя почин преобразований. Она провела в 1829 г. билль об эманципации католиков и новейшую реформу избирательной системы. В свободном государстве только та охранительная партия способна стоять во главе управления, которая сама проникнута либеральным духом и понимает потребность прогресса.
Этому сочетанию охранительных начал с либеральными Англия обязана своей аристократии, которая, оберегая существующий общественный строй, всегда умела следовать за потребностями времени. Мы уже заметили, что в крупном землевладении охранительная партия всегда находит главную свою опору. Поземельная собственность по самой своей природе развивает в людях охранительный дух. Она связывает их интересы с вечными основами общежития, она приучает их к прочному порядку жизни и подчиняет их действию однообразных законов природы. Но мелкая собственность лишена обыкновенно тех высших духовных сил, которые требуются для политического руководства. Она слишком упорно держится старины, а иногда способна увлечься и в другую сторону. Крупная же поземельная собственность составляет главный духовный и материальный центр истинно охранительной партии. И здесь мы опять приходим к тому заключению, что требуемое социалистами уничтожение личной поземельной собственности лишило бы государство одной из самых существенных политических сил и важнейшей охраны порядка. Сосредоточение поземельной собственности в руках государства предало бы его на жертву всем потрясениям.
