К этому именно ведут все социалистические системы. Они стремятся установить величайшую из всех монополий, монополию государства. Тут исчезает всякая конкуренция; потребителю негде взять что бы то ни было, иначе как из казенных магазинов. Он не только принужден довольствоваться тем, что ему дают, но самые его потребности определяются государством. Из верховного судьи всего промышленного производства он превращается в страдательное орудие чужой воли. Государство, с своей стороны, не имеет никакого интереса в возможно лучшем и дешевейшем производстве. Убытков оно не терпит, ибо, если оно сделало неправильный расчет, то оно потерю распределяет на работников или на потребителей. Доходы свои оно получает из общей массы, взимая сперва все для себя нужное и затем предоставляя остальное производителям, которые должны довольствоваться остатками. Единственная узда состоит в опасении возбудить неудовольствие публики. Но через это всякий мелкий вопрос промышленного производства возводится на степень политического события. При системе конкуренции плохое или слишком дорогое произведение просто не покупается; потребитель может искать в другом месте. Здесь же всякий другой путь ему прегражден, и он принужден вести войну с казенным управлением. Вместо мирной борьбы свободного состязания, на всех пунктах должна возгореться политическая борьба из-за экономических интересов. Если ко всему этому прибавить, что эта монополия неизбежно должна находиться в руках господствующей партии, то сделается очевидным, что подобное устройство представляет нечто чудовищное, несовместное ни с какими гарантами права и ни с какими промышленными успехами. Можно, по примеру Шеффле, мечтать о замене существующей конкуренции системою испытаний и премий: эти мечты доказывают только, что сами социалисты не видят возможности обойтись без состязания, которое одно напрягает все человеческие силы и способности; но они естественное состязание хотят заменить искусственным, при котором судьею является не потребитель, имеющий ближайший интерес в деле, а чиновник, равно чуждый интересам производства и потребления. Как уже было указано выше, подобная система неизбежно ведет к господству бюрократического формализма, личных искательств и, наконец, неразлучного с владычеством чиновничества непотизма.

Менее всего при таком порядке может быть достигнута та гармония интересов, во имя которой ратуют социалисты. Гармония в промышленной области состоит в возможно лучшем удовлетворении потребителя с выгодою для производителей. Эта цель достигается там, где производители принуждены состязаться между собою, чтобы получить награду из рук потребителей, то есть при системе конкуренции. Но она не достигается там, где потребители совершенно устраняются от решения вопроса, а производителем является монополист, полновластно распоряжающийся как производством, так и потреблением. То, что в системе конкуренции составляет главное, именно, удовлетворение потребителя, то здесь становится зависимым началом. Замена суда потребителя судом чиновника, свободы — опекою, конкуренции — монополиею, таковы существенные черты социалистического порядка. О промышленном развитии тут не может быть речи, и еще менее может быть речь о надлежащем удовлетворении человеческих нужд.

В цене произведений заключается как возвращение затраченного капитала, так и доход производителей. За вычетом капитала все остальное образует доход, который распределяется между производителями. Некоторые из них однако получили уже свое вознаграждение заранее, в виде аванса; вследствие этого то, что для них составляете доход, то для других является тратою капитала, которая возмещается в цене произведений. Но этот аванс не изменяет расчета, а имеет лишь то последствие, что затраченный таким образом капитал должен возвратиться с прибавлением к нему процентов, которые составляют с него доход.

Спрашивается: в какой пропорции и по какому закону совершается распределение дохода между производителями?

Мы видели, что в производстве участвуют четыре деятеля: природа, капитал, труд и направляющая воля. Сообразно с этим существуют четыре вида промышленного дохода: поземельная рента, процент с капитала, заработная плата и прибыль предприятия. Рассмотрим отдельно каждый из них.

Под именем поземельной ренты разумеется плата за землю как орудие производства. Этот доход принадлежит землевладельцу как землевладельцу[221].

В экономической науке с теориею поземельной ренты неразрывно связано имя Рикардо. Мы видели уже выше эту теорию. Она заключается в том, что поземельная рента составляет плату за действие производительных и непогибающих сил природы, плату, которая получается тогда, когда возвышение цен на произведения земли заставляет перейти к обработке земель худшего качества и с менее выгодным положением. Эти последние не приносят ренты, а вознаграждают только затраченные в них капитал и труд; лучшие же или ближайшие к сбыту земли представляют избыток дохода, который идет землевладельцу и составляет поземельную ренту. Последняя равняется таким образом разности между доходностью земель первого и второго разряда. Когда вследствие умножения народонаселения и увеличившихся потребностей цена произведений земли поднимается еще выше, то производители находят выгодным перейти к обработке земель третьего разряда; тогда земли второго разряда вследствие большей доходности начинают также приносить ренту, а рента с земель первого разряда соответственно возвышается. Таким образом, поземельная рента равняется всегда разности между доходностью данного участка и доходностью земель последнего разряда, не приносящих никакой ренты, а только вознаграждающих капитал и труд.

То же самое действие имеет последовательное обращение на один и тот же участок капиталов, приносящих все менее и менее дохода, что, как мы видели, составляет необходимое явление в интенсивном хозяйстве. Возвышение цен делает выгодным приложение к земле капиталов даже с меньшим доходом; прежний же капитал вследствие этого дает избыток, образующий ренту.

Все это вытекает, как необходимое следствие, из умножения народонаселения. А так как по естественному ходу вещей народонаселение постоянно растет, количество же земли остается одно и то же, то поземельная рента, по учению Рикардо, должна постоянно возвышаться. Таким образом, поземельный собственник как монополист, имеющий в руках производство предметов первой необходимости, один пользуется выгодами, проистекающими от развития народной жизни.

Против этой теории последовали весьма существенные возражения. Они хорошо резюмированы у Леруа-Болье[222].

Прежде всего, фактически неверно, что обработка земель исторически идет от лучших к худшим, как предполагал Рикардо. Напротив, самые тучные земли, дающие наиболее дохода, обыкновенно поступают в обработку позднее, ибо они требуют некоторого умения и приложения капитала, для того чтобы привести их в надлежащее состояние. На это обстоятельство указал в особенности американский экономист Кэри.

Этим однако не опровергается основное положение Рикардо, именно, что большее плодородие почвы и выгоды местности дают известным участкам преимущество, которое и выражается в поземельной ренте. Это положение остается верным, каким бы порядком ни шла последовательная обработка земли. Если земледелие позднее переходит к более плодородным почвам, и последние оказываются достаточными для удовлетворения потребностей, то менее плодородные покидаются или перестают приносить ренту. Закон от этого не изменяется. У самого Рикардо изображение последовательного развития земледелия имело значение более гипотезы, служащей для выяснения закона, нежели исторического факта. Гораздо важнее другое обстоятельство, которое более существенным образом видоизменяет теорию Рикардо, именно, что только на первобытных ступенях земледелия производительность почвы зависит исключительно от сил природы. На высших ступенях главным деятелем является положенный в землю капитал. Мы уже говорили об этом выше. Посредством капитала бесплодные почвы обращаются в плодородные. Самые производительные силы земли истощаются; человек должен с помощью труда и капитала возвратить природе то, что он у нее отнял. Вследствие этого поземельная рента перестает быть платою за действие усвоенных человеком сил природы: существеннейшую часть ее составляет процент с положенного в землю капитала, и эти два элемента так тесно связываются друг с другом, что их нельзя даже разделить.