Правомерность обложения труда не подлежит сомнению. Мы видели уже, что все граждане должны нести свою долю тяжестей, следовательно, и трудящиеся. И чем большее участие в производстве падает на долю труда в сравнении с землею и капиталом, тем эта тяжесть должна быть больше. Поэтому в бедных странах главное бремя податей неизбежно лежит на рабочем классе. Это бремя может быть чрезвычайно велико; тут главный вопрос состоит в том: каким образом можно сделать его возможно более равномерным?

Самую обыкновенную форму обложения труда составляет поголовная подать. Основание ее заключается в том, что физические силы людей приблизительно равны, а потому и получаемый с них доход облагается одинаково. Сама практика приводит к этому законодательства, которые значительную часть податного бремени возлагают на физический труд. В этом отношении история русской податной системы весьма поучительна. В древности у нас существовала посошная подать. При подвижности населения иная система была неприложима, ибо земля составляет постоянный, видимый податной объект, а бродячие рабочие силы уловить было невозможно. Но, с другой стороны, земля получала хозяйственное значение единственно вследствие приложения к ней рабочих рук. Громадные пустынные пространства не приносили никакого дохода. Отсюда необходимость облагать только обработанные земля. Но так как при беспрерывных переходах населения количество обработанных земель постоянно менялось, то из этого не могло выработаться никакой правильной системы. Вследствие того с развитием государственных потребностей пришлось искать иного исхода и перенести податное бремя на настоящий предмет обложения, то есть на рабочие руки. И точно, Московское государство, с одной стороны, прикрепляет рабочих к местам, с другой стороны, заменяет постепенно поземельную подать иными формами, падающими на лица. Первым шагом в этом направлении было введение подворной подати. Двор был центром обработанного пространства земли, а потому, казалось, мог служить единицею обложения. Но при переходах или побегах крестьян самые дворы нередко оставались пусты. Притом же для избежания налога в одних дворах сосредоточивалось много рабочих рук, а другие покидались. Поэтому законодательство силою вещей окончательно принуждено было сделать податным объектом то, что приносило настоящий доход, то есть рабочую силу. При Петре введена была подушная подать, причем, однако, душа была принята только за единицу обложения, самое же распределение было предоставлено обществам. Таким образом, земля обратилась в придаток к рабочей силе; а так как души, или тягла, облагались одинаково, то каждая единица наделялась равным с другими количеством земли.

Все это однако могло быть более или менее разумно, только пока земли было много и она не имела самостоятельной цены. С увеличением же народонаселения и с соответствующим уменьшением свободных земель распределение податей единственно на основании рабочей силы должно было сделаться весьма неравномерным. В одном месте земли было мало, в другом много; в одном месте она почти без труда давала обильную жатву, в другом и при значительном труде получался скудный урожай. Вследствие этого физический труд перестал быть настоящим мерилом дохода.

К неравномерности при изменившихся условиях присоединяется и стеснительность подати. Поголовная, или подушная, подать уместна там, где податные лица прикреплены к месту жительства, ибо тут их легко найти. Но как скоро в обществе водворяется свобода, так взимание личной подати значительно затрудняется. Надобно следить за лицами во всех их передвижениях, а это возможно только при весьма стеснительной системе, ограничивающей свободу движения граждан и подвергающей их обременительным формальностям.

Тем не менее сразу отменить личную подать не представляется ни справедливым, ни полезным для государства. Пока земля в сравнении с народонаселением находится в изобилии, а капиталы, напротив, скудны, труд занимает в производительности такое место, что снять с него податное бремя и перенести его на землю и промыслы нет возможности. Только при относительно высоком промышленном развитии и при умножении капиталов можно обойтись без прямых налогов на рабочую силу, ограничиваясь одними косвенными податями. Труд и в последнем случае продолжает подлежать налогу, ибо совершенное его изъятие было бы несправедливостью, но он облагается иным путем, о котором будет речь ниже. Самые прямые подати на труд не совершенно исчезают даже при высшем экономическом развитии, но они ограничиваются наименьшим размером. Так например, во Франции еще со времени Революции установлена личная подать (contribution personnelle), равняющаяся цене трехдневной работы с каждого лица. Этим утверждается коренное начало, что каждый гражданин должен не только косвенно, но и прямо участвовать своими средствами в удовлетворении общественных нужд.

Существенный недостаток всякой поголовной подати состоит в том, что она все лица облагает одинаково, а потому может постигнуть только низшую форму труда, физическую работу. Между тем высший труд дает и высший доход, и этот доход должен по справедливости был обложен. Но по каким признакам возможно это сделать? В самом лице нет признаков, по которым можно было бы судить о большей и меньшей доходности его работы. Чтобы прийти в этом отношении хотя бы к отдаленно верной оценке, существует только одно средство: надобно принять в соображение то, что человек на себя расходует. Это и стараются делать законодательства. Французский закон с личною податью соединяет так называемую подать с движимости (contribution mohiliere), которая соразмеряется с наемного платою за лично занимаемую владельцем квартиру. В Пруссии в 1820 г. взамен отмененных личных податей введена была классная подать (Klassensteuer), распределяющая податные лица по классам, сообразно с оценкою их хозяйственных расходов.

Французская система имеет ту выгоду, что она основывается на простом и ясном признаке, не требующем стеснительного вмешательства в частное хозяйство. Но как французская, так и прусская системы имеют ту невыгоду, что люди семейные, которых расходы увеличиваются несоразмерно с доходами, обременены более других. Кроме того обе системы поражают не один доход с труда, а также и всякие другие, уже обложенные податью. Очевидно, что землевладелец, капиталист, фабрикант, ремесленник производят свои расходы точно так же, как художник, врач или адвокат, хотя первые уже уплатили государству часть своих доходов, а вторые нет. Вследствие этого классная подать, падающая на потребление, является как бы видом общего подоходного налога. Так она и была понята в Пруссии, когда в 1857 г. там введен был подоходный налог. Классная подать, соразмеряющаяся с потреблением, оставлена была для доходов ниже 1000 талеров; доходы же, превышающие 1000 талеров, подчинены подоходному налогу.

Мы видели уже, что последний во всесторонне развитой финансовой системе может рассматриваться лишь как восполнение других. Только там, где прямые налоги почти не существуют, как в Англии, он заменяет их все. Здесь это ничто иное, как грубый способ оценки, первоначально введенный в виде временной меры вследствие финансовых нужд государства, но к которому общество более или менее привыкло. Там же, где существуют прямые подати, исчисляемые на основании более или менее точного измерения предполагаемого дохода, этот налог получает иное значение. По определению Штейна, он должен взиматься с разницы между исчисляемым и действительным доходом[338]. Эта разница происходит главным образом от личного элемента, от которого окончательно зависит большая или меньшая доходность предприятия. Это та часть, которую мы выше назвали прибылью предпринимателя. Но так как эта часть не может быть определена на основании внешних признаков, то здесь приходится прибегать к собственному показанию податного лица. В этом заключается отличительная черта подоходного налога. С другой стороны, однако, нет возможности ограничиться одними собственными показаниями облагаемых, через это открылся бы слишком большой простор бесчестности, которая прямо извлекала бы отсюда свои выгоды. Поэтому необходима проверка. Но эта проверка должна совершаться с крайнею осторожностью и с большим тактом, иначе она может обратиться в орудие притеснений и сделаться невыносимым вторжением в частную жизнь. Нет подати, которая нуждалась бы в более утонченном внимании к разнообразию жизненных обстоятельств, как именно эта. По выражению Штейна, она требует высокого политического развития граждан, она требует и чиновничества, равно одаренного высоким образованием и безупречною честностью; в этом смысле, говорит Штейн, "подоходный налог составляет идеал податной системы"[339].